Сердце льва - Виктория Холт

— Ну и что? Таков обычай. Если один монарх хочет оказать почести другому, то предлагает ему свое ложе.

— Но, говорят, их связывают узы пылкой страсти.

— Что ты заладила: «говорят, говорят»? Я не желаю слушать грязные сплетни! И не тебе, королевской подстилке, судить о моем сыне! Поостерегись, наглая шлюшка, не то быстро окажешься в темном каземате!

— Мой брат этого не допустит.

— Сейчас ты не при дворе брата, а во владениях короля Ричарда, и до коронации я вершу судьбы подданных в этом королевстве, — чеканя каждое слово, величаво заявила королева.

Алисия побледнела.

— Что… что вы намерены со мной сделать?

— Придет время — узнаешь, — грозно нахмурилась Альенор и схватила Алисию за плечо. — Для начала я подержу тебя под замком, чтобы ты на собственной шкуре прочувствовала, каково было мне все эти годы. Пока ты развлекалась с моим супругом, я, его законная жена, сидела взаперти. К моим дверям была приставлена стража. Я шагу не могла ступить без их ведома!

— Вы… вы восстали против короля, — зажмурившись от ужаса, прошептала принцесса. — Это была справедливая кара за то, что вы подняли сыновей на борьбу против отца.

— Старый развратник получил по заслугам, — отрезала королева.

— Вы тоже! — изумляясь собственной храбрости, выпалила Алисия.

— Не дерзи! Ты полностью в моей власти и прекрасно это знаешь.

— Ричард обойдется со мной по-рыцарски.

— А ты, как я вижу, все-таки тешишь себя надеждой на свадьбу с моим сыном. Не обольщайся, Алисия. Ричард отошлет тебя к брату. После того, что произошло, ни один мужчина не захочет взять тебя в жены.

— Неправда! — простонала Алисия.

— По крайней мере, английскому королю ты уже не нужна, — недобро усмехнулась Альенор. — Он может выбрать себе любую невесту, какую только пожелает. Так что теперь твоей участи не позавидуешь. В лучшем случае ты будешь тосковать за шитьем в замке своего брата, предаваться сладким воспоминаниям о мужских достоинствах Генриха и сожалеть о том, что столь отрадные мгновения бесповоротно канули в прошлое. А пока… пока ты посидишь взаперти в тех же самых покоях, в которых томилась я. И у твоих дверей день и ночь будут стоять те же самые стражники. Теперь настал твой черед побыть узницей, дорогая принцесса! Беспечная жизнь кончилась, пора искупать грехи. Не волнуйся, у тебя будет достаточно времени, чтобы покаяться и поразмыслить о содеянном. Долгое заточение располагает к раздумьям. Прощай!

Королева вызвала стражников и сухо приказала:

— Отведите принцессу Алисию в ее новые покои.

* * *

Альенор проявила благоразумие и не стала задерживаться во дворце, упиваясь местью. Тем паче что унижение Алисии не могло продлиться долго. Альенор понимала, что Филипп не позволит издеваться над своей сестрой, а втягиваться из-за этого в политические распри ей сейчас совсем не хотелось. Но все же проучить негодяйку не помешает. Пусть хоть немного отопьет из чаши унижения, которую королеве пришлось выпить до дна!

Ну а ей, Альенор, предстоит важная миссия: приготовить страну к приезду Ричарда. Подданные должны с радостью принять своего нового короля! Ради этого Альенор Аквитанская покинула Винчестер и отправилась в путь, строго-настрого приказав, чтобы о прибытии Ричарда в Англию ей было доложено без промедления.

По дороге королева размышляла о том, что смерть короля всегда чревата опасными последствиями для государства. Невозможно предугадать, как народ отнесется к преемнику старого правителя. Потомкам Вильгельма Завоевателя владение Англией приносило немало хлопот, поскольку им принадлежали обширные земли за морем и короли были вынуждены надолго отлучаться на материк. А англичане, естественно, роптали на то, что ими пренебрегают. Генрих, к примеру, всю жизнь разрывался между Англией и Францией, но большую часть времени вынужден был проводить во французских владениях, ибо в сопредельных землях вечно было неспокойно.

Однако насчет Ричарда можно не сомневаться. Народ его, конечно же, примет. У Ричарда поистине королевская внешность. Он совершенно не похож на своего неряху-отца, который вечно был одет кое-как и своим внешним видом больше напоминал крестьянина, нежели короля. Генрих даже в мороз не надевал перчаток, и кожа на его руках обветрилась и загрубела. Впрочем, несмотря на все свои чудачества, он сумел завоевать уважение подданных. Но насколько отрадней им будет подчиняться человеку, при первом взгляде на которого понятно, что он настоящий король!

В каждом городе Альенор встречалась с местной знатью. Для нее не было секретом, что феодалы точили зуб на Генриха, поскольку тот возродил древние законы, по которым леса объявлялись неприкосновенной собственностью короны. Нормандские короли фанатично любили охоту. Генрих Плантагенет пошел по их стопам. Он всецело разделял эту неистовую страсть и был готов растоптать любого, кто мешал ему утолить ее. Поэтому в лесных районах Генриха ненавидели. Он назначал лесников, которые зорко стерегли каждое дерево, каждый куст, и ни одной живой душе не позволялось вырубать леса. Генрих даже запретил феодалам держать охотничьих собак и стрелять из лука, а ослушников наказывал так жестоко, что лучше было бы им умереть сразу, не сходя с места преступления. Им отрезали руки, ноги, уши, носы и языки, выкалывали глаза. Короче говоря, людей безбожно калечили за малейшую провинность, связанную с вторжением в охотничьи угодья короля.

Альенор просто диву давалась: Генрих, такой прозорливый политик, прекрасно понимавший, что не следует ожесточать подданных, тем паче когда надолго их оставляешь, отлучаясь в другие края, проявлял поразительное упрямство и несговорчивость, если речь заходила об охоте. Ради нее он мог пойти на любую крайность.

Что тут поделаешь? Ее покойный муж, наделенный многочисленными достоинствами, обладал и множеством слабостей…

— Законы об охоте, — заявила королева, призвав к себе знатных горожан, — чересчур жесткие, и новый правитель наверняка пожелает их смягчить. А посему я от его имени освобождаю всех, кому грозит кара за нарушение этих законов. Но с одним условием: пусть усердно молятся за своего нового короля.

Те, кого Альенор спасла от ужасной участи, люди, объявленные покойным королем вне закона, а ныне получившие позволение вернуться к своим семьям, разумеется, от всей души возблагодарили нового монарха за великодушие.

— Но учтите, — предупредила королева, — король Ричард дарует свободу только пострадавшим от сих несправедливых законов. На остальных же преступников его милость не распространяется.