Городская магия - Станислав Птаха

Изрядно набравшийся в процессе рассказа Прокопеня заплетающимся языком пролепетал, что поможет, всем, чем сможет (хотя совершенно не представлял чем именно можно помочь в противостоянии с самим Карлосом Кастанедой, доном Хуаном и воинами Нагваля и каким-то окружным прокурором!). Анатолий Дмитриевича, тоже изрядно захмелевшего, такое резюме вполне устроило, и облабзав Игоря Николаевича в обе щеки, он отправил его домой на все той же замечательно чистой машине, пообещав завтра снабдить Прокопеню уголовными делами и историей болезни мерзавца Головатина.

Действительно, как только Прокопеня, испытывая легкую головную боль после вчерашних возлияний, вышел поутру, что бы наконец-то провести семинар, его знаком остановил неприметный среднестатистический человек в штатском и молча вручил ему пухлую папку с завязками. Игорь Николаевич автоматически вложил папку в полупустой кейс и отправился проводить действо, гордо именуемое «психологический тренинг».

* * *

Вопреки опасениям Прокопени, публика, собравшаяся на тренинг, выглядела вполне ординарной и не предвещала особых хлопот. Самой бабушки Дарьи среди слушателей не было, и это вселило в Прокопеню, недолюбливавшего профессиональных народник целителей, дополнительною уверенность.

Второй приятной новостью было присутствие среди слушателей длинной девицы из поезда. Она хотела расположиться за одним столом с элегантно и дорого одетым молодым человеком. Сразу охарактеризовать молодого человека Прокопеня затруднился — по дороговизне одежды и аксессуаров, совершенно неуместным на скромном местечковом семинаре, он вполне отвечал наименованию «новый русский». А вот гордая осанка, этнический тип и черты лица заставляли использовать бесконечно широкое определение «лицо кавказской национальности». Да и вел себя молодой человек именно в соответствии с эти последним стереотипом — то есть, не вдаваясь в дискуссию с девицей, просто взял и молча перевесил её стильную меховую курточку на другой стул, и туда же переставил её крошечную сумочку. Девица обиженно захлопала длинными ресницами, но протестовать не решилась.

Освободившееся таким образом место рядом с «лицом» через несколько минут занял, стремительно вбежавший в зал, светловолосый взъерошенный паренек с огромными голубыми глазами, в которых застыло какое — то недоуменное выражение. «Прямо мальчик из Гитлерюгенда, заблудившийся в Брянских лесах», подумал Прокопеня, питавший слабость к историческим аналогиям. И перешел к семинару.

Единственным фактом, омрачавшим мирное течение тренинга, были глупые вопросы, которые начал было задавать Игорю Николаевичу упитанный неприятный мужик лет пятидесяти. Баланс растительности на его голове достигался за счет реденькой бороденки а-ля Солженицын, уравновешивавшей глобальную лысину на лбу. Итак, мужик поинтересовался — хотя к теме семинара вопрос не имел ни прямого, ни даже косвенного отношения, чем тайнодеяние отличается от тайнознания? Прокопеня, как опытный психолог, решил пресечь любопытство, на корню задав мужику встречный вопрос:

— Вы по роду деятельности кто?

— Поэт — песенник, — бесхитростно ответил мужик, не ожидая подвоха.

— Вот и осознайте — поэт отличается от песенника так же, как тайнознание от тайнодеяния, — скаламбурил Прокопеня. Шутка, довольно неудачная, даже по мнению самого автора, нашла живой отклик среди слушателей. Особенно искренне и долго смеялся «новый русский с лицом кавказской национальности».

Когда семинар уже завершился, Прокопеня стряхивал с рук мел и укладывал в кейс листочки с заметками, к нему решительно подошел голубоглазый парнишка и ловко извлек из-под свитера экземпляр «Городской магии» в сильно потрепанной обложке:

— Я конечно человек малограмотный, всего 12 книг в своей жизни прочитал, включая школьные учебники, но Ваша книга это супер! Это просто — ключи от Шамбалы! Подпишите, пожалуйста!!!

Льстивые слова парнишки возымели действие, и впечатленный Игорь Николаевич размашисто написал на своей фотографии, размещавшейся на обложке — «От гуру Просветленному», поставил подпись. Лицо паренька озарилось удивительной улыбкой, обращенной куда-то внутрь себя:

— Ну, раз уж Вы видите, что я просветленный… то — только без обид ладно? Мы поспорили, — паренек кинул в направлении «лица», внимательно наблюдавшего сцену общения с «гуру», обладатель дорогого костюма был вторым участником спора, — ведь Вы же военный, ну во всяком случае были???? — глаза паренька стали из голубых ярко синим, а голос стал каким то бесцветным и далеким — Я Вас вижу в камуфляже… но без погон, в высоких шнурованных ботинках, — почти как у меня, — Вы стоите на песке, один ботинок развязан, а нога топчет змею — небольшую желтую змейку, я таких даже никогда не видел, последняя фраза была произнесена уже совершенно другим голосом, парнишка удивленно покачал головой, и вытащил откуда-то из-под длинного свитера пачку сигарет «Кемел», металлически поблескивающую зажигалку и закурил, стряхивая пепел прямо на пол.

Пркопеня испытал легкий шок, и что бы как-то скрыть свое замешательство, брякнул первое, что пришло в голову — то есть правду-матку:

— Я учился в военно-медицинской академии, я эпидемиолог… — и тут же добавил, вернувшись в образ мага и чародея, — этом мне очень помогло, когда я получал свою вторую, гражданскую, профессию — психолог!

— Ал, давай деньги — не громко, но твердо, обратился парнишка к «лицу».

— Какая-то просто патология, паранойя! — Ал грустно вздохнул, покачал головой, и вынул из внутреннего кармана изящный кожаный бумажник, и брезгливо извлек из него две сто долларовые купюры. — У меня нет больше, только карточки…

— Вот и спорь с тобой после этого! Карточка это что деньги по-твоему? Первое правило преферанса — нету денег не садись! Ладно, должен будешь, под двойную учетную ставку Нацбанка! — забрал купюры из рук незадачливого Ала, пожал плечами и вышел из помещения…

Вообще-то персонаж колоритный, подумал Прокопеня о парнишке, пытаясь отвлечься от нахлынувших на него и довольно неприятных воспоминаний. Парнишка был росточку чуть ниже среднего, какой-то изящно-тонкой, но пропорциональной конструкции. Одет на хрупкой гране между скромненько и бедненько, в длинный вязанный свитер, на пару размеров больше, в непонятного происхождения брюки, при этом брюки заправлены в кожаные высокие ботинки с массой крючков и заклепок, которые в народе принято называть стильными. Запястье парнишки было в несколько оборотов ообмотано красной шерстяной ниткой, с которой свешивалась пара деревяшек с начерченными на них знаками. Скорее всего, это были руны. Сами кисти рук заслуживали отдельного внимания — то ли забыто аристократической формы, то ли просто не привычно, для глаза Игоря Николаевича, ухоженные. Парнишка выглядел очень открытым, и в то же время держался уверенно, но без наглости, и естественно…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});