Дума русского во второй половине 1856 года - Петр Валуев

Везде преобладает у нас стремление сеять добро силою. Везде пренебрежение и нелюбовь к мысли, движущейся без особого на то приказа. Везде опека над малолетними. Везде противоположение правительства народу, казенного частному вместо ознаменования их естественных и неразрывных связей. Пренебрежение каждому из нас в особенности и к человеческой личности вообще водворилось в законах. Постановлениями о заграничных паспортах наложен домашний арест на свыше 60-ти миллионов верноподданных Его Императорского Величества. Ограничением числа обучающихся в университетах стеснены пути к образованию. Узаконениями о службе гражданской сглажены, по мере возможности, все различия служебных достоинств, и все способы одинаково подведены под мерило срочных производств и награждений.

Одно морское министерство ныне руководствуется другими правилами и не обнаруживает, подобно другим ведомствам, безвольного равнодушия ко всему, что думает, чувствует Россия. Оно показало, при составлении морского устава, каким порядком надлежит обсуждать проекты законов, и в Морском Сборнике подает пример, как надлежит понимать цензуру. Оно спасло от обычной безгласности имена офицеров, проливавших кровь свою в настоящей войне. Оно первое приняло чрезвычайные меры к обеспечению участи раненых, и первое осознало, что семейства жертв, павших в борьбе за отечество, имеют право оплакивать эти жертвы и ими гордиться без произвольных отсрочек. Все это сделано; но могло ли бы все это быть сделано, если бы судьбами Морского министерства ныне не правила твердая рука генерал-адмирала, носящего титул императорского высочества?

X

Неужели результаты нынешней системы признаются удовлетворительными? Неужели пагубное влияние этой системы досель не доказано ни внешними неудачами, ни внутренними недостатками, ни всеобщим недоверием к нашим начальствам, ни проявляющимся ввиду нынешних событий недостатком стойкости в общем направлении умов, ни признаками безнадежности, сопровождающими повсеместную, смиренную и покорную готовность к пожертвованиям? Неужели благородство речи несовместно с благородством подвигов, и русские дворянские сословия должны говорить языком, в котором слышатся отголоски Золотой орды рядом с витиеватостью семинарий? Наконец, неужели не заключается настоятельного поучения в современном, общесознательном недостатке знаменитостей? Голос народный не превозносит ни одного имени и не исповедует ни одной громкой славы, кроме новых имен и новой славы севастопольских героев. Государственные люди нашего века, в глазах народа, распределены на разряды, подобно казенным памятникам, измерены табелью о рангах, расценены ценою отличий, помещаемых в памятных книжках. Верноподданная Россия заботливо отличает их от воли царской и надеется не на них, а на Бога и на своего государя.

XI

В России так легко сеять добро! Русский ум так восприимчив, русское сердце так благородно! Россия – гладкое поле, воля правительства не встречает преград. Не скажет ли народу: да будет истина меж нами, и не вспомнить ли красноречивых слов, сопровождающих герб одного из древних русских дворянских родов: «Уму нужен простор!».

XII

Роковая весть о падении Севастополя пронеслась между Россией и взывает к венценосному вождю своему с безмолвною мольбою. Сердце царево в руке Божьей.