Рейтинговые книги
Читем онлайн Литературная Газета 6582 ( № 1-2 2017) - Литературная Газета

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 26

С 1991 года в России идёт возвращение Церкви уцелевших храмов. В первое время процесс продвигался с огромными трудностями: нам, православной общественности, приходилось преодолевать инерцию бюрократического аппарата. Потом «в верхах» пришло осознание важности происходящего. Возвращение старых храмов, строительство новых – всё это происходило в рамках исторической сатисфакции, было восстановлением справедливости. Но сегодня мы подошли к завершению данного периода нашей жизни. Исаакий служит своеобразной вехой.

Что происходит, какая такая смена времён? Это очень важная тема.

25 лет, четверть века, мы решали вопросы своего прошлого. Это был ретроспективный взгляд на самих себя, со своими плюсами и минусами. Теперь мы на переломе – прожили эту эпоху и переступаем невидимую границу. Возвращение Исаакиевского собора, как и недавняя установка в Москве памятника князю Владимиру – символы перехода в будущее. Эти события крепко связаны, их перекличка играет огромную роль и в историческом диалоге двух столиц. Немного позднее это двойное событие будет по-настоящему осознано русским народом.

Князь Владимир не только крупнейший в истории Руси-России религиозный подвижник, но и государственный деятель, открыватель великой византийской культуры. У него тройная миссия, хотя какая из трёх сторон главная, вполне очевидно. Такая же зависимость просматривается и в истории Исаакиевского собора. Это объект религиозный, но также культурный и исторический: недаром расположен рядом с Синодом и Сенатом. Это символично, это часть российской государственности и русской традиции.

Вот эта неразрывная связь духовного и мирского, веры и культуры есть то, что мы теперь осознаём и без чего не можем успешно двигаться вперёд.

Ещё недавно мы решали проблемы нашего прошлого, а теперь мы решаем проблемы строительства общего национального будущего. И возвращение Исаакия задаёт ту веху, с которой мы начинаем христианизацию социокультурного ландшафта.

Кто-то из историков сказал: «Храм – это Библия в камне». Очень верно. Ансамбль религиозных смыслов скрывается за ансамблем архитектурным. Культурные связи между одним и другим позволяют воспринимать храм и как образ всей национальной традиции. Почему?

Потому что только в общем культурном пространстве возможно исполнение евангельских заповедей. Где нет «ближнего», не может быть и любви к нему, а без любви вера мертва. Но чтобы любить ближнего, надо понимать его – его боль, надежды, ожидания. И уровень такого понимания есть важнейший коммуникативный слой культуры, он отражён в её символах, среди которых символы религиозные играют важнейшую роль. За этим слоем идёт другой, на котором уже наблюдается культурное и идейное много­образие.

В богословской традиции этот принцип единства, континуальности имеет собственное отражение. Его имеют в виду, когда говорят о «литургичности» всей жизни христианина, а не только его участия в храмовой литургии и причащении Святых Даров. Вот почему граница между секулярным и религиозным в культуре в действительности очень условна. И вот почему любое культурное строительство невозможно без возвращения религии и Церкви на их историческое место. Вопрос о судьбе храмов здесь, конечно, первостепенен.

Церковь – единственный институт, переживший все катаклизмы и революции, но удержавшийся на плаву во время исторического шторма. Она – посредник между эпохами. И сего­дня Церковь вновь обретает свои социальные функции, восстанавливает распавшуюся связь времён, соединяет края разрывов и разломов, которых так много.

Именно этим вызвано упорное противодействие Церкви со стороны воинствующих модернистов, призывающих её раствориться в стихии теснящих друг друга секулярных трендов.

Но, несмотря ни на что, Церковь социализируется, не желая существовать в гетто, границы которого были очерчены для неё советским и постсоветским модерном.

Это очень важный по­ворот.

Редакция готова предоставить место для высказывания других точек зрения.

Уроки и значение 1917 года

Уроки и значение 1917 года

Политика / Дискуссия / Век революции

Чураков Димитрий

Б. Кустодиев. Большевик

Теги: Октябрьская революция

Разрушительные течения Февраля большевики смогли перевести в созидательное русло

Актуализация интереса к урокам и значению 1917 года в России произошла даже не сейчас, когда событиям, будто бы покрывшимся музейной пылью, исполняется 100 лет, а примерно… четыре года назад. Тогда, в 2013-м, ещё до окончания «арабской весны», мир начала накрывать новая волна «оранжевых революций», всё ближе подступавшая к нашим границам. Целью стала уже и не Украина или другая родственная России страна, а исключительно сама Россия.

Наступивший год возвращает в центр нашего внимания тему Февральской и Октябрьской революций не только потому, что они юбиляры, но ещё и потому, что 2017 год предшествует году новых выборов президента страны, а значит, нам опять придётся решать, какими тропинками и дорогами дальше двигаться в своё завтра.

Мы – историки – до сих пор спорим, сколько же революций было сто лет назад: одна или всё же две? Представляется, что если бы события февраля и октября 1917 года разделяло не несколько месяцев, а несколько десятилетий или хотя бы лет, вопрос отпал бы сам собой. Оба события столь масштабны, что вполне дотягивают до уровня революций не местного, а всемирного значения. Сегодня для нас главное не в том, кто и как назовёт происходившее в 1917-м – переворотами, мятежами, революциями, и не то, сколько их насчитают. Важнее другое: хорошо ли мы все учились в школе жизни и прочно ли усвоили уроки «второй русской смуты» (определение 1917 года, которое предложил лидер Белого движения А.И. Деникин).

С выученными уроками дело обстоит, как мне кажется, далеко не блестяще. Мы справедливо гордимся нашей армией, уверены, что никакой внешний супостат не страшен. Но такие настроения в российском обществе были и в 1913 году. А вскоре оказалось, что большие войны, время которых настало в XX веке, выигрывают не на фронтах, а в тылу. Это урок революции даже не 1917-го, а 1905 года. Его мы выучили к 1941-му, а вот царское правительство его в своё время не учло. Перед Первой мировой войной внутри России оставалось множество нерешённых вопросов, в условиях военного молоха они только обострялись. Нет смысла перечислять все болезненные точки, но куда деться от аграрного, рабочего или национального вопросов? А разве не возникал антагонизм между состоятельными классами, в цивилизационном плане чётко ориентированными на западные образцы, и народом, который стоял на исконных, традиционных ценностях? Свои проблемы имелись и внутри правящего слоя, расколотого на костную бюрократию, вороватую буржуазию, а также и у хронически хворающей оппозиционностью всему и вся интеллигенции…

Под грузом этих и множества других проблем рухнула привычная, понятная большинству русских людей самодержавная власть. Настало время непонятной, но зато напористой либеральной России. Стремление либералов к власти было осознанным и подкреплялось целенаправленными, в том числе заговорщическими, усилиями. Многое заставляет считать февраль 1917-го прообразом современных «оранжевых революций». Фундаментальным условием падения самодержавия стало предательство критически значимой части «элиты». Отколовшаяся часть верхушки всецело была связана с Западом. Да, французский посол Палеолог, английский посол Бьюкенен или американский посол Фрэнсис не раздавали печеньки на Невском проспекте, но они устраивали балы, приёмы, организовывали салоны для знати, вели работу с теми её представителями, кто разочаровался в своей стране… В руках оппозиции оказались средства массовой информации, которые дискредитировали любые усилия власти. Проводились протестные акции, создавались альтернативные центры силы в думах, земствах, предпринимательских и других органи­зациях…

Но с развитием революции произошло то, что почему-то не было предусмотрено в привычных схемах «революционеров во фраках». Отстранив продуманным натиском царя, они остались один на один с русским народом и с теми проблемами, которые ослабили власть царя и сделали его свержение столь лёгким. Так же, как и все современные государства, переболевшие «оранжевыми» переворотами, Россия в феврале 1917 года оказалась в руках людей, мало пригодных к решению задач государственного управления. Результаты были налицо: если перед февралём экономика стояла на краю катастрофы, то после прихода к власти новых людей показатели производства, финансового благополучия, снабжения продовольствием оказались в крутом пике. Инфляция и рост цен превысили все нормы приличия. В деревню потянулись мешочники и карательные отряды – хлеб нужен был всем. От Временного правительства крестьяне получали лишь обещания. Не были решены ни рабочий, ни национальный вопросы. Никуда не делись и культурно-цивилизационные противоречия между праздновавшей «победу» верхушкой и нищающим, обманутым народом. Не смогла либеральная оппозиция решить даже главный для всякой революции вопрос – вопрос о власти: Учредительное собрание постоянно откладывалось, переносилось, смысл в нём терялся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 26
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Литературная Газета 6582 ( № 1-2 2017) - Литературная Газета бесплатно.
Похожие на Литературная Газета 6582 ( № 1-2 2017) - Литературная Газета книги

Оставить комментарий