Капитан Рук и мистер Пиджон - Уильям Теккерей

Нѣтъ, милостивый государь, деньги проигрываются не въ публичныхъ игорныхъ домахъ; ваша добродѣтель подвергается опасности не въ этихъ мѣстахъ. Лучше проиграть половину своихъ доходовъ, все свое состояніе, въ порядочномъ игорномъ домѣ, нежели въ обществѣ моего друга капитана Рука. Но мы опять удаляемся отъ вашего предмета. Дѣло въ томъ: честно ли ремесло капитана и выгодно ли оно?

Займемтесь прежде разсмотрѣніемъ послѣдняго вопроса. Скажите, мой добрый другъ, кушали ли вы пастеты изъ воронятъ, въ маѣ мѣсяцѣ, когда они бываютъ очень молоды? — они до такой степени нѣжны, что вы не въ состояніи замѣтить разницы между ними и голубями. Такъ-точно и вашего Рука, въ его молодости, трудно было отличить отъ Пиджона. Теперь онъ поступаетъ съ другими такъ, какъ нѣкогда другіе поступали съ нимъ; его общипывали точно такъ, какъ онъ общипываетъ теперь мистера Фредрика Пиджона. Положимъ, что онъ началъ свое поприще жизни съ десятью тысячами фунтовъ стерлинговъ. Изъ этой суммы у него не осталось ни полушки; ее можно считать за капиталъ, которымъ онъ пожертвовалъ, чтобъ изучить свое ремесло. Истративъ десять тысячъ, доставлявшихъ 650 фунтовъ въ годъ, онъ долженъ былъ отъискивать другой источникъ, который бы доставилъ ему полторы, двѣ или три тысячи дохода за его рискъ и трудъ. Кромѣ денегъ, убитыхъ при самомъ началѣ поприща, его профессія требуетъ постоянныхъ ежегодныхъ издержекъ, какъ-то: на

Лошадей, экипажи (включая Эпсонскія, Гудвудскія, Аскотскія и пр. конскія скачки.) — 500 ф.

Квартиру, прислугу и столъ — 350 —

Поѣздки къ приморскимъ городамъ — 300 —

Званые обѣды — 150 —

Карманныя деньги — 150 —

Перчатки, платки, духи, табакъ (весьма умѣренно) — 150 —

Портному (примѣрно 100 ф. безъ уплаты) — 0

Итого 1,600 ф.

Безъ этой суммы, человѣкъ не въ состояніи заниматься профессіей капитана Рука приличнымъ образомъ: потерять десять тысячъ и имѣть тысячу шестьсотъ футовъ необходимыхъ расходовъ — нѣтъ, это невыгодная профессія, — это скудные проценты на хорошій капиталъ; это плохое вознагражденіе для благороднаго джентльмена, за его трудолюбіе и геніальную способность.

Мой другъ, Клэптрапъ, который ворчитъ на ограниченное жалованье, можетъ благословлять судьбу свою, что онъ не родился джентльменомъ и не былъ воспитавъ для такой профессіи, какъ эта. Принимая въ соображеніе труды капитана, его расходы, его происхожденіе и воспитаніе, нельзя не согласиться, что вознаграждается онъ бѣдно. А когда онъ будетъ обязавъ оставить свое поприще, когда рука его начнетъ дрожать, когда кредитъ упадетъ, когда надъ его векселями станутъ смѣяться во всѣхъ банкирскихъ домахъ, когда портные станутъ преслѣдовать его, словомъ, когда неумолимое время доведетъ его до старости, — кто тогда поможетъ этому жалкому ветерану?

Кто поможетъ ему? Ужь, конечно, не его родные, потому что онъ вытянулъ отъ отца, отъ дяди и старой бабушки все, что было можно; онъ получилъ уже часть изъ наслѣдства своей сестры и поссорился съ зятемъ; старики примерли, молодые люди ненавидятъ его, и ничего ему не дадутъ. Кто же ему поможетъ? — ужь, конечно, не друзья. Во первыхъ, мой добрый сэръ, друзья очень рѣдко помогаютъ; во вторыхъ, капитанъ Рукъ, при своемъ ремеслѣ, не пріобрѣтая новыхъ друзей, отчуждилъ отъ себя старыхъ. Его знакомства продолжались не болѣе года — періодъ времени, совершенно достаточный для того, чтобъ ему общипать ихъ, и потомъ они разставались. У Пиджона не осталось ни одного перышка въ хвостѣ, да и съ какой стати онъ будетъ помогать Руку, котораго, между прочимъ, онъ научился душевно ненавидѣть, узнавъ въ немъ бездѣльника? Если для Рука и наступаетъ черный день, то именно потому, что онъ не имѣетъ друзей; онъ истощилъ ихъ средства, онъ общипалъ ихъ такъ гладко, какъ ладонь. И чтобъ дойти до этого конца, Рукъ тратилъ по тысячи-шестисотъ фунтовъ въ годъ, погубилъ цвѣтъ своей жизни и, кромѣ того, промоталъ десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ! Такова ли должна быть награда джентльмену? Да, позорно и грѣшно позволятъ англійскому джентльмену утопать въ нищетѣ, не подавъ ему руки помощи.

Изъ вышеприведенныхъ замѣчаній можно вывести слѣдующее нравоученіе: плутовская игра — ремесло дурное; хуже его ничего не можетъ быть, и потому родители и опекуны должны обратить на это особенное вниманіе, и не пріучать дѣтей къ такому низкому и гнусному образу жизни.

Надобно, однако же, сознаться, что есть люди, которые имѣютъ къ этой профессіи такой врожденный талантъ, что ни просьбы, ни угрозы, ни примѣръ родителей, ни приманки другаго призванія ни въ состояніи удержать ихъ отъ нея. Они отрекаются отъ всего; чтобъ слѣдовать за своимъ господиномъ, дьяволомъ; они бросаютъ друзей, родныхъ, благородныя и прибыльныя занятія, чтобъ предаться исключительно этому ремеслу, низкому и невыгодному. Когда они находятся въ военной службѣ — въ полку разносится дурная молва о полночныхъ сходбищахъ, о картежной игрѣ, о барышахъ отъ продажи лошадей, и корнетъ Рукъ получаетъ самое лаконическое предложеніе оставить службу. Они поступаютъ въ конторы банкирскихъ домовъ, и получаютъ обѣщаніе, что впослѣдствіи будутъ сотоварищами хозяина, — папа откладываетъ хорошій капиталъ, чтобы ускорить это время, но фирма Гобсъ, Бибсъ и Грегори не можетъ держать при себѣ молодаго джентльмена, который сдѣлался извѣстенъ, какъ игрокъ, который чаще посѣщаетъ конскія скачки, чѣмъ контору, и безпрестанно беретъ отъ банкира свои деньги. Отецъ его, этотъ отличный старикъ Самъ Рукъ, столь хорошо умѣющій брать подряды въ военное время, узнаетъ въ концѣ пятаго года, что изъ капитала, назначеннаго на товарищество, его сынъ промоталъ больше четырехъ тысячъ, и, по долгу справедливости къ остальнымъ тринадцати дѣтямъ, отецъ рѣшается не давать ему больше вы шиллинга. Можете представить себѣ, какъ пріятна должна быть рѣшимость подобнаго рода для пылкаго молодаго Рука, съ четверкой лошадей въ конюшнѣ, съ нарѣченной мистриссъ Рукъ, въ уютномъ домикѣ близь Регентова парка, и съ векселемъ въ триста-семьдесятъ-пять фунтовъ, требующимъ непремѣнной уплаты въ первыхъ числахъ наступающаго мѣсяца!

Иногда, изъ молодаго Рука готовятъ адвоката, и мнѣ пріятно представить моимъ читателямъ одного такого джентльмена и его исторію.

Это сынъ весьма достойнаго джентльмена, высокопочтеннѣйшаго Атанасіуса Рука, который, окончивъ курсъ наукъ въ Кэмбриджскомъ Университетѣ, оставался въ немъ въ качествѣ преподавателя, пока не открылось вакантное мѣсто сельскаго священника, за которое онъ съ радостью ухватился. Оно давало только двѣсти-пятьдесятъ фунтовъ въ годъ; но дѣло въ томъ, что Атанасіусъ былъ влюбленъ. Миссъ Грегори, хорошенькая, скромная, простодушная гувернантка у миссъ Микль, содержавшей пансіонъ для дѣвицъ въ Кэмбриджѣ (куда высокопочтенный джентльменъ часто являлся на чай), обратила на себя благородное вниманіе университетскаго наставника. Во время прогулокъ съ ней и, разумѣется, съ другой молоденькой лэди, по тромпингтонской дорогѣ, Атанасіусъ Рукъ высказалъ свою любовь.

Миссъ Грегори не имѣла очаровательной красоты; но она любила Атанасіуса всею силою своей души, и была самая благонравная, веселая, нѣжная, улыбающаяся, заботливая жена, какою когда либо благословляло Небо сельскаго пастора. Атанасіусъ принялъ къ себѣ двухъ учениковъ, съ платою по двѣсти гиней за каждаго, и домашнія дѣла его значительно улучшились, такъ, что онъ началъ откладывать на черный день, по немногу на приданое Гарріеты, когда она подростетъ и будутъ у ней женихи, и откладывать по немногу на воспитаніе Тома въ университетѣ или на приготовленіе его въ адвокаты. Изъ этого вы можете заключить, что въ пасторскомъ домѣ существовали теперь два маленькихъ Рука, родители которыхъ считали за особенное счастіе класть кормъ въ маленькіе ротики своихъ птенцовъ. О! если только былъ въ мірѣ добрый и счастливый человѣкъ, это, безъ сомнѣнія, былъ Атанасіусъ; если была счастливая женщина въ мірѣ — это, безъ сомнѣнія, была его жена: въ цѣломъ приходѣ, въ цѣломъ округѣ, въ цѣлой Англіи вы не отъискали бы болѣе уютнаго и комфортабельнаго пасторскаго дома и болѣе счастливой семьи.

Слава Атанасіуса, какъ воспитателя, увеличивалась; онъ назначалъ плату за воспитаніе весьма высокую, и къ тому же, не принималъ болѣе двухъ учениковъ, и потому многіе богатые родители сильно желали поручить дѣтей своихъ его попеченію. Будущіе сквайры, банкиры, даже лорды, поселялись въ его домикѣ, пользовались его наставленіями, съ его помощію спокойно проходили чрезъ „ослиный мостъ“ и вступали въ величественныя страны математики, или, усвоивъ латинскій синтаксисъ, переходили на отрадную стезю классической мудрости.

Среди такихъ товарищей выросъ Томъ Рукъ; выросъ, конечно, болѣе любимый и болѣе балуемый, чѣмъ они; умнѣе, чѣмъ они; словомъ, изъ нашего маленькаго Рука вышелъ такой славный, благовоспитанный, умный юноша, какіе рѣдко поступаютъ въ университетъ.