Три секунды вечности - Эдуард Никулин

Примерно таким было содержание его обращения к нам:

«Все вы изъявили свое желание служить в ВДВ. Перед тем как принять решение послушайте меня. Это будет вам полезно.

242 учебный центр воздушно – десантных войск готовит специалистов по разным направлениям военного дела. Это требует отдачи и терпения. Легко вам не будет. Это точно. УЦ сейчас переживает тяжелые времена и если вы думаете, что вас ждет только романтика, прыжки с парашютом и прочие моменты, то вы ошибаетесь. Жить вам придется в ангарах. В одном таком ангаре располагается целый батальон. Сложности с акклиматизацией у вас тоже будут, так как климат резко – континентальный, много мошкары и высокая влажность воздуха. Также условия проживания, мягко говоря, неблагоприятные, потому что на весь батальон в ангаре есть лишь несколько туалетов и умывальников. Кто еще желает пойти служить в ВДВ?»

Этот вопрос как раз и повысил мои шансы, потому что половина ребят испугались таких новостей. Нас вызывали по одному. Я пошел вторым, поговорил с офицером. Объяснил, что у меня огромное желание служить в ВДВ. Он также спросил про образование, а оно у меня высшее – это, кстати, нечасто бывает у призывников – и каким спортом занимаюсь. Я рассказал про хоккей, и он попросил взять с собой хоккейную форму, потому что в учебном центре есть своя команда, в которой играют как офицеры, так и срочники. Конечно же, я подумал, что это будет большим плюсом в моей службе и в итоге взял форму с собой. О, какую я совершил ошибку… вы бы только знали. Но на тот момент я об этом догадываться не мог. Об этом тоже позже.

Ближе к вечеру нам выдали форму и солдатские принадлежности для службы в вооруженных силах. Туда входило: черная сумка с логотипом «Армия России», эмалированная белая кружка, ложка, пара ремней, мочалка, мыльно – рыльные принадлежности, несессер, в которым находились бритвенный станок, зубная паста и щетка, щипчики для ногтей, небольшое зеркало, различные крема, мази и лосьоны. Из одежды нам дали парадную форму темно – синего цвета, тельняшку и кепку, берцы и еще зимний бушлат, который мы сразу засунули подальше в сумку до наступления холодов.

Немного позже для нас провели фотосессию к нашим призывным альбомам. Теперь мы в составе десяти человек, гордо носили темно – синие кителя и тельняшки в голубую полоску. Сержант А., который приехал со старлеем Ф. был вроде казахом. Азиатская внешность, средний рост и худое телосложение. Какой же гнусный он оказался тип. Не знаю всех его военных заслуг, поэтому не берусь судить о нем как о солдате, но человек он мелочный. И многие это сразу поняли. Мы, для чего то, построились на плацу, он нам начал рассказывать о службе в УЦ и отвечать на наши вопросы. Еще он говорил неразборчиво и всегда в конце предложения спрашивал: «…ясно да?…ясно да?» – это было смешно. Потом заявил, что для того, чтобы мы себя спокойно чувствовали в поездке, мы должны «скинуться» на продукты для него и для товарища старшего лейтенанта. Вот такой вот тип. Но это в порядке вещей. Ничего необычного.

Скоро ночь. Нас подстригли налысо и разместили в казарме. Десять солдат, которые едут служить в одно место, а главное – служить в ВДВ, уже были определены. Мы познакомились поближе, еще раз созвонились с родными со своих убитых телефонов, которые мы специально взяли в армию, чтобы не лишиться смартфонов и легли спать.

Утром предстояло путешествие в Омск. 3800 км на поезде из Белгорода – это примерно трое суток пути на плацкарте. Последние трое суток, когда мы еще могли почувствовать себя свободными людьми.

Глава 3

Поезд тронулся

«Не можешь пить водку – пей воду, не можешь пить воду – ешь землю!»

В.Ф. Маргелов

Ослепительно солнечное июньское утро 22 числа. Солнце било в окна и проснулись мы все буквально в 4 часа. Это было символично. Потому что 22 июня 1941 в 4 часа утра – дата нападения на советский союз военных формирований фашистской Германии. Но в то утро о каких-то совпадениях никто не думал. У всех было жуткое настроение, грусть и тоска на душе. Мы умылись, построились еще раз с вещами, загрузились в «ПАЗик» и уехали на железнодорожный вокзал. Старлей и сержант были с нами.

На вокзале меня уже ждали сестра Кристина с мамой. Они привезли мне поесть в дорогу и хоккейную форму. Совсем скоро мы должны были проститься на целый год, и это было неприятно осознавать. Но пути назад уже не было, да никто об этом и не думал.

Я стоял и пытался наговориться с ними. К ребятам тоже приехали родные и друзья. Потом пришло время загружаться в поезд, и мы двинулись к платформе. Вот тут-то я и увидел картину, которая и сейчас стоит у меня перед глазами. Молодой человек лет двадцати в темной военной форме, похожей на морфлот, шёл гордо выпрямив спину со своей девушкой. Это был дембель. Просто попытайтесь осознать, что этот человек уже перенес все лишения, разлуку с близкими и девушкой, все трудные моменты и нервные срывы. Теперь он шел мимо нас в своем родном городе и знал, что больше никогда не станет прежним. Моя мама с долей сарказма отнеслась к этому. Что-то проговорила недовольным тоном. Мол, мой сын только уходит, а этот уже пришел. Это было забавно.

Помимо сумки с моим новым военным имуществом, мне теперь еще и пришлось тащить хоккейную форму и клюшку. Мы еще недолго постояли у вагона, поговорили. На тот момент ко мне пришли проводить в дальний путь три моих друга – Стас, Сережа и Макс. Как я им завидовал в тот момент. Они это заметили, и Стас очень хорошо меня поддержал, сказав: «Ты езжай служи, а я тут буду девчонок «качать». Слишком оптимистичная поддержка, не правда ли?

Дядя тоже жил в Белгороде, но я попросил маму, чтобы она не говорила ему о моем отъезде. И каково было мое удивление, когда я увидел его бегущим через рельсы и кричащим мне что-то. Это было смешно. Он все-таки как-то узнал и приехал меня проводить.

Время пришло. Мы зашли в поезд и расселись. Сестра с мамой уже начали плакать. Скажу честно – у меня слез не было, но на душе был ком. Смотрел на них через окно и уже очень сильно скучал. Поезд тронулся, колеса медленно застучали и мы поехали. Первые минут пятнадцать в полной тишине.

Время шло секунда за секундой, отдаляя от дома километр за километром и мы с ребятами все больше узнавали друг друга, заводили разные разговоры о том, что нас ждёт и как круто, что мы теперь станем десантниками а у меня как-то само по себе так складывается, что очень хорошо могу узнать человека, пообщавшись с ним. Вот и здесь также получилось.

Во всей нашей компании из 10 человек я сразу же выделил двоих – Денис Бородаенко («борода») и Олег Бавыкин («Олежик»). Представьте, эти самые парни, с которыми я нашел общий язык с самых первых минут нашей поездки, и станут моими сослуживцами на весь год, потому что в Иваново мы в итоге уедем все трое. С той лишь разницей, что Олег будет служить в дивизии, а мы с Дэном в одном подразделении до конца службы. То есть все последующие девять месяцев в 217-м Ивановском парашютно-десантном полку. На тот момент я даже не подозревал об этом.

Было очень много разных мыслей. Мы все понимали, что нужно насладиться этой поездкой. Даже радовались, что целых трое суток проведём в такой необычной обстановке плацкартного вагона. Может быть с кем-то познакомимся, узнаем друг друга ещё ближе, а потом уже приступим к службе на местах в вооруженных силах Российской Федерации.

Один из новоиспеченных десантников просматривал буклет с устройством парашюта. Он и раньше его изучал, так как занимался в военно-патриотическом кружке и совершил на тот момент три прыжка из самолета Ан-2 (в народе «Кукурузник»).

Я был очень восприимчив к новой информации, так как понимал, что она поможет мне в армии, и что если я хочу стать хорошим солдатом, настоящим десантником – я должен быстро учиться, схватывать все налету и ничего не бояться. Помню, как он рассказывал о том, как ты стоишь первым у борта самолёта перед прыжком и смотришь вниз на верхушки деревьев или поля, какие чувства тебя охватывают при пролете сквозь облака и прочие запоминающиеся фрагменты. Все это было для меня новым и неизведанным, но я никогда не сомневался, что смогу совершить прыжок и не «дам краба». Я был уверен в этом и это помогало мне, давало сил. Немного поговорив, я взял у него памятку по устройству парашюта и начал изучать. Проходивший мимо старший лейтенант Ф. увидел у меня эти листочки, взял их и посмотрел, что на них изображено. С небольшой долей иронии улыбнулся, но все-таки по нему было заметно, что подобный выпад он оценил.