Третья Орда (СИ) - Михнегер Егор

Афелис вскрикнул — не сказать, что неуклюжий удар причинил ему особую боль, но преувеличить страдание лишним не будет. Быстрее отстанут.

— Так-то лучше. Вы, людишки, хорошо понимаете только плеть. Была б моя воля, драл бы вас с утра до ночи!

Пленённый орками юноша промолчал: была б его воля, он повесил Зигарика на ближайшем суку, так этот мерзавец его доконал! Но сейчас Афелис мог лишь молча взирать со дна отхожей ямы на куражащегося наверху предателя Эльфланда.

— Ну, чего уставился? Работай давай! Ишь, глазки испуганно вылупил, человечек.

Афелис, как ни в чём не бывало, принялся вновь выгребать руками из ямы вонючие орочьи испражнения. Он понимал, что искать в действиях Зигарика логику и смысл не следует, единственная цель этого подлеца — поднасрать и без того стоящему по пояс в дерьме человечку.

Отважному человечку, что бы про него какой подонок ни говорил.

С момента пленения Афелиса прошло почти что полгода.

Первые две недели он провёл как в тумане: после сильного удара в голову та постоянно кружилась, его то и дело тошнило, от слабости он несколько раз терял в походе сознание, но орки безжалостно гнали его и остальных пленников куда-то вперёд. Утомительный дневной переход, тревожная ночь под открытым небом, почти полное отсутствие пищи, а иногда и воды — такое выдержит не каждый здоровый взрослый мужчина. Но раненый юноша лишь крепче сжимал зубы и делал ещё один шаг. Затем следующий. И так покуда Орда не упиралась в очередной эльфийский город. Осада означала для пленников короткую передышку.

Никто не доверял новым рабам никакую работу. Их просто вели за собой словно скот, и словно скот же порой кого-нибудь ели.

Критерии отбора на ужин знали, похоже, лишь сами охочие до человечинки орки. Вдоль выстроившихся в ряд пленников проходил старый орк, щупал людей и эльфов за щёки, иногда за бёдра и задницы. Тех, кто пришёлся причмокивавшему старикану по вкусу, забирали и больше «избранных» не видели уже никогда. Лишь по лохмотьям одежды рядом с кострищами можно было понять их незавидную участь.

На помятого побоями истощённого Афелиса не польстились, а вот на чистенького пухленького Маврика старичок раз за разом облизывался. Однако ушлый папаша Маврика быстро смекнул, что к чему, и при каждом удобном случае обмазывал своего ненаглядного сынишку грязью и другой вонючей субстанцией. Даже оркам можно испортить аппетит, если как следует постараться. Маврика, правда, теперь невольно сторонился даже Афелис.

Впрочем, довольно скоро стало понятно, что «стадо», в котором оказался Афелис, было, если можно так выразиться, весьма привилегированным по отношению к другим пленникам. Их съедали достаточно редко, на тяжёлые работы не отправляли и вообще, по орочьим понятиям, берегли. Шаманы регулярно навещали стоянку рабов, беседовали на разные темы то с тем, то с другим пленным. Если разговор приносил колдунам какую-то пользу, то раб получал возможность от души набить пузо мясом. Учитывая постоянное недоедание, неудивительно, что все старались выложить шаманам как можно более ценные сведения…

Афелис демонстративно молчал, когда его о чём-либо спрашивали. Похоже, шаманов это весьма веселило. Они водили перед его носом сочащееся жиром жаркое, внимательно прислушивались к журчанию его живота, давали мудрые советы, как побороть чувство голода, посасывая гладкий камешек, и всё в том же духе. Иногда-таки его били.

Все были уверены, что скоро терпение орочьих колдунов лопнет и Афелис лишится места в привилегированном стаде умников. Однако, чем сильней он упрямился, тем больший интерес к себе вызывал. К концу их долгого похода с севера на юг Эльфланда Афелис остался единственным пленником, кто не пошёл на негласную сделку с шаманами, не променял честь на возможность утолить голод.

Когда Орда достигла Арнарофера, один из старших колдунов молча приказал юноше следовать за собой. Афелис был абсолютно уверен, что уж сегодня ему точно предстоит умереть. Однако шаман всего лишь приковал его к столбу на одном из холмов, с которого был виден весь город, оставив наблюдать за величайшим поражением Эльфланда. Когда на следующий день орк вернулся за пленником, то увидел вместо гордого юнца сломанного жалкого человечка. То, что не удалось боли, голоду и лишениям, сумело сделать страшное зрелище околдованных пленников, бегущих на убой против своих же сородичей. Афелис ясно осознал, что всё это время с ним, как и с остальными рабами, просто игрались — шаманы могли в любой момент сломить волю жертвы. Единственная причина, почему они старались обходиться с «избранным стадом» без подобной насильственной ломки — лишённые подобным образом воли рабы работали хуже зомби, а «умникам» предстояло совершить много работы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вскоре после разорения Арнарофера, выжившие пленники за эту самую работу и взялись. Им предстояло построить великое множество кораблей. Несколько следующих месяцев Афелис снова провёл как в тумане…

* * *

Бурлящее море.

Рычача вновь отчитал своих подопечных. Бездарные колдуны никак не могли приноровиться надувать паруса вызванным ветром: то слишком сильные порывы срывали и рвали грубую ткань, то ветерок едва чувствовался, то вообще дул не в ту сторону.

— Я вас чему, баранов, учил? Силу нужно направлять аккуратно. Это вам не топором и дубиной махать, магия требует ясного сознания и полного сосредоточения на текущем моменте.

— Эт как это? — опять не поняли заумные указания подопечные. — В носу, получается, нельзя ковырять?!

— Твоя говорить дуть в паруса, мы и дуть, значится.

— То сильно, то слабо, не угодишь, ё-моё…

— Тьфу, скукотища, а не работа!

Скрипя от злости стёртыми клыками, Рычача уже, наверное, в сотый раз продемонстрировал тугодумным собратьям искусство управлять невидимой силой. Те с искренним восхищением наблюдали за тем, как старший шаман собирает хаотичные пучки рассеянной повсюду энергии в один могучий поток, направляет его усилием воли в сторону цели.

Надувшиеся паруса некоторое время уверенно вели корабли к заходящему солнцу. По команде Рычачи шаманы подхватили воздушный поток, удерживали его минуту-другую, затем, как обычно, сбились, мешая своей волей друг другу. Рычача расстроенно сплюнул:

— Олухи! Ручищи кривые, а в мозгах, напротив, ни единой извилины! А вы чего расселись и глазами хлопаете? Гребите давайте! Иначе мы до конца времён до эльфийских островов не доплывём…

Продолжая ворчать, Рычача спустился в трюм. Низко пригибаясь, доковылял до кормы, открыл начинающим ржаветь ключом дверь.

— Ну здравствуй, красотка, соскучилась без меня?

Прикованная к грубо сколоченной лежанке эльфийка поморщилась. Впрочем, без особого отвращения. Она давно поняла, что Рычача не желает ей зла.

— Ничего-ничего. Скоро уже доплывём. Вернёшься на родину, пусть даже эта родина, не моргнув глазом, списала тебя со счетов.

Эльфийка фыркнула, она была слишком умной и высокопоставленной женщиной, чтобы понимать: её возвращению никто не обрадуется.

— Я видел глазами ворон, твои сородичи подготовились к встрече. Нас ждёт весёлая высадка на восточные острова! Сказать по правде, после мясорубки в Арнарофере я ожидал более серьёзных приготовлений, но и с имеющимися силами будет не так легко справиться. Всё-таки на корабли поместилась лишь малая часть Орды.

— Ты безумец, Рычача, если считаешь, что наши чародеи будут стоять в стороне, в то время как вы уничтожаете Эльфланд! Острова — не континентальная часть империи, так просто их никто не отдаст!

Рычача ласково улыбнулся, накрутил на сморщенный палец локон волос прекрасной эльфийки. Та вновь фыркнула.

— Ваши чародеи давно могли превратить наш жалкий флот в щепки. Огненная магия, столь любимая вашей расой, наилучшим образом подходит для уничтожения кораблей. Однако, — шаман развёл руками, — мы не видели ни одного единорога с готовящимся швырять огненные шары чародеем. На притаившейся в засаде воздушной флотилии я тоже не ощущаю присутствия сильных колдунов. На берегу нас ждут обычные требушеты и лучники. Вернее, преимущественно лучницы. С мужиками у вас, видать, и прям туго.