Завоевание 2.0 (СИ) - Терников Александр Николаевич

Дома я тоже долго не мог успокоиться, давление зашкаливало, а нервы непроизвольно заставляли дрожать мелкие мышцы тела, так что ложиться в постель в таком состоянии было явно бесполезно. Но все же завтра тоже будет рабочий день и нужно попытаться встретить его во всеоружии. Долго я не мог заснуть, мысли лихорадочно скакали от одной темы к другой, но, наконец, мне все же удалось забыться чутким сном. Вдруг судорога молнией пронзила все мое тело от макушки до кончиков пальцев на ногах, я почувствовал, что стремительно падаю в бездну без дна и края, лечу в свободном падении, напрягая каждую мышцу тела, полыхающую огнем, затем больно вскипел мозг и я почувствовал что проваливаюсь в какую-то бездонную воронку, перед глазами блеснула вспышка и я потерял сознание.

Пробуждение было мучительным и трудным, мне казалось, что мое тело лежит подвешенное в воздухе тесно спеленатое бинтами, которые мешают мне дышать. Что за кошмар? Я открыл глаза, но ощущение не проходило, в утреннем полумраке я попытался пошевелить рукой, и это мне легко удалось. Но что-то тут не так, я не мог понять что. Ага, понятно, кажется рука немного не моя. Так не бывает! Я поднес руку ближе к лицу, ну точно не моя! Эта рука несколько короче и темней. Иррациональный испуг охватил меня, тем более что мне было трудно шевелить остальным телом, которое затекло и плохо слушало меня и при этом явно парило в воздухе. В страхе я судорожно забился, попытался освободить вторую руку, или ногу, начал трепыхаться, выбираться из плена и вот я неожиданно падаю вниз, больно ударившись о землю. Тут же раскаленным потоком лавы в мой мозг ударил поток информации, который я не мог остановить, острая боль пронзила мою голову, яркая вспышка озарила все вокруг, и я снова потерял сознание.

Вторичное пробуждение было менее болезненным. Я лежал на земляном полу, в большой полутемной хижине крытой пальмовыми листьями, между которых кое где протекала вода и падала на землю, надо мной висел гамак, над ним парусиновый навес защищающей от капающей кое-где капель, и я почему-то твердо знал кто я и где я и это было очень неприятно. Так как я не был Петром Сергиенко, а был Хуан Нуньес Седеньо, а вокруг была Гавана и 12 августа 1518 года. Этого просто не может быть! Бред какой-то! Но с другой стороны, похоже, я стал знать испанский? Седеньо почему-то сразу перевелось как "сторона", а я сроду испанского не знал! Что я еще помню?

Почему-то сразу вспомнилось детство в Эстремадуре, и опять мой мозг автоматически перевел слово как "крайний предел". Залитое жаркими лучами солнца, каменистое плато с возвышенностями, пастбищное плоскогорье, где, куда не посмотри, в любом направлении земля убегает прочь, открывая далекую перспективу на виднеющиеся вдали горы, подобные загадочным островам. Горы покрывают заросли каменного дуба, чья темно-зеленая листва давала желанную тень от жаркого солнца, а их большие желуди служили кормам для многочисленного скота: свиней, лошадей, коров, и что себя обманывать, людей. Россыпи хижин были кое-где разбросаны по голым скальным отрогам, здесь поселения высятся на холмах, люди издавна привыкли к набегам мавров (черных) и всегда готовы дать им отпор. Некоторые вершины холмов увенчаны укрепленными замками или великими твердынями, такими как Белалькасар. Деревни же представляют собой группы одноэтажных каменных домов с хозяйственными постройками на склонах холмов, спускающихся ниже, к покрытым камнями и булыжниками улицам, а еще дальше и ниже, в самом центре, как правило, пролегает главная водосточная канава. Перед глазами еще мелькнула столица этого сурового края- город Трухильо, где можно поднявшись на колокольню церкви Святой Марии, взглядом окинуть весь средневековый город: груда серых каменных домов, узкие извилистые улочки, все это теснится внутри мощных крепостных стен. Или же малая родина, город спутник Медельин, иначе называемый Вадахос, каменный город, расположенный под стенами громадного замка, где в большом родном доме вместе с многочисленными братьями и сестрами родился и в детстве и юности жил Хуан.

Мельком вспомнился отец Франциско (если коротко, то Пако) Седеньо, торговец шерстью, скупавший ее у окрестных крестьян, а затем отвозивший ее в город порт Севилью, где перекупщики покупали ее и отправляли для переработки за море, на север во Фландрию, где из нее делали великолепные ткани. Отец своим видом мало отличался от соседей, здесь все люди были скроены на один манер: невысокие, крепко сбитые, жесткие как местные каменные дубы, с темными загорелыми лицами, которые суровая земля их родины словно изрезала глубокими морщинами. Жизнь на границе была трудна, земля мало плодородна, и использовалась в основном как пастбища, люди стремились держаться вместе, большими семьями, многочисленными кланами, крепко спаянными родственными узами. Чужакам здесь было не место.

Когда часть клана перебралась в Новый Свет, многочисленная семья Седеньо решила, что Хуан должен последовать за ними. А поскольку его отец Франциско считался по местным меркам относительно богатым, то семь лет назад молодой Хуан получил под свое начало небольшой корабль, предназначенный для перевозки грузов, отцовское благословение, и напутствие всегда держаться рядом вместе с местными сеньорами, "рикос омбрес", большими людьми, которым руководители местных кланов служили веками, и в дни побед, и в дни поражений. Семьи сеньоров тоже были известны и почитаемы: Пачеко, Кортесов, Монроев, Писарро, Портокарреро и Альтамирано "древние, славные и уважаемые, благородные роды Эстремадуры, кои происходят из города Трухильо". Все они уже за сотни лет перероднились друг с другом и выступали единым фронтом против своих соперников. Городские дома здесь старались сочетать с обширными сельскими угодьями; брачные союзы рассчитывались настолько тщательно, что вся Эстремадура была охвачена сетью семейных уз, породнившей Монроев, Портокарреро, Писарро, Орельяна, Овандо, Варилласов, Сотомайор и Карвахалов.

Почему-то вспомнилась местная легенда: лет семьдесят тому назад, два брата Монроя были убиты братьями Манзано, которые уступили первым в игре в мяч, под названием пелота, и пришли от своего проигрыша в бешеную ярость. Вместо того чтобы лить слезы, мать погибших, Мария ла Брава, надела мужские доспехи и вместе с друзьями детей погналась за убийцами, скрывшимися за границей, в Португалии. Она настигла их в небольшом городке Визеу и отрубила им головы, которые прихватила с собой, насадив на копья. Торжествующая Мария ла Брава въехала в Саламанку верхом на коне впереди жутковатой процессии и бросила головы убийц на пол в церкви, где были погребены ее сыновья. Жуть!

Что бы молодой Хуан в силу своей молодости и неопытности не сделал какой-нибудь глупости, для пригляда за ним семья послала дальнего родственника и верного слугу Кристобаля Гарсиа Сармьенто, которому и приходилось на первых порах заниматься делами. Похоже это у меня самое доверенное лицо. Так что еще, пока я не женат, хотя и помолвлен с детства на дальней родственнице, от роду мне уже двадцать семь лет (комсомольский возраст), здесь в Новом Свете, в краю дикарей и каннибалов, уже почти семь лет. Нет, этого не может быть, это бред. Я скептически оглядел большую хижину с земляным полом, покрытую пальмовыми листьями, с которых струйками капала вода. Из мебели только старый облезлый сундук, гамак (миролюбивый подарок индейцев западной цивилизации), покосившийся грубый стол и какой-то пенек вместо стула. Вместо окон простые проемы в деревянных стенах, в которых виднеется нескончаемая пелена дождя.

Жара, сырость и влажность, сразу сказались, и я весь взмок от пота. Температура в тени явно за тридцать. Так, не похоже, что я богат. Но с другой стороны сейчас процветает майорат, старшинство, все имущество получает старший сын, а остальным дадут в лучшем случае какую-то мелочь. Как в сказке Пьеро "Кот в сапогах" делили имущество богатого мельника: старшему брату досталось мельница, среднему осел, а младшему кот. Похоже, что и мне выделили уже все мое имущество: старую небольшую посудину и теперь крутись дальше как хочешь, и на большее не рассчитывай. А поскольку здесь тропики и никто пока не обивает днища медным листом, то и корабли служат не по пятьдесят лет как в Европе; здесь морские черви сжирают их за восемь-десять лет. А так как Хуан здесь уже почти семь лет, и корабль у него уже был куплен не новый, то его посудина скоро развалится и затонет. Опять мои мысли свернули куда то никуда, я ущипнул себя за руку, нет, не помогло, ничего не изменилось. Прошелся по хижине, старательно обходя лужи на утоптанном полу босыми ногами. Если это и бред, то крайне реалистичный. Кажется Хуан намного ниже ростом чем я, поэтому, когда ставишь ногу, то мозг дает сигнал, что земля близко и все время боишься споткнуться. Тем более, сразу видно, что Хуан немного склонен к полноте, а я этим с детства не страдал. Мозги у человека всегда пожирает львиную долю ресурсов организма, и хотя мы и используем их только на 10 %, но они все равно забирают у нас почти треть энергии. Так что использование мозга на 50 или 100 % это все сказки, невозможные в принципе.