Полутьма (СИ) - Эл Софья

– Спасибо вам, – вцепилась в его ладонь так, чтобы вся пыль от обуви тут же перекочевала на его руки, – ой, я вас, кажется, испачкала.

Мне уже кажется даже, что я ошиблась. Особенно когда Григорий с ужасом в глазах, пытаясь не касаться пальцами пиджака, судорожно ищет знакомый пузырек. Невинно хлопнув ресницами, я отпихиваю ногой вытащенный из его кармана антисептик. Кажется, что от страха парень уже даже не видит ничего толком. Да, такое лечить надо, а не поощрять.

– Ой, так у меня же антисептик есть! – вскрикиваю я. – Знаете, как удобно? Где-то испачкался и пожалуйста, выдавил на ладони, никаких микробов.

Заговариваю ему зубы, протягивая пузырек. Он даже не смотрит на этикетку. Вздыхаю, не понимая, как можно было вообще предположить, что этот втирающий с остервенением гель в руки парень, может иметь какое-то к ним отношение.

Шипение раздается не сразу.

– Ой, – он морщится, отступая спиной к дереву, наблюдая за краснеющей кожей, – ой, Сима, простите. У меня аллергия, редкая, – он пытается расстегнуть пуговицу на рубашке, словно ему нужен воздух.

Но я лишь по запаху его кожи знаю, что это не так. По движению челюстей.

– Ага, – я киваю, подходя ближе, – слушай, думала, соврали. А, нет, ионы серебра в нем все-таки есть. Полезная штука, – выдернув антисептик из ослабших пальцев, я кидаю его обратно в сумочку, – ну, а теперь скажи «а-а».

Достав фонарик, я не сомневаюсь, кто передо мной. Будь это кто-то из хищников, уже пришлось бы попотеть. Григорий послушно распахивает рот, демонстрируя четыре вставных керамических зуба. Выключаю фонарик, кивая парню, что может закрывать.

– Вегетарианец? – уточняю, обрабатывая руки антисептиком.

Приятный, кстати. Быстро испаряется, никакой липкости на руках. Испытан на вампирах. За эту мысль становится даже немного стыдно. Парень-то и правда неплохой оказался, с мозгами и веселый. Клыки вырваны.

– Да, – Григорий кивает, беря себя в руки, – есть даже справка с собой. Разрешение на жительство и направление в центр крови. Все могу показать.

– Не надо, – выпрямляюсь, понимая, что упорно заваливаюсь на один бок, – убивать я тебя не собираюсь, успокойся. Тебе меньше сотни, а такие красавцы после себя не кучку пепла оставляют, вопреки распространенному мнению. Но вот с Мариной тебе придется разойтись, – я похлопала парня по плечу, наблюдая за его реакцией.

Давай, рыцарь, я в тебя верю.

Он улыбается, растянув губы в улыбке. А я чувствую, что то место, где давно валяется булыжник, каменеет еще сильнее, поражая зону вокруг.

– Ой, да это, – усмехается, весело поправляя волосы, – считайте, я ее не знал.

Когда мой кулак встречается с его усмехающейся рожей, даже не замечаю.

– Идеалист чертов, – выплевываю я, глядя, как парень размазывает по лицу кровь, льющуюся из сломанного носа, поджимая под себя ноги, – Григорий, ты меня разочаровал.

– Что я не так сделал? – вампир хмурится, а от желание врезать ему еще раз чешутся даже пятки.

Даже на той ноге, что потеряла обычную для человека чувствительность. А Григорий смотрит на самом деле недоуменно. Возможно, люди слишком сложные. Неживым проще. Сказано – сделано. Девушку, что воспевал секунду назад и возносил к небесам, бросить? Легко. Наверное, так и правда проще.

Домой я хромаю быстро. Моя разведка уже давно спит, так что завтра не будет россказней про то, как Кузнечик глаза заливала и по лесу шлялась. Не замечая ничего вокруг, топаю к своей халупе. Домик у меня маленький, но мне хватает. Поставив ногу на первую ступеньку, останавливаюсь как вкопанная.

Моим гнилым доскам явно это не понравится.

Палыч, положив рядом с собой фуражку, дремлет на пороге, пристроив голову с густой бородой на перила. Нехороший червяк начинает грызть изнутри. Поправив волосы, я тряхнула участкового за плечо. Сон у него, конечно, богатырский, про это всем баб Клава рассказывает. Откуда что знает – непонятно. Надеюсь, что он такой же соня, как я – пьяница. Вот на кого он точно похож, так на канадского дровосека. Сравнение веселит, но вот то, что он не просыпается, тревожит. Пройти мимо и дома лечь спать? Завтра будут лишние вопросы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А я никаких вопросов не люблю.

Оставаться здесь и ждать, когда проснется? Снова не отдохну, будет ныть все. Вздохнув, решаю, что если сейчас не проснется, то пойду к себе. И, мертвой хваткой вцепившись в стальное плечо, трясу изо всех сил. От удара еле успеваю отклониться, рефлекторно отпрыгнув на здоровую ногу и опершись на перила. Палыч тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. На лбу и висках выступил пот, а взгляд из под густых бровей беспокойный.

– Симка, – а вот обращение по имени заставляет меня вытянуться струной, насколько это теперь возможно, – ко мне снова проходили, – Палыч тяжело вздохнул, поднявшись на ноги и делая шаг вперед, отчего несчастные ступени заскрипели.

Как они вообще держат его вес?

– Сергея все ищут? – тяжело вздохнув, спрашиваю я.

Палыч морщится и кивает. Так, ну, в этом ничего страшного. Его уже лет десять ищут, из них я тут чуть больше пары лет живу. Что на этот-то раз так напугало участкового? Я внимательно смотрю на тревожно подергивающееся веко участкового. Вот это новости.

– Палыч, ты чего? Его уж сколько ищут? Каждый раз к нам с тобой ходят, ну а если мы не знаем, где он. Я так в глаза его не видела в жизни. Ты же знаешь, – Палыч кивает, но тяжелый взгляд и складка между бровями никуда не уходят.

– Симка, – его кадык, острый, несмотря на широкую шею, дергается вместе с веком, – это военные были сегодня, понимаешь?

Не понимаю. Неприятно, конечно, ну и что, что военные. У меня к ним иммунитет. Старший лейтенант запаса. Нет, так-то я на пенсии по инвалидности, но по сути… Вышвырнули и не посмотрели. Спасибо хоть на своих ногах. Хотя…

– Палыч, ты не дергайся так. Направляй всех ко мне, экскурсию по дому устрою, пусть лупы берут, собак, поисковый отряд вызывают. У меня домик хоть маленький, да уютный. Всем места хватит, – участковый просто кивает несколько раз, глядя перед собой в одну точку.

Посчитав разговор завершенным, машу рукой на прощанье и, приподняв длинный подол, опираясь на перила, карабкаюсь по лестнице. Надо хоть Ваську, что ли, попросить, пусть как-то ступени соберет. Навернусь – совсем калекой останусь. А так хоть прыгаю еще.

– Кузнечик, – голос Палыча заставляет обернуться, путаясь в платье, – если вдруг ты ув?? идишь его. Дай знать. Это очень важно. Сима. Ты, – он сглотнул слюну, – ты можешь представить, кто он, если за ним военные гоняются?

– Конечно, Палыч, – улыбнувшись, вру я, глядя на гусиные лапки в??

Кивнув, он отворачивается и, не оборачиваясь больше, твердой походкой уходит. Но я чувствую, как в воздухе так и остались висеть его подозрения. Чёрт.

Гул движения лопастей вентилятора становится первым, что доносится до моего слуха, стоит открыть дверь.

Глава 2

С раздражением заперев дверь, покосившуюся, судя по всему, еще задолго до рождения моей двоюродной бабушки, что, кстати, разговаривала ровно с таким же скрипом, я молча выругалась. Принято у нас так было. Материть друг друга про себя, если это не глаза в глаза. И сейчас, скидывая сандалии, я отдавалась этому занятию со всей душой. Будь в Мире учитель по нецензурной лексике, поставил бы мне отлично и выдал степень магистра. Я, когда отдаюсь делу, вообще всегда так, с чувством. Милая семейная традиция двух помешанных, насмешкой судьбы делящих одну территорию.

Взгляд сам наткнулся на низкий холодильник, что стоял прямо напротив входа. Издевательски перевязанный бантиком ПМ лежал на белой кружевной салфетке. Начищенный и явно только что смазанный пистолет блестел под светом принесенной из комнаты настольной лампы. Урод. Обойма покоилась рядом, уже без бантика, а вокруг россыпью валялись патроны. Ну один он, конечно, оставил. Чувствуя, что желваки пляшут по лицу, заходясь с бровями в грязном танце покруче, чем Патрик Суэйзи в любимом фильме моей мамы, я протянула руку, быстро вставляя обойму. Стянув уродливую красную ленту, бросила ее тут же в мусорное ведро, что завтра нужно не забыть вынести.