Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски - Александр Пушкин

К ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;За лаврами спешишь опасною стезейИ с строгой критикой вступаешь смело в бой!

Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,Забудь ручьи, леса, унылые могилы,В холодных песенках любовью не пылай;Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!Довольно без тебя поэтов есть и будет;Их напечатают – и целый свет забудет.Быть может, и теперь, от шума удалясьИ с глупой музою навек соединясь,Под сенью мирною Минервиной эгиды[8]Сокрыт другой отец второй «Телемахиды»[9].Страшися участи бессмысленных певцов,Нас убивающих громадою стихов!Потомков поздных дань поэтам справедлива;На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.Страшись бесславия! – Что, если Аполлон,Услышав, что и ты полез на Геликон,С презреньем покачав кудрявой головою,Твой гений наградит – спасительной лозою?Но что? ты хмуришься и отвечать готов;«Пожалуй, – скажешь мне, – не трать излишних слов;Когда на что решусь, уж я не отступаю,И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.Пусть судит обо мне, как хочет, целый свет,Сердись, кричи, бранись, – а я таки поэт».

Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеетИ, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.Хорошие стихи не так легко писать,Как Витгенштеину[10] французов побеждать.Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов,Певцы бессмертные, и честь и слава россов,Питают здравый ум и вместе учат нас,Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!Творенья громкие Рифматова, ГрафоваС тяжелым Бибрусом[11] гниют у Глазунова[12];Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,И Фебова на них проклятия печать.

Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,Поэтом можешь ты назваться справедливо:Все с удовольствием тогда тебя прочтут.Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текутЗа то, что ты поэт, несметные богатства,Что ты уже берешь на откуп государства,В железных сундуках червонцы хоронишьИ, лежа на боку, покойно ешь и спишь?Не так, любезный друг, писатели богаты;Судьбой им не даны ни мраморны палаты,Ни чистым золотом набиты сундуки:Лачужка под землей, высоки чердаки —Вот пышны их дворцы, великолепны залы.Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы;Катится мимо их Фортуны колесо;Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;Камоэнс с нищими постелю разделяет;Костров на чердаке безвестно умирает,Руками чуждыми могиле предан он:Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.Ты, кажется, теперь задумался немного.«Да что же, – говоришь, – судя о всех так строго,Перебирая все, как новый Ювенал[13],Ты о поэзии со мною толковал;А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,Мне проповедовать пришел сюда стихами?Что сделалось с тобой? В уме ли ты, иль нет?»Арист, без дальных слов, вот мой тебе ответ:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,Священник пожилой и с кудрями седыми,В миру с соседями, в чести, довольстве жилИ первым мудрецом у всех издавна слыл.Однажды, осушив бутылки и стаканы,Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;Попалися ему навстречу мужики.«Послушай, батюшка, – сказали простяки, —Настави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь,Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,И верим мы тебе; да что ж сегодня сам…»«Послушайте, – сказал священник мужикам, —Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,Живите хорошо, а мне – не подражайте».

И мне то самое пришлося отвечать;Я не хочу себя нимало оправдать:Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,Проводит тихий век без горя, без заботы,Своими одами журналы не тягчитИ над экспромтами недели не сидит!Не любит он гулять по высотам Парнаса,Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса;Его с пером в руке Рамаков[14] не страшит;Спокоен, весел он. Арист, он – не пиит.Но полно рассуждать – боюсь тебе наскучитьИ сатирическим пером тебя замучить.Теперь, любезный друг, я дал тебе совет,Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет?..Подумай обо всем и выбери любое:Быть славным – хорошо, спокойным – лучше вдвое.

КНЯЗЮ А. М. ГОРЧАКОВУ

Пускай, не знаясь с Аполлоном,Поэт, придворный философ,Вельможе знатному с поклономПодносит оду в двести строф;Но я, любезный Горчаков,Не просыпаюсь с петухами,И напыщенными стихами,Набором громозвучных слов,Я петь пустого не умеюВысоко, тонко и хитроИ в лиру превращать не смеюМое – гусиное перо!Нет, нет, любезный князь, не одуТебе намерен посвятить;Что прибыли соваться в воду,Сначала не спросившись броду,И вслед Державину парить?Пишу своим я складом нынеКой-как стихи на именины.Что должен я, скажи, в сей часЖелать от чиста сердца другу?Глубоку ль старость, милый князь,Детей, любезную супругу,Или богатства, громких дней,Крестов, алмазных звезд, честей?Не пожелать ли, чтобы славойТы увлечен был в путь кровавый,Чтоб в лаврах и венцах сиял,Чтоб в битвах гром из рук металИ чтоб победа за тобою,Как древле Невскому герою[15],Всегда, везде летела вслед?Не сладострастия поэтТакою песенкой поздравит,Он лучше муз навек оставит!Дай бог любви, чтоб ты свой векПитомцем нежным ЭпикураПровел меж Вакха и Амура!А там – когда стигийский брегМелькнет в туманном отдаленье,Дай бог, чтоб в страстном упоенье,Ты с томной сладостью в очахИз рук младого КупидонаВступая в мрачный чолн Харона,Уснул… Ершовой[16] на грудях!

К НАТАШЕ

Вянет, вянет лето красно;Улетают ясны дни;Стелется туман ненастныйНочи в дремлющей тени;Опустели злачны нивы,Хладен ручеек игривый;Лес кудрявый поседел;Свод небесный побледнел.

Свет Наташа! где ты ныне?Что никто тебя не зрит?Иль не хочешь час единыйС другом сердца разделить?Ни над озером волнистым,Ни под кровом лип душистымРанней – позднею поройНе встречаюсь я с тобой.

Скоро, скоро холод зимныйРощу, поле посетит;Огонек в лачужке дымнойСкоро ярко заблестит;Не увижу я прелестнойИ, как чижик в клетке тесной,Дома буду гореватьИ Наташу вспоминать.

К Н. Г. ЛОМОНОСОВУ

И ты, любезный друг, оставилНадежну пристань тишины,Челнок свой весело направилПо влаге бурной глубины;Судьба на руль уже склонилась,Спокойно светят небеса,Ладья крылатая пустилась —Расправит счастье паруса.Дай бог, чтоб грозной непогодыВблизи ты ужас не видал,Чтоб бурный вихорь не вздувалПред челноком шумящи воды!Дай бог, под вечер к берегамТебе пристать благополучноИ отдохнуть спокойно тамС любовью , дружбой неразлучно!Нет! ты не можешь их забыть!Но что! Не скоро, может быть,Увижусь я, мой друг, с тобоюУкромной хаты в тишине;За чашей пунша круговоюПодчас воспомнишь обо мне;Когда ж пойду на новоселье(Заснуть ведь общий всем удел),Скажи: «Дай бог ему веселье!Он в жизни хоть любить умел».

КОЛЬНА

(ПОДРАЖАНИЕ ОССИАНУ[17])

(Фингал послал Тоскара воздвигнуть на берегах источника Кроны памятник победы, одержанной им некогда на сем месте. Между тем как он занимался сим трудом, Карул, соседственный государь, пригласил его к пиршеству; Тоскар влюбился в дочь его Кольну; нечаянный случай открыл взаимные их чувства и осчастливил Тоскара.)

Источник быстрый Каломоны,Бегущий к дальним берегам,Я зрю, твои взмущенны волныПотоком мутным по скаламПри блеске звезд ночных сверкаютСквозь дремлющий, пустынный лес,Шумят и корни орошаютСплетенных в темный кров древес.Твой мшистый брег любила Кольна,Когда по небу тень лилась;Ты зрел, когда, в любви невольна,Здесь другу Кольна отдалась.

В чертогах Сельмы царь могущихТоскару юному вещал:«Гряди во мрак лесов дремучих,Где Крона катит черный вал,Шумящей прохлажден осиной.Там ряд является могил;Там с верной, храброю дружинойПолки врагов я расточил,И много, много сильных пало;Их гробы черный вран стрежет.Гряди – и там, где их не стало,Воздвигни памятник побед!»Он рек, и в путь безвестный, дальныйПустился с бардами Тоскар,Идет во мгле ночи печальной,В вечерний хлад, в полдневный жар.Денница красная выводитЗлатое утро в небеса,И вот уже Тоскар подходитК местам, где в темные лесаБежит седой источник КроныИ кроется в долины сонны.Воспели барды гимн святой;Тоскар обломок гор кремнистыхУсильно мощною рукойВлечет из бездны волн сребристыхИ с шумом на высокий брегВ густой и дикий злак поверг;На нем повесил черны латы,Покрытый кровью предков меч,И круглый щит, и шлем пернатыйИ обратил он к камню речь:

«Вещай, сын шумного потока,О, храбрых поздним временам!Да в страшный час, как ночь глубокаВ туманах ляжет по лесам,Пришлец, дорогой утомленный,Возлегши под надежный кров,Воспомнит веки отдаленныВ мечтаньи сладком легких снов!С рассветом алыя денницы,Лучами солнца пробужден,Он узрит мрачные гробницы…И, грозным видом поражен,Вопросит сын иноплеменный:«Кто памятник воздвиг надменный?»И старец, летами согбен,Речет: "Тоскар наш незабвенный,Герой умчавшихся времен!"»Небес сокрылся вечный житель,Заря потухла в небесах;Луна в воздушную обительСпешит на темных облаках;Уж ночь на холме – берег КроныС окрестной рощею заснул:Владыка сильный Каломоны,Иноплеменных друг, КарулПризвал Морвенского герояВ жилище Кольны молодойВкусить приятности покояИ пить из чаши круговой.

……………………………………………………………………………………Близ пепелища все воссели;Веселья барды песнь воспели;И в пене кубок золотойКругом несется чередой. —Печален лишь пришелец Лоры,Главу ко груди преклонил;Задумчиво он страстны взорыНа нежну Кольну устремил —И тяжко грудь его вздыхает,В очах веселья блеск потух,То огнь по членам пробегает,То негою томится дух;Тоскует, втайне ощущаяВолненье сильное в крови,На юны прелести взирая,Он полну чашу пьет любви.Но вот уж дуб престал дымиться,И тень мрачнее становится,Чернеет тусклый небосклон,И царствует в чертогах сон.………………………………………..………………………………………..Редеет ночь – заря багрянаЛучами солнца возжена;Пред ней златится твердь румяна:Тоскар покинул ложе сна;Быстротекущей КаломоныИдет по влажным берегам,Спешит узреть долины КроныИ внемлет плещущим волнам.И вдруг из сени темной рощи,Как в час весенней полунощиИз облак месяц золотой,Выходит ратник молодой. —Меч острый на бедре сияет,Копье десницу воружает;Надвинут на чело шелом,И гибкой стан покрыт щитом;Зарею латы серебрятсяСквозь утренний в долине пар.«О, юный ратник! – рек Тоскар, —С каким врагом тебе сражаться?Ужель и в сей стране войнаБагрит ручьев струисты волны?Но все спокойно – тишинаОкрест жилища нежной Кольны».«Спокойны дебри Каломоны,Цветет отчизны край златой;Но Кольна там не обитает,И ныне по стезе глухойПустыню с милым протекает,Пленившим сердце красотой».«Что рек ты мне, младой воитель?Куда сокрылся похититель?Подай мне щит твой!» И ТоскарПриемлет щит, пылая мщеньем.Но вдруг исчез геройства жар;Что зрит он с сладким восхищеньем?Не в силах в страсти воздохнуть,Пылая вдруг восторгом новым…Лилейна обнажилась грудь,Под грозным дышуща покровом…«Ты ль это?…» – возопил геройИ трепетно рукой дрожащейС главы снимает шлем блестящий —И Кольну видит пред собой.

КРАСАВИЦЕ, КОТОРАЯ НЮХАЛА ТАБАК