Смерть в белом галстуке - Найо Марш

— Я бы сказала, — добавила она поспешно, — что тысячи фунтов, наверное, хватит на все расходы, оркестр и прочее.

— Понимаю, — отозвалась леди Каррадос. — Тысяча. Послышался стук в дверь и голос, зовущий: «Донна!»

— Входи, дорогая!

С пачкой писем в руках в комнату вошла высокая темноволосая девушка. Бриджет была очень похожа на мать, но никому и в голову не пришло бы сравнить ее с Сикстинской мадонной. Для этого она унаследовала у Пэдди О'Брайена чересчур много ослепительности. Тонкие, еле заметные губы и широко расставленные, глубоко посаженные глаза под резко очерченными бровями. В ней было нечто безмятежное, но, когда она улыбалась, черты ее лица как бы стягивались и она больше походила на отца, чем на мать.

«Впечатлительная, — подумала мисс Харрис с неожиданной мягкостью. — Надеюсь, она все переносит как надо. Ведь так неприятно, когда действуют на нервы». Она ответила Бриджет на ее церемонное «С добрым утром!» и полюбовалась на то, как она целует мать.

— Донна, дорогая, ты так душиста! — сказала Бриджет.

— Хэлло, моя милая, — ответила леди Каррадос, — мы здесь стараемся снизить цену на все, что хоть что-то стоит. Твой бал мы с мисс Харрис решили назначить на восьмое. Дядя Артур пишет, что на это число мы можем воспользоваться его домом. Это, мисс Харрис, генерал Марздон. Я разве не поясняла вам, что он сдает нам Марздон-хаус в Белгрэйв-сквер? Или поясняла?

— Да, леди Каррадос, благодарю вас, я все поняла.

— Ну разумеется.

— Это мавзолей, — сказала Бриджет, — но подойдет. Я получила письмо, Донна, от Сары Аллейн. Ее бабушка — ну, ты знаешь, эта твоя леди Аллейн, — снимает на сезон квартиру. Донна, пожалуйста, я хочу, чтобы Сару приглашали на все! Мисс Харрис это знает?

— Да, благодарю вас, мисс Каррадос. О, прошу прощения, — сказала, слегка смешавшись, мисс Харрис, — мне следовало сказать «мисс О'Брайен», да?

— О господи! Да! — воскликнула Бриджет. — И больше никогда не попадайтесь в эту ловушку. Прости, дорогая Донна, но, в самом деле!

— Ш-ш! — мягко произнесла леди Каррадос. — Это твои письма?

— Да. Все — приглашения. На тех, по поводу которых я в самом деле сомневаюсь, я поставила черный знак, а остальные мне еще нужно будет рассортировать. А, и еще я поставила большую «V» на тех, которые я особенно не хочу пропускать. И…

В это время дверь вновь отворилась, и в комнату вошел прихрамывая человек с фотографии на туалетном столике.

Сэр Герберт Каррадос казался слишком эффектным, чтобы быть реальным. Он был высок, мужествен и привлекателен. Рыжеватые тонкие волосы, большие гвардейские усы, тяжелые брови и слегка глуповатый, беззаботный взгляд. Глуповатость эту не сразу и различишь, потому что брови придавали общему выражению глаз мнимую свирепость. Впрочем, глупцом он не был; скорее человеком тщеславным и самодовольным. Он гордился тем, что обладал внешностью солдата, а не процветающего финансиста. В мировую войну он удержался на какой-то до удивления незначительной должности, что позволило ему всю войну провести в Танбридж Уэлс[3] и не помешало его устойчивому, а впоследствии и блистательному положению в Сити. Он прихрамывал и пользовался тростью, и, понятное дело, многие предположили, что он ранен в ногу — кстати, так и произошло, но из-за действий невнимательного егеря. С величайшим усердием посещал он военные слеты и был готов баллотироваться в парламент.

Бриджет звала его Бартом, что ему даже нравилось, но временами его удивляла ирония, появлявшаяся при этом в ее глазах, что ему уже вовсе не нравилось.

Этим утром под мышкой у него была «Таймс», а на лице — снисходительная мина. Он поцеловал жену, приветствовал мисс Харрис, причем с несомненными нотками сердечности, и вопросительно взглянул на падчерицу.

— Бриджет, доброе утро. Я полагал, что ты еще в постели.

— Барт, доброе утро, — ответила Бриджет. — Почему?

— Тебя не было к завтраку. Не кажется ли тебе, что было бы тактичнее по отношению к прислуге, если бы ты сначала позавтракала, а потом строила планы на день?

— Кажется, — согласилась Бриджет и направилась к двери.

— А каковы твои планы на день, дорогая? — продолжал сэр Герберт, с улыбкой обращаясь к жене.

— О… Да тут все! Бал Бриджет, например. Мы с мисс Харрис планируем в связи с этим расходы, Герберт.

— Вот как? — пробормотал сэр Герберт. — Убежден, что мисс Харрис настоящий дока в подсчетах. И какова же общая сумма, мисс Харрис?

— На бал, сэр Герберт? — мисс Харрис скосила глаз на леди Каррадос, несколько нервно кивнувшую ей. — Около тысячи фунтов.

— Боже правый! — воскликнул сэр Герберт и выронил монокль.

— Видишь ли, дорогой, — торопливо вмешалась его жена, — тут просто ну ничего нельзя сократить. Даже притом, что есть дом Артура. И если в буфет подать шампанское…

— Ивлин, я не вижу ни малейшей необходимости подавать в буфет шампанское. Если этим юнцам не хватает той выпивки, какая есть в комнате для ужинов, стало быть, они злоупотребляют выпивкой. Вот что я могу сказать. И еще я должен сказать, — продолжал сэр Герберт с видом обличителя, — я не понимаю умонастроения современной молодежи. Излишества в азартных играх, излишества в спиртных напитках, отсутствие жизненных целей… Взять хотя бы этого молодого Поттера.

— Если ты имеешь в виду Доналда Поттера, — сказала Бриджет с угрозой в голосе, — то я должна…

— Бриджи! — произнесла ее мать.

— Ты отклоняешься от темы, Бриджет, — сказал ее отчим.

— Я?

— Я имею в виду, — продолжал сэр Герберт, страдальчески глядя на жену, — что молодые люди в наше время слишком много ждут от жизни. Шампанское на каждом столе…

— Это совсем другое… — начала Бриджет, стоя у двери.

— Это лишь избавляет… — прервала ее мать.

— Однако, — продолжал сэр Герберт с видом человека, который остается любезным, несмотря ни на что, — если ты полагаешь, что в состоянии потратить тысячу фунтов на один вечер, моя дорогая…

— Но ведь это же не только деньги Донны, — возразила Бриджет. — Там еще и моя часть. Папочка оставил.

— Бриджет, дорогая, — заметила леди Каррадос, — завтрак.

— Прости, Донна, — сказала Бриджет. — Все в порядке. С этими словами она вышла из спальни.

Мисс Харрис тем временем размышляла над тем, не лучше ли и ей выйти отсюда, но так как никто, казалось, и не вспомнил о ее присутствии, то она сочла за благо и не напоминать об этом ни одним жестом. Между тем леди Каррадос говорила быстро и со странной смесью нервозности и решительности.

— Герберт, дело в том, что Пэдди предполагал, чтобы часть денег Бриджи была израсходована на ее выход в свет. Это вовсе не…

— Дорогая, — проговорил сэр Герберт с непередаваемыми нотками деликатного упрека и взглянул на мисс Харрис. — Ну конечно же! Решать только тебе и Бриджет. Это естественно. Я и помыслить не мог о том, чтобы вмешиваться. Я… ну разве что старый дурак, который не прочь оказать посильную помощь. Так что не обращай внимания.

От необходимости придумывать ответ на эту путаную речь леди Каррадос избавила вошедшая служанка.

— Мэм, здесь лорд Роберт Госпел, он желает знать…

— Ивлин, привет! — произнес из-за двери необыкновенно высокий голос. — Я уже здесь. Позволь мне войти.

— Банчи! — восторженно вскрикнула леди Каррадос. — Как это мило! Входи же!

И, прихрамывая, задыхаясь под тяжестью огромного букета желтых нарциссов, порог спальни переступил лорд Роберт Госпел.

В тот же день, когда лорд Роберт Госпел посетил леди Каррадос, сама леди Каррадос нанесла визит сэру Дэниелу Дэйвидсону в его врачебном кабинете на Харли-стрит. Разговаривала она с ним довольно долго и через полчаса уже с безнадежностью смотрела в его большие темные глаза.

— Я ужасно обеспокоена, и это естественно, как бы Бриджет не подумала, будто у меня что-то неладно, — сказала она.

— Но ведь у вас ничего особенно неладного и не происходит, — ответил Дэйвидсон, разводя длинными руками. — Ничего в том смысле, что у вас нет переутомления сердца, слабых легких или чего-либо в этом роде. Думаю, у вас нет и малокровия. Тест на кровь покажет, что все в порядке. Но! — он наклонился вперед и ткнул пальцем в ее сторону. — Но вы очень утомлены. Вы утомлены вся в целом. По существу, мне следовало бы порекомендовать вам санаторий и недели три безмятежного, растительного существования.

— У меня это не получится.

— А нельзя ли вашу дочь вывезти в свет на следующий год? Как насчет того, чтобы провести укороченный сезон?

— О, это невозможно! Правда, невозможно. Мой дядя сдал нам свой дом под бал, а Бриджет все распланировала. Ведь отложить все это будет не менее тяжело, чем выполнить. Я буду в полном порядке, только иногда я ощущаю себя медузой, а не разумным человеком. Качающаяся медуза. Я чувствую странные приступы головокружения. И не беспокоиться обо всем этом я попросту не в состоянии.