Разорванная связь - Джей Бри

Это устройство может проводить достаточно вольт электричества, чтобы убить вас, если вы попытаетесь его вытащить. Я также могу вырубить тебя с его помощью, если захочу; все твое существование теперь у меня на ладони, Фоллоуз. Твои Связные скоро прибудут, но я хотел, чтобы ты была в наморднике до их прибытия. Дрейвен – мой близкий друг. Я не считаю, что есть что-то запретное, когда речь идет о том, чтобы держать его как Связного рядом. Тебе лучше покончить с ним как можно раньше, а не позже. Просто ложись и подчиняйся.

Ладно, может, и нет.

Желчь подкатывает к горлу, когда я начинаю плакать от злости.

Ноакс улыбается и снова встает, жестом указывая на папку, которую он оставил для меня. — Здесь все правила и рекомендации, чего мы от тебя ожидаем. Я советую выучить их наизусть и жить по ним. Чем быстрее ты станешь в строй, тем лучше для тебя все пройдет.

А потом он уходит.

Я здесь, блядь, в ловушке.

*

Я не смотрю на файл, в основном потому, что не хочу ничего знать о людях, с которыми я застряла, и о том, что они могут сделать. Вместо этого я провожу пальцами по зашитой ране на шее, морщась от резкой, пульсирующей боли. Чертовы ублюдки.

Мне нужно взять себя в руки, найти в себе спокойствие, чтобы не потерять контроль над своим даром. Это может показаться нездоровым, но я представляю, как использую свои способности, чтобы выбраться отсюда и снова обретаю спокойствие. Я планирую каждую крошечную деталь, моего побега отсюда и мести тем мужчинам, которые только что прикасались ко мне. Я прокручиваю эти планы в голове вновь за вновь, пока не чувствую спокойствие.

Минуты переходят в часы, и в конце концов я понимаю, что солнце уже зашло, а я все еще торчу здесь. Мне отчаянно хочется писать, но я не собираюсь стучать в дверь и проситься в туалет. Мой желудок начинает урчать. Когда они нашли меня и схватили на улице, два дня назад? Может быть, уже три. Я шла на работу, опаздывала и пропустила завтрак.

С тех пор никто не давал мне еды. Один из водителей сунул мне бутылку воды, которую я с жадностью выпила, но это должно было быть по крайней мере день назад. Эти парни совсем не брезгуют пытками, потому что сейчас я чувствую себя чертовой военнопленной.

Дверь снова открывается, и на этот раз входит пожилая, строгая на вид женщина. Моя нога начинает нервно подрагивать под столом, старый тик, который я не могу отпустить.

— Следуйте за мной, я отведу вас освежиться.

Освежиться? Я опускаю взгляд на беспорядок, в котором находится моя одежда. Наверное, от меня тоже также и воняет после нескольких дней в одной и той же одежде. — О, да. Спасибо.

Моя голова кружится, когда я встаю. Потеря крови или голод, я не знаю, но леди совсем не замечает, что я качаюсь на ногах. Она просто морщит нос, а затем поворачивается, чтобы вывести меня из комнаты.

Здание, в котором мы находимся, похоже на офисное, все в костюмах и галстуках. Пока мы вместе идем по коридорам, моя кожа начинает стягиваться, когда я чувствую на себе взгляды всех работников. Они проявляют большой интерес, и совершенно очевидно, что все они знают, кто я.

Олеандр Фоллоуз.

Сбежавшая Связная.

Убийца.

Не то чтобы они знали, что я убийца, уверена, что все пошло бы совсем по-другому, если бы они знали. При мысли об этом у меня в горле образуется ком. Черт, это самый быстрый способ сойти с ума и потерять контроль. Я встряхиваюсь. «Хватит, блядь, думать об этом, Оли!»

В ванной комнате достаточно чисто, а душ, слава Богу, представляет собой настоящую кабинку. Женщина пихает мне сумку, которую я не заметила, что она несет, из-за моего испуга, и говорит: — У меня нет всей ночи, так что тебе лучше поторопиться. Если понадобится, я вытащу тебя голой.

Точно.

Пошла эта сука.

Я бросаю на нее грязный взгляд и беру сумку, топая в кабинку, как будто мне сейчас четыре года, а не девятнадцать. Ну, думаю, что я взрослая. Я пробыла пять лет в бегах, живя на улицах, когда это было необходимо. Это было нелегко, но это лучше, чем альтернатива.

Но сейчас и есть альтернатива.

Быть чипированной и вынужденной жить с мужчинами, которым биологически суждено быть моими… это худший ад, который я могу придумать. Не то чтобы я их встречала. Я видела только их фотографии, маленькие снимки, которые мне передали на следующий день после убийства моей семьи. Я едва могу вспомнить, как кто-либо из них выглядит, но я помню их имена.

Я раздеваюсь и вытираюсь, морщась от своего состояния. Я вся в синяках. Тактическая группа не была добра, когда расправилась со мной: трое взрослых мужчин повалили меня на землю. Я не совсем крошечная, но, черт… Один парень, схвативший меня, сделал свое дело.

Мои волосы в беспорядке, поэтому я вымыла их и тщательно высушила. Одежда, которую они мне оставили, уродлива: треники, которые по крайней мере на три размера больше, и старая толстовка. Запах одеколона на ней вызывает у меня рвоту, мой Связной так придирчив к запахам.

Я слышу, как женщина начинает постукивать ногой, и закатываю глаза. Вот сука.

Я выхожу из кабинки со своей старой одеждой, упакованной в пакет, и расческой в другой руке.

— Нет времени пытаться прихорашиваться. Сомневаюсь, что у тебя что-то получится, — огрызается женщина.

Я упрямая девушка, и самый быстрый способ заставить меня зарыться в землю – это бросать в меня подобные оскорбления.

Итак, я стою перед зеркалом и расчесываю волосы, медленно и тщательно, пока они не станут свободными от узлов, а затем заплетаю их. Я заплетаю самую сложную косу, какую только могу, с одной заколкой, чтобы закрепить ее. Мне приходится сосредоточиться, чтобы мои руки не дрожали при виде серебристых прядей, не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому цвету.

Она хрипит и пыхтит,