Ограбления, которые потрясли мир - Валерия Башкирова

Робин с луком

Первое письменное свидетельство о Робине Гуде датируется 1377 годом. Это литературная запись народной баллады о благородном лесном разбойнике. В 1510 году приключения Робина Гуда были растиражированы печатным способом в виде памфлета «A Lytell Geste of Robyn Hood» («Маленький подвиг Робина Гуда»). Подвиг заключался в том, что Робин Гуд встретил в лесу короля, сделал вид, что не догадывается, с кем имеет дело, и в итоге получил приглашение на королевскую службу. С тех пор не перестают появляться все новые версии маленьких и больших подвигов вольного стрелка.

Каждый новый переписчик легенды о Робине Гуде, а с некоторых пор каждый новый кинорежиссер вносил в свою версию о Робине Гуде собственное видение героя. В итоге в мировой культуре выкристаллизовался канонический образ Юрия Деточкина из Шервудского леса с хрестоматийным набором подвигов, полный комплект которых описан в любой детской книжке про Робина Гуда. Но даже в такой, казалось бы, безнадежной ситуации историки-медиевисты не прекращают попыток очистить прообраз народного героя от более поздних напластований и предъявить миру истинного Робина Гуда.

Описывать последние достижения робингудоведения не имеет смысла. Желающий может познакомиться с ними, набрав на любой поисковой машине в Интернете по-русски или по-английски слова «Робин Гуд» – компьютер выкатит тысячи ссылок на любой вкус. Но две вещи несомненны. Первое: по мере переписывания легенд каждый автор помещает Робина Гуда все глубже в историю Англии по сравнению с тем временем, когда жил его прототип (рекорд побил Вальтер Скотт, сделавший Робина Гуда современником короля Ричарда Львиное Сердце). А заодно с течением веков лесной разбойник неуклонно повышает свой социальный статус – от йомена (мелкого землевладельца-крестьянина) до сэра Робина из Локсли и даже графа Хантингтонского. И второе: в какой бы исторический отрезок ни переносили беллетристы и ученые Робина Гуда, всякий раз он действует в периоды конфликтов центральной королевской власти с региональными лидерами из-за ограничения прав местного самоуправления. Отсюда вытекает, что если бы Робина Гуда не было, то его следовало бы придумать. И тем не менее литературный персонаж имеет прообраз – это реальный человек, которого звали Роберт Гуд.

Гуд без лука

Он родился в 1280 году в своем имении в Уэйкфилде (Йоркшир), был женат на местной женщине Матильде, служил добровольцем в королевской армии во время очередной войны с шотландцами, участвовал в путче герцога Ланкастерского против короля Эдуарда II. После поражения лорда Ланкастера в 1322 году Роберт Гуд перешел на нелегальное положение и возглавил партизанский отряд в Шервудском лесу, постоянно конфликтовал с полномочным представителем короля в ноттингемском федеральном округе, ноттингемским шерифом, и упорно грабил духовенство.

Время от времени то сам Роберт Гуд попадал в плен к ноттингемскому шерифу, то, наоборот, шериф оказывался в плену у него. Но почему-то эти заклятые враги всегда расходились мирно. Судя по всему, они, выражаясь современным языком, садились за стол переговоров и разграничивали полномочия центральной и местной властей. И наконец, после переговоров с самим королем, который специально прибыл из Лондона на контролируемую Робертом Гудом территорию Йоркшира, непокорный вассал распустил силы местной самообороны в обмен на государственный пост в Лондоне (это и был тот самый «маленький подвиг» Робина Гуда, о котором была сложена первая легенда). Он был назначен на высокую по тем временам должность одного из постельничих короля Эдуарда II, то есть имел прямой доступ к монарху и был кем-то вроде замглавы королевской администрации. Но через полтора года Роберт Гуд покинул королевский дворец и вернулся в Шервудский лес.

В последние годы жизни он сумел разгромить несколько карательных экспедиций, в том числе отряд под предводительством норманнского рыцаря Гая Гисборна. Убил-таки ноттингемского шерифа и выставил его голову на колу. Пытался перебраться из Англии на материк, но штормом был выброшен обратно на английский берег. Выдержал осаду в замке, любезно предоставленном ему для укрытия одним из йоркширских баронов. Однако силы были неравными. После ряда военных неудач Роберт Гуд заболел и был предательски умерщвлен в женском монастыре в Кирклессе – аббатиса в лечебных целях пустила больному кровь, но почему-то забыла ее остановить. Похоронили Роберта Гуда у стен аббатства. В XIX веке надгробный камень с его могилы якобы пошел на щебенку для строившейся здесь железной дороги.

Голубой мазохист

Такова канва жизненного пути настоящего Робина Гуда, восстановленная по крупицам учеными в результате анализа литературных текстов и благодаря архивным находкам. Но все это мало что добавляет к образу благородного защитника бедных из Шервудского леса. Разве что он несколько меркнет из-за надругательств над трупами ноттингемского шерифа и Гая Гисборна (норманну он тоже отрезал голову и насадил ее на кол). Хотя о нравах тех времен судить трудно – возможно, это как раз нравилось окружающим, ибо они заведомо не испытывали теплых чувств ни к полицейской королевской власти, ни к новой норманнской знати, которая за полтора века после завоевания Англии не успела ассимилироваться в среде старого саксонского нобилитета. Вряд ли можно найти вразумительное объяснение мотивов столь упорного и подчас нелогичного сопротивления королевской власти человека, у которого неоднократно были возможности самому стать этой властью. Таким образом, остается все та же версия о врожденной интеллигентской совестливости Робина Гуда и его чисто народническом мазохистском стремлении пострадать за дело избавления от эксплуатации трудового английского крестьянства. Другая версия, появившаяся совсем недавно, – о нетрадиционной сексуальной ориентации Робина Гуда, предпочитавшего жить в мужской компании в лесу подальше от полицейского преследования и морального осуждения церковью, – пожалуй, слишком экстравагантна.

Конец феодальной демократии

Выйти из этого тупика и ответить на вопрос: «Кто вы, мистер Гуд?» – наверное, можно по-разному, например попробовав поставить себя на место йомена Робина Гуда, обычного провинциального англичанина среднего достатка начала XIV века.

Еще в конце XI века королевская власть в Англии стала почти абсолютной. Норманны сильно укрепили вертикаль власти, сделав ставку на своих представителей в графствах – шерифов. Шерифа избирали из среды мелкого дворянства, он отвечал за свою деятельность личным имуществом. Король наделял своего представителя обширными полномочиями. Шериф созывал совет графства и председательствовал на нем, при формальном участии присяжных вершил суд, заведовал королевскими имениями, был главным сборщиком дани в пользу короны и командовал войском. Иногда шерифов облекали экстраординарными полномочиями. Так, в 1130 году Ричард Бассе и Обри де Вэр исполняли функции шерифов сразу в 11 графствах, оставаясь в то же время членами многочисленных административных советов.

От произвола шерифов страдали не только лорды, но и мелкие собственники – йомены. Все леса, перелески, реки, служившие в то время основой местной экономики, были собственностью короля. Попадешься королевскому лесничему – и в лучшем случае отрежут пальцы и выколют глаза. Чаще вешали.

Революция по закону

Первую хартию вольностей подписал король Генрих I в 1100 году. В 1215 году английские бароны вынудили короля Иоанна, получившего прозвище Безземельный, в пределах их владений гарантировать им еще большую свободу. Иоанн подписал так называемую Великую хартию вольностей. Хартия содержала 64 пункта. Ее можно назвать даже более демократичной, чем нынешние законодательства стран ЕС. Собственность свободного человека в размере, необходимом для сохранения социального положения, товар купца и имущество крестьянина объявлялись неприкосновенными при взыскании штрафов.

В случае нарушения хартии королем бароны получали право прибегнуть к насилию против него, исключая убийство его и членов его семьи.

Однако почти сразу король стал нарушать данные обещания. Местная знать сопротивлялась как могла. В 1266 году бароны восстали против короля Генриха III, вынуждая того считаться со своими правами. Борьба центра и регионов шла с переменным успехом до конца XIII века, но в целом баронам удавалось ограничивать королевскую власть на местах. В царствование Эдуарда I свобода английского народа достигает уровня, не виданного потом никогда. В 1297 году, во время похода короля во Фландрию, бароны и торговцы согласились продолжать субсидировать войну только при условии, что король подтвердит Великую хартию вольностей и даже включит в нее новые статьи, запрещающие собирать налоги без общего согласия всех свободных англичан, а не только графов, баронов и духовенства.