Непослушная игрушка - Николай Воронков

Меня придавили коленкой к земле, зажали нос и влили в рот какую-то гадость.

– И сколько теперь ждать?

– Маг сказал, что примерно час.

– Ладно, подождем.

Бандиты отошли, а у меня в голове начало происходить что-то странное. Для начала как будто подуло морозным ветром. Потом в голове замелькали невероятно яркие картины из моего прошлого. Зилип не соврал: вспомнилось даже то, что я предпочел забыть. Даже имя девочки, которую я тискал в темном подъезде в далеком детстве. Потом скорость «воспроизведения» замедлилась. Вот я подхожу к углу дома… но никакой вспышки не было! Был провал во времени, киношники, разговоры про съемки фэнтезийного фильма. Потом какая-то лаборатория, непонятные приборы, чье-то окровавленное тело, лежащее на соседнем столе. И разговоры, разговоры, разговоры… Про необходимость внушить ложную память, про переделку моего тела под параметры неведомого Гордана, про частичный перенос его памяти… Потом хлынули воспоминания и самого Гордана. Оказалось, что не такой уж он и простой воин. Какие-то славные предки, обучение в особых школах, специальные задания. Про драгоценности ничего не было, но вместо них было что-то связанное с нанесением на мое тело то ли рисунка, то ли какого-то заклинания (как у Гордана). Помнится, киношники хихикали над ним и собирались доработать, сделать гораздо сильнее и интереснее.

И вдруг, как удар молнией, осознание, что меня, вернее, моего прежнего тела нет. И за всеми этими фэнтезийными бреднями – всего лишь смесь высоконаучных фокусов, новые технологии съемки. Остановили время, взяли тело убитого Гордона, скопировали мне его параметры и частично память, добавили ложные воспоминания. Теперь снимут киношку на натуре, смонтируют, и будет классическое фэнтези про попаданцев. А главным героем стану я, лишенный собственного тела для «правдоподобия переноса»! Мир вокруг стал чернеть от осознания ужаса произошедшего.

Похоже, время, отпущенное для наведения порядка в мыслях, кончилось. Данаор подошел ко мне и издевательски-участливо спросил:

– Ну что, в мозгах прояснилось?

Я невольно кивнул.

– Так где драгоценности?

– Не было никаких драгоценностей.

Тут же получил несколько ударов по морде.

– Хорошенько вспоминай – где драгоценности?

– Да пошел ты, если тупой и простых слов не понимаешь!

Данаор покосился на Зилипа, который с интересом слушал наш разговор. Потом подошел к женщине. Леди Верона – тут же всплыло в памяти. У меня был приказ сопровождать ее с пятеркой воинов.

Главарь усмехнулся, потом схватил женщину за волосы, резко отогнул голову и приставил нож к ее горлу.

– А если я попрошу?

Я только мотнул головой – нет.

Главарь снова усмехнулся, немного посильнее нажал на нож, и по шее женщины побежала струйка крови.

– А если так?

Я напрягся, но потом вспомнил, что это только кино и меня хотят заставить действовать по сценарию. Улегшись поудобней, насколько это было возможно, постарался изобразить радушную улыбку.

– Да хоть совсем прирежь, если это тебе доставит удовольствие!

Реакция окружающих меня порадовала – все уставились на меня в полном недоумении. Главарь отпустил женщину, и та тоже смотрела на меня совершенно круглыми глазами. Главный покосился на помощника:

– Ты чего ему дал, придурок?

– Как что? Эликсир памяти и правды. Он теперь говорит то, что знает, помнит и чувствует на самом деле.

– Ты хочешь сказать, что один из лучших воинов, телохранитель, на самом деле мечтает, чтобы мы прирезали его хозяйку, которой он служил верой и правдой? – Он повернулся к женщине. – И что же ты, дура, ему такое сделала, что он желает тебе смерти?

Та была в таком недоумении, что в ответ на вопрос только пожала плечами. А меня понесло:

– Что, ребята, поломал я вам сценарий? И ничего теперь у вас не получится! Ни одной сцены, ни одного эпизода! В этом я вам теперь не помощник, выкручивайтесь сами как сумеете!

Главарь подошел и как-то равнодушно врезал мне по губам. Удар не столько болезненный, как обидный. Я вообще взбеленился, внутри стала подниматься волна бешенства.

– Ах ты, ублюдок! Рот решил мне заткнуть? Не выйдет! – непонятно как, связанный по рукам и ногам, я все-таки умудрился вскочить на ноги. Закрутил головой, пытаясь высмотреть кинокамеры, и заорал: – Люди! Товарищи! Господа! Не верьте тому, что вам здесь собирались показывать, – это все подстроено! И эти «люди» – не настоящие, это специально подобранные актеры. Но я в этом не собираюсь участвовать. Если кто может, позвоните в милицию, пусть приедут меня спасать!

Главарь хотел еще раз врезать мне, но я в бешенстве напрягся, вырвал из веревок одну руку и сам врезал ему:

– Не трожь, падла! Я сам вас всех здесь замочу!

Теперь ко мне бросились уже несколько человек. Что удивительно, даже связанный, с одной свободной рукой, я умудрился пару раз врезать по противным рожам. Но долго не продержался – меня просто опрокинули, задавили весом тел. Я бил уже коленями, головой, непонятно чем, на губах выступила пена.

Когда меня наконец спеленали, как кокон гусеницы, а через рот завязали кусок веревки, я, поняв бесполезность сопротивления, мгновенно успокоился, ожидая, что на мне сейчас начнут отыгрываться. Но на лицах мужиков, обступивших меня, радости и злорадства не наблюдалось. Наоборот, смотрели на меня хмуро, даже с некоторым страхом. Общее мнение озвучил главный:

– Похоже, по голове ему досталось гораздо сильнее, чем мы думали. А тут еще ты, Зилип, со своим эликсиром! Вот у человека крыша и поехала. Кто-нибудь понял хоть одно слово из того, что он говорил? Жалко, если завтра он вообще превратится в идиота. Хороший боец, пятерых точно стоит. Если бы у меня в отряде все были такие… Ладно, завтра решим, что делать дальше.

Постепенно лагерь угомонился, все улеглись у костров. Про меня словно забыли – ни пожрать, ни напоить. И чем больше меня пробирала вечерняя прохлада, тем более неприятными становились мои мысли. Вырваться с этой «съемочной площадки» не получилось. Милиция не приехала, камеру не выключили, «стоп» не сказали. Какие выводы? Никаких. После эликсира я в своей памяти почти уверен. И если воспоминания не ложные, то тогда понятно, как я здесь оказался. Но почему меня не отругали сразу, как только я стал орать про «съемку»? То, что камер я не видел, еще не означает, что их нет. Все вокруг реагировали достаточно натурально, изображая непонимание. Возможно, эта группа – не профессиональные актеры, а привлеченные статисты (местные), которым не сказали всей правды. И съемку не остановили, потому что потом всегда можно сделать монтаж, вырезать неудачные куски. Я подергаюсь, решу, что это мои бредни, и послушно начну работать по их сценарию. А что, новое тело они мне дали, умение драться тоже. Дальше любовь красивой женщины, подвиги во имя… А вот хрен им! Меня аж перекорежило от нового приступа бешенства. Да я лучше сдохну, чем буду собачкой на коротком поводке, красивым правильным героем! Реалистичное кино захотели? Без косяков и накладок? Ну так я вам его устрою!

Когда утром ко мне подошел главный, вытащил кляп и спросил: «Что решил, берсерк?» – я был мрачен и спокоен.

– Возьмите меня к себе в банду.

Данаор отреагировал спокойно:

– А с чего это вдруг такие мысли?

– Надоело быть хорошим!

– Хорошим? – Данаор заржал. – Ты хоть сам-то сможешь вспомнить, сколько людей убил?!

Невольно я стал копаться в памяти, молчание затянулось.

– Вот-вот! Да я со своими мужиками – невинные овечки, мелочь по сравнению с тобой. Придумай другую причину.

– Денег хочу, много!

– Снова неправильный ответ. Боец ты отличный, таких ценят и платят им не скупясь. Нужды в деньгах у тебя быть не может. И нам грабежом столько не заработать. Еще подумай.

Я скрежетнул зубами:

– Поквитаться надо кое с кем.

– Вот это что-то похожее на правду. Только как ты собрался это делать? Брать всю власть под себя?

– Власть мне не нужна. Мне достаточно, если вы поможете в нужный момент.

– А вот это уже почти правда, можно подумать.

Данаор собрался уходить, и я, краснея, заторопился:

– И еще, это… Мне бы умыться и в кустики сходить…

Данаор усмехнулся:

– Пока твоя судьба не решится, мне на твою внешность плевать. А в кустики… это можно. Только учти, доверия тебе нет. Неловкое, неправильное движение, и из тебя сделают ежика. Я даже ругать своих за такую ошибку не буду. Учти. И раз уж ты просишься в банду, первое поручение – будешь сторожить леди Верону. Если сбежит – сразу повешу. Ясно?

Я кивнул.

Меня развязали, но перед этим забрали сапоги и надели на ноги… не знаю как и сказать… Кандалы? Короче, цепь с кольцами на концах из железных полос. Замки примитивнейшие, что-то вроде полых трубок со вставленными штырями, но голыми руками не открыть. Первым делом я сбегал в кусты, затем попытался немного отмыться. Кольчугу, превратившуюся в драные железные лохмотья, просто выкинул. Одежда скрипела от засохшей крови, но особо упираться со стиркой не стал – неизвестно, сколько мне жить осталось. Первым делом напился вволю, а уж потом смыл особо большие и противные сгустки крови. Куртка, да и штаны были сплошь в порезах, сквозь которые виднелись чуть затянувшиеся раны, но менять не на что, так зачем забивать себе голову? Жив, напился – уже хорошо. Тем более что после водных процедур стало значительно легче.