Один на один с Драконом (СИ) - Алешина Катерина

— Почему?

— Нужно сохранять радиомолчание.

— Почему? — повторила я.

— Физически нас не видно. Недалеко обломки. Излучают, как и мы. Если выйдем на связь, станем видны, — мужчина показал жест рукой, проведя пальцем по горлу.

— Что будет, если заметят?

— У меня нет второго пилота, корабль повреждён, — он закрыл глаза на секунду, помолчал, потёр виски и продолжил. — Чёрт! Не знаю, но долго мы не протянем.

Больше я ничего не спрашивала. Мы сидели молча. Алексей напряжённо смотрел на панель управления. Повисла тишина, будто любое слово могло нас выдать. Только в эфире звучали тревожные голоса, вспыхивали и обрывались на полуслове. Я почувствовала такой страх, какого до сих пор не знала. И вдруг поняла: «Я здесь умру». Ярко представила, как буду болтаться среди обломков, далеко от Земли, с этим вот мужиком.

«Я даже его не знаю. Как, вообще, это вышло?! Если б не этот проклятый старпом, сидела бы я в своей каюте, а крейсер стоял бы у станции. Надо было сказать, что это не я, никакая не Анна Лазарева. Вот и всё. И все были бы живы».

В тесноте кабины пространство сузилось ещё больше. Мне показалось, что не смогу сделать вдох. Я, как могла, наклонилась вперёд, желая закрыть голову руками. Не получилось. Мешали ремни и чёртов шлем. «Я умру в этой консервной банке», — думала я.

— Ты чего? — спросил Алексей.

Я всё ещё не могла вдохнуть. В моём воображении внутренняя обшивка сжалась так сильно, что угрожала меня сдавить. Бешено стучало сердце. Алексей что-то говорил, а я скребла руками по скафандру, пытаясь расстегнуть его на груди. Казалось, я умираю прямо сейчас. На задворках сознания появилась мысль: «Это паническая атака». Со мной такого не случалось, но каждый медик знает признаки тревожного расстройства. Осознание этого факта помогло мне сосредоточиться. Я отстегнула ремни, подтянула голову к коленям, старалась сжаться в комок.

Стала повторять про себя: «Я не умираю. Не сейчас». Какое-то время так и сидела, пережидая, пока ледяные клешни ужаса меня отпустят. Сердце колотилось, и руки дрожали. Алексей бестолково гладил меня по плечу. Это раздражало. Он говорил какую-то ерунду о том, какая я молодец и как хорошо держалась. Его рука была на моём плече, почти в том месте, где Алексей бесцеремонно хватал меня на станции. Это было последней каплей. Меня всё ещё трясло. Эмоции требовали выхода. Я повернула к нему лицо и медленно, делая паузу между словами, проговорила:

— Ты же убийца. Убийца.

Он ошарашенно уставился на меня. Убрал руку. Недавний ужас слегка отступил, уступая место злости и обиде. Захотелось вылить это всё на него, так чтобы у него рожу перекосило.

— Ты всех убил!

Мужчина смотрел на меня, а я продолжала:

— Мы все сейчас были бы на станции. А мне через полгода домой! Понимаешь? — на последнем слове мой голос надорвался, но я продолжила. — А теперь я сдохну здесь! Я, ты и остальные…

Его лицо и правда перекосило. Я не унималась. Меня несло на волне эмоций. Умом понимала, что обвинять его глупо. Но остановить этот шквал не могла.

— Вот скажи зачем? Зачем ты меня притащил? Так не терпелось здесь оказаться?! — я хотела орать изо всех сил, но говорила почти шёпотом, голос дрожал.

— Хватит! Не понимаешь, что несёшь, — жёстко отрезал он.

Я заплакала, глупо и бестолково. Слёзы лились, и я ничего не могла поделать. Отчасти мне было стыдно за эту истерику. Алексей отвернулся. «Наверное его, как и большинство мужчин, раздражают женские слёзы, потому что они не знают, что с ними делать».

Он повернулся к панели и очень во время. Панель словно ожила.

— Сучьи ящерицы! — выругался старпом. — Пристегнись. Быстро!

Я подтянулась, глубже усаживаясь в кресло, накинула ремни.

— Может, хоть наводить сможешь?

— Н… нет — промямлила я.

— Твою мать! — Алексей схватился за голову и после секундного колебания заорал. — Шлем закрой. Подача с резервного блока.

Я сделала, как он сказал. В эту секунду мужчина обесточил панель, отключил все системы. Костюмы имеют собственные аккумуляторы и будут какое-то время качать кислород из баллонов.

— Что происходит? — прошептала я.

— Выиграем время. Нас заметили, но не наши.

— Что?

— Ш… — он поднял указательный палец. — Я думаю.

Теперь, когда в кабине царила тьма, я увидела в иллюминатор обломки «Сокола-3». Чтобы разглядеть их, приходилось напрягать глаза. Тусклый, еле уловимый свет очерчивал раскуроченный корабль. На фоне яркими точками выделялись далёкие звёзды, ослепляли, мешали сфокусировать взгляд на тёмном остове корабля. Я пыталась угадать приближение врага в мерцании крошечных точек.

— Какие планеты рядом? — задал Алексей риторический вопрос.

— Я даже не знаю, где мы! — я развела руками в темноте.

Он достал откуда-то планшет и продолжал говорить то ли мне, то ли сам с собой:

— Сейчас рядом Giza 581c. Если прорвёмся к ней, — старпом торопливо делал вычисления, открывая всё новые окна с данными. — Повреждён резервный бак. Если сделать быстрый рывок, должно хватить. Если повезёт, останется для манёвра в атмосфере. Или не останется…

Алексей продолжал бормотать, быстро перебирая пальцами по планшету. Я наклонилась к нему, вытирая мокрые щёки.

— Хочешь сесть? — перебила я.

Он кивнул, шикнул на меня. Я подумала, что нужно быть камикадзе, чтобы взять с собой девчонку в корабль, где нужны два пилота. В «Десантнике» один маневрирует, второй ведёт огонь. В теории это может делать один пилот, но тогда скорость действий существенно снижается. Да и технически корабль рассчитан на совместные действия двух людей.

— Слушай внимательно. Когда я включу питание, мы увидим, где и сколько ящериц. Нас тоже увидят. Я переключу всё управление на себя. Понятно? — мужчина показал, водя пальцами по пустым экранам. — Я всё сделаю сам. Главное не психуй, не ори, делай, что скажу. Поняла?

— Да, — выдохнула я.

Зажёгся тусклый свет, экраны ожили. И началась гонка.

Всё происходило стремительно. Алексей задал ускорение, пока компьютер ещё рассчитывал верную траекторию. Я видела на мониторах нашего врага. По счастью, он был один. Ничего толком не понимая, я лишь следила за происходящим и замирала от ужаса. В какой-то момент старпом начал маневрировать, уходя от огня. Меня то бросало из стороны в сторону, то вжимало в кресло. Дальше всё произошло в одну секунду. Алексей произвёл один-единственный залп. «Десантник» тряхнуло.

В нас попали. Мониторы расцвели красным. Казалось, словно корабль раскрутили и бросили, как пращу. Я снова почувствовала перегрузку. Грудь сдавило, каждый вдох давался с трудом. Я изо всех сил старалась сохранить ускользающее сознание. Снова удар, корабль вздрогнул. Всё вокруг завибрировало. Я увидела на мониторах, что мы вошли в атмосферу по слишком крутой дуге. Через мгновение уже было сложно сфокусировать взгляд. Все предметы вокруг казались алыми разводами. Пульсирующая головная боль словно разрывала мозг. Мне даже показалось, что глаза выпирают из орбит. Окружающее представлялось красными пятнами.

Глава 2

Сначала была боль. Она проникала сквозь забытьё навязчиво и требовательно. Боль пульсировала в руке, болела голова, и всё тело ныло. Окончательно очнулась я от сильного толчка, ремни впились в тело. Это раскрылся парашют: часть системы торможения в нижних слоях атмосферы. В металлической обшивке над панелями я увидела своё отражение, красное одутловатое лицо, выступающие на носу и щеках кровеносные сосуды, ни следа привычного красивого отражения. Веки казались набухшими, глаза слезились. Даже сквозь стекло шлема видны красные пятна на белках глаз. «Зомби, честное слово, — подумала я. — Но жива, главное — жива!» Всё тело болело, будто меня били.

— Алексей! — позвала я.

Он не отвечал. Тогда я подняла руку, это оказалось неожиданно сложно после невесомости, и пихнула его в плечо. Никакой реакции. Лицо его было похоже на моё, хоть и не было красным. На носу и щеках также проступили сосуды, глаза закрыты.