Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы проехали поселок, потом второй… Мой водитель даже не потрудился сбросить газ. Такие фокусы в населенных пунктах с ограничением скорости могли запросто навлечь на нашу голову мотоциклистов. Но штраф его, похоже, не пугал. Зато вот мне это было не в масть.
Мы выскочили на дорогу, прилегающую к скоростной магистрали, и мне стало чуть спокойнее. Я прикинул, что жандармы едва-едва успели всполошить оперативную группу, и, если не случится невероятного прокола, я спокойно доберусь до Парижа.
Но оказалось, что я слишком размечтался. У въезда на автостраду стояла машина радиопатруля и два ряда колымаг перегораживали оба направления: на Сен-Жермен и на Париж.
— Что там такое? — спросила женщина.
Она раскрыла рот впервые с тех пор, как я влез в машину. И могу сказать, что ее голос соответствовал всему остальному: он шел прямо в спинной мозг.
Но не время было погружаться в сладкие грезы.
— Полицейский заслон, — проворчал мужчина. — Иногда их заставляют устраивать проверки…
У обочины вытянулась вереница автомобилей; полицейские заглядывали внутрь и жестом разрешали ехать дальше. Было ясно: облава на меня. Делать им было, что ли, нечего у себя в конторе — такую толпищу согнали из-за одного несчастного жулика…
Я попался, и гордиться тут было особенно нечем.
Тогда я сказал себе, что должен что-то делать. Хоть что-нибудь, если не хочу, чтоб меня повязали, как последнего олуха.
В кармашке на спинке переднего сиденья лежала курительная трубка. Я украдкой достал ее и приставил чубук к шее водителя так, чтобы его жена не видела, что у меня в руке.
— Слушайте, — сказал я, — похоже, эти господа ищут меня, потому что я сбежал из Руанской тюрьмы. Я ничего плохого вам делать не хочу, но если вы меня не отмажете, я пальну вам в череп, чтоб развеять ваши грустные мысли.
Женщина повернулась и посмотрела на меня так, словно только что заметила. Похоже, я уже не казался ей прежним жалким недотепой…
— Хорошо, — сказал мужчина.
Он не дрожал. Напротив, он держался очень даже спокойно.
Когда к нам стал подходить парень из дорожной полиции, он высунул голову в окно, чтобы тот не сунул туда свою.
— В чем дело?
Полисмен по-военному отдал честь.
— Вы не брали по дороге пассажиров? — спросил он.
— Нет, — сказал человек с седеющими волосами, — я еду с женой и с сыном моего садовника, а попутчиков вообще никогда не беру. Случись что с ними — страховая компания проходу не даст. А что, кто-нибудь сбежал?
— Угу, — буркнул полисмен. — Ладно, проезжайте.
Мой водитель благословил его сердечным взмахом руки и уверенно включил скорость.
Когда мы проехали заслон, он, не оборачиваясь, сказал:
— Положите-ка трубку на место и перестаньте валять дурака.
На мгновение я потерял дар речи и почувствовал себя полным кретином. Я и не заметил, что на машине два зеркала: одно на обычном месте и второе на левом переднем крыле. В него-то он и заметил мою уловку.
Я не мог взять в толк, почему он меня не сдал. На него это было не похоже. Я-то воображал его образцовым гражданином, крепко сидящим на своих принципах и всегда готовым что-нибудь пожертвовать на полицейский алтарь… Честное слово, я просто оторопел.
Я глуповато засмеялся. Реакция не бог весть какая, но в моем положении и в моем наряде трудно было придумать что-нибудь получше. Я сунул трубку на место и откинулся на спинку сиденья.
Женщина больше не смотрела в мою сторону. Мужчина молчал.
Через двадцать минут мы проехали туннель Сен-Клу. Водитель съехал по спуску, обогнул клумбу у моста, проехал по левому берегу реки, затем свернул на узкую улочку с богатыми особняками.
Я недоумевал, куда это мы едем и почему он меня не высаживает, хоть и не сдал полиции.
Все эти вопросы прыгали в моей голове, как стая кузнечиков, но я гордо молчал.
Еще один поворот — и машина остановилась возле дома из шершавого камня. Мужик прогудел клаксоном условный сигнал. Почти сразу же за забором заскрипел гравий, и ворота отворились.
Поместье было большим и каким-то печальным. Огромный сад казался заброшенным — это и нагоняло меланхолию. Это, да еще закрытые ставни на окнах.
Мы подкатили к парадному. Женщина вышла и стала подниматься по ступенькам. Я вышел тоже. Я стоял посреди сада, плохо соображая, что со мной происходит. В голове у меня гудело.
Ворота уже закрылись, и от них шел высокий черноволосый парень в джинсах и черном свитере, державший руки в карманах.
На слугу он был не похож. Однако по его манерам было видно, что он и не родственник, и не друг семьи.
Мой водитель сухо спросил его:
— Новостей никаких?
— Нет, — буркнул парень, глядя на меня. — Удачно съездили?
— Очень.
Парень в свитере указал на меня пальцем:
— А это еще кто?
— Это наш друг… новый. Дай ему комнату на третьем этаже, белье и бритву.
Хозяин повернулся и ушел. Я остался стоять перед парнем в свитере. По его глазам было видно, что я ему совсем не по нутру.
— Ты кто? — спросил он.
— А тебе какое дело?
Я думал, что он на меня кинется, и уже готовился врезать ему, как умел. Но он сдержался, не зная толком, с кем имеет дело.
— Может, тебя как-нибудь зовут? — спросил он. — Или тебе свистят, как шавке?
— Зови меня Капут, если так уж хочешь прилепить мне табличку.
— Имя вроде немецкое? — проворчал он.
— Не отрицаю, но это неважно — все равно не мое.
Я был собой доволен. Раз все вокруг темнят, то и я в долгу не останусь — буду разыгрывать высокомерное безразличие…
Черноволосый парень хлопнул ресницами, что свидетельствовало о его замешательстве.
— Ну, а я — Робби, — произнес он и повел меня в дом.
В этой берлоге, видно, давно не жили, потому что внутри стояла гнетущая сырость и изрядно воняло плесенью. Пауки чувствовали себя здесь на своей территории и старались переплюнуть лучших городских кружевниц. Переступаешь порог — и всю рожу залепляет паутиной…
Робби отвел меня наверх, в комнату, где пахло пылью и старой бумагой. Он подошел к умывальнику, повернул кран: в кране сначала захрипело, потом забулькало, и в конце концов из него побежала-таки желтоватая вода.
— Подожди, — сказал он. — Сейчас схожу за мылом и бритвой. — Потом окинул меня долгим взглядом, будто снимая мерку.
— Да ты вроде прямо из тюряги, — сказал он.
— Что, заметно?
— И воняешь к тому же…
Я и сам это знал, черт возьми, да только мне очень не понравилось, как грубо он это сказал.
— Повежливей, приятель!
Не желая, видимо, обострять ситуацию, он молча пожал плечами и куда-то скрылся. Вернулся он минут через десять. Я валялся на клоповнике, подложив руки под голову, и разглядывал замысловатую трещину на потолке.
Робби приволок с собой кучу всякого добра.
— Держи, парень, — буркнул он. — Все, что нужно для превращения в сказочного принца. А еще вот распашонка и костюм. Я на глаз прикинул — должны подойти. Расфуфыришься — все так и попадают!
Он гыгыкнул и исчез.
Я повернул ключ в замке и разделся догола. Мои старые тряпки, лежавшие кучкой на полу, казались мне теперь вообще никуда не годными. Они и в день ареста были уже в стиле «хиппи», а пребывание в тюремной камере хранения их почему-то не обновило.
Я вымылся «по-взрослому», как говорила моя мама, когда я был шпингалетом. Потом побрился. Робби — даром что бука — ни о чем не забыл: принес даже расческу и флакон лавандовой воды. Видно, запашок у меня и вправду был не из лучших…
Надраившись, я стал свеженьким, как ломтик ананаса в вишневой водке. Я сиял и благоухал. В крапчатом зеркале над умывальником отражалась теперь знакомая и дорогая сердцу физиономия, и было снова видно, что мне двадцать два года и что парень я хоть куда. Будто с плаката красавчик. Девчонки увидят — задом будут пятиться.
Воротник рубашки был чуть велик, а брюки длинноваты, но если ворот не застегивать, а ремень затянуть потуже, получалось очень даже ничего. Костюм мне нравился: серый, неброский, в тоненькую розовую полоску. В нем я сразу стал выглядеть как некто. Даже как некто достойный, осмелюсь доложить.
Эти приготовления меня отвлекли, но лишь только я привел себя в порядок, как снова ощутил всю двусмысленность своего положения. Люди подбирают на дороге преступника и преспокойно поселяют его в пустом доме, за которым присматривает этакий крутой парень… Это, по-вашему, нормально?
Но в таком возрасте недолго ломаешь кочан над загадками, а к чудесам привыкаешь быстрее, чем к тесным ботинкам. Ведь я, в конце концов, не так уж давно перестал верить в Деда Мороза…
Взглянув напоследок еще разок в зеркало, я вышел в коридор. Потом спустился по лестнице — и на втором этаже столкнулся нос к носу с той самой бабой. Она тоже успела переодеться. Теперь на ней были сиреневые штаны и едко-зеленый джемпер. Все это ей чертовски шло, а главное — четко обрисовывало ее авансцену. Глаз туда так и прилипал, будто муха к варенью, и нужно было скорей запихивать руки в карманы, пока они не бросились на добычу полезных ископаемых.
- Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк - Крутой детектив
- Взгляд зверя - Арсений Александрович Истомин - Крутой детектив / Ужасы и Мистика
- Высокое окно - Реймонд Чандлер - Крутой детектив
- Следующая станция - Петр Добрянский - Крутой детектив / Прочие приключения / Ужасы и Мистика
- Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Хэдли Чейз - Детектив / Крутой детектив
- Убийство на пивоварне. Дело мерзкого снеговика - Николас Блейк - Крутой детектив
- Свобода даром не нужна - Андрей Дышев - Крутой детектив
- Четвёртая четверть - Инна Тронина - Крутой детектив
- Положите ее среди лилий - Джеймс Хэдли Чейз - Детектив / Крутой детектив
- Догадайся сам - Джеймс Хэдли Чейз - Детектив / Крутой детектив