Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил

Странник разжал ладонь и убрал с рукояти своего меча, обхватив кружку.

— Я приду. Передайте, что явлюсь еще до заката. Даю слово.

Вороны за окном горланили, не позволяя тишине взять верх. Воины переглянулись. Тот, что был во главе, поднял перчатки и угрожающе прошипел:

— Мы вернемся после заката. Если в замке так и останется на одного обещанного гостя меньше… — Он сплюнул на пол и удалился, позвав за собой приятелей.

Подавальщица закрыла дверь и смела рассыпанный снег в одну кучу.

— Сколько бы силы ни было в этом народе, я всегда убеждаюсь, что здравого смысла у северян еще больше, — заговорил Бернард, когда в корчме стало привычно тихо. — Наверное, потому людям в Холденфелле выжить и удается в самых суровых условиях, когда любой другой народ давно бы сгинул с этих мест или передох тут вовсе.

Странник кивнул в знак понимания и благодарности за то, что корчмарю удалось решить все мирным путем и теперь ему не придется бежать оттуда, куда он так долго добирался. Сарвилл понимал, что ни при каких обстоятельствах не отказался бы от своей цели, но только сейчас, с холодной головой, осознал, что потерял бы все, сложись знакомство с северянами так, как в итоге не сложилось.

— Спасибо тебе, Бернард. — Медведь поднял кубок и сделал несколько больших глотков. — Продолжай свою историю. Как все-таки удалось тебе с корабля выбраться? Пираты отпустили?

— Как же! Дальше началось самое интересное. Эти пираты оказались не теми, какими ты их знаешь — они не нападали на другие суда в открытом море, чего я, между прочим, очень ждал, в надежде на их поражение и то, что меня освободят и отправят обратно в Южные Земли. Через несколько дней моего заключения у меня появились соседи, так сказать — еще с десяток бедолаг, не знающих, что их ждет и что они тут делают. Потом еще дюжина. И еще. И так, пока весь трюм не оказался забит… рабами.

— Слыхал. Говорят, до сих пор эти пираты на Вечные Воды ужас наводят, хоть с рабством на севере и покончили.

— До сих пор кончают. Север всегда умирал за свободу, а юг — за процветание рабства. Вот мы и имеем — те, кто свободны здесь, уплывают прислуживать туда при малейшей неосторожности. Чужакам, что на Расколотых Островах оказались, два пути: либо домой, откуда бы они ни были, либо в Южные Земли — служить тамошним господам. Несмотря на то, что закон здесь любые дела пиратов запрещает… — корчмарь грузно выдохнул. — Но на то закон и есть, чтобы иметь беззаконие для осмысленности своего же существования…

— Бездна! — прошипел странник, словно разочаровавшись в какой-то надежде, после слов корчмаря ставшей еще более призрачной.

— Понял я, что тебя в поисках чего-то так далеко занесло, медведь, а теперь знаю, что не чего-то, а кого-то.

Путник промолчал.

— Не давай волю разочарованию. Два видимых пути всегда укрывают среди непроходимых дебрей еще несколько тернистых и ничего не исключающих дорог.

Кот запрыгнул на стол и улегся на самом краю, ласкаясь о руку хозяина и мурча.

— А дальше я и совершил главную ошибку, которая закрыла мне путь на родину навсегда, — продолжил историю северянин. — Попросил аудиенции у капитана Графа. В чем мне, естественно, культурно отказали, и тогда я имел глупость признаться, что в моих жилах течет царская кровь. План заключался в том, чтобы меня вернули обратно за достойный выкуп — когда перспектива из обеспеченного будущего плавно переросла в перспективу рабства, то любые деньги мне стали уже не так важны, как свобода. Забавно, правда? Тогда буквально за несколько дней я поменял столько своих приоритетов, сколько не менял ни до, ни после этого.

Странник поморщился, он словно знал историю наперед и уже на собственном опыте испытал то, что произошло дальше.

— Как оказалось впоследствии, для капитана Графа репутация была премного выше золота, поэтому он лишь обрадовался достойному улову и повез нас дальше в Вольные Города — место, где прямо в порту устраивают аукцион и распределяют рабов среди новых владельцев, отправляя вместе с ними восвояси…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Выходит, ты видел Вольные Города своими глазами?

— Не обольщайся, медведь. Лишь порт. Но и от одного порта я был в таком восторге, что до сих пор готов отдать многое, чтобы вновь там оказаться. Но только не жизнь. Жизнь — слишком большая цена для всего, что недостойно ее. И ты тоже там побывал?

— Продолжай свою историю, пожалуйста… А то до моей еще доберемся.

До сих пор ошеломленный собственными воспоминаниями корчмарь ничего не ответил. Он ушел в чулан, какое-то время копошился там, а вскоре появился вновь, неся жареного поросенка на блюде, корочка которого обдавалась золотистым и отбрасывала клубы пара от своей горячей поверхности.

— Ешь, медведь.

Странник кивнул в знак благодарности и оторвал жирный кусок.

— Мой аукцион был самым шумным и долгим… — Бернард принялся рассказывать свою историю вновь после того, как они в задумчивом молчании съели треть поросенка. — После того как все рабы были распроданы — а сначала распродали именно всех остальных, чтобы собравшиеся в порту ситемы полностью не ушли в оплату за мою персону и сотни непроданных рабов не пришлось везти обратно. А знаешь, как бывает — если очень что-то нужно, то и лишнее золотишко всегда найдется. Поэтому, когда Граф представил меня всем собравшимся в порту торговцам, начался настоящий ажиотаж — все хотели заиметь в рабстве царевича. Одни желали получить за меня выкуп у царя в три раза больше, другие привезти обратно и получить место при дворе, третьи хотели качать из меня кровь, чтобы вывести из нее какие-нибудь чудесные зелья. Были и те, кто просто желал меня прирезать и обзавестись в обмен на мою смерть каким-нибудь наводящим ужас прозвищем вроде «убийцы королей» и тому подобных. Выиграли те, кто желал прирезать.

— Сейчас ты передо мной, выходит, что-то пошло не так… — словно не спрашивая, а пытаясь догадаться, произнес странник.

— Желание тех, кто хотел вернуть меня в родной дом и получить за это целую гору золота, никуда не делось, поэтому практически сразу после аукциона в порту началась бойня. Капитан Граф немедля забрал свои деньги вкупе с заслуженной репутацией, поднял паруса и уплыл за горизонт. А меня в конце концов отбили какие-то контрабандисты, затолкали в шлюпку и повезли на родину.

— А дальше?

— А дальше, как ты это называешь, произошло стечение обстоятельств. Не прошло и дня, как мы попали в сильнейший шторм, в котором добрая половина экипажа пошла ко дну. Рваные паруса никуда не годились, и тогда несколько недель нас штилем несло на Холденфелл, пока не прибило к берегам Тоддена. Бездна! В горле пересохло.

Корчмарь отвлёкся на кубок с медом.

— И с тех пор я осел здесь, — продолжил он. — И никому не рассказывал о своем происхождении, которому оказалось безопаснее находится в тайне от общества. Сколько лет прошло… И действительно, чем больше времени уходило в прошлое, тем меньше всем было дела до моего истинного происхождения… Гляди!

Бернард повернулся к старой подавальщице.

— Григольда, помнишь ты, что я царевичем был в Южных Землях?

Григольда посмотрела на хозяина усталым опустошённым взглядом и вновь опустила подбородок на грудь в желании задремать и не слышать ничего больше.

— Видишь? Такая вот ирония. То, что имеет ошеломляющее значение для тебя сейчас, спустя время уже ничего не значит. Рано или поздно. Но ничего.

Корчмарь вдохнул глубоко, словно бы пытаясь вернуться в былые времена, и выдохнул, когда ничего не вышло.

— Ну а ты? Чего забыл в наших краях? Позволь и мне услышать твою историю. Слыхал я, мол, все странники на Неймерии перевелись, а последний при всех известных обстоятельствах жуткий переполох устроил и, лишенный ума, рубит всех и вся на своем пути… — Корчмарь прищурился. — А сейчас вот смотрю в твои глаза и понимаю, что лучше возможности назвать все эти слухи дерьмом собачьим и не случится. Или это тоже стечение обстоятельств?

— Повезло тебе, корчмарь.