Открытие «шестого» чувства - Игорь Акимушкин

Опыт этот доказывает, что оса находит норку, запоминая расположение разных предметов вокруг нее.

Именно расположение предметов, а не сами предметы. Если шишки заменить кусками подходящего по цвету дерева, а сами шишки сложить невдалеке в кучу, она полетит не к шишкам, а в кольцо из щепок.

Если же расположить шишки в форме Большой Медведицы, оса полетит в ту часть «созвездия», которая напоминает ковш, ведь ковш хоть отдаленно, но похож на кольцо, а «ручку» оставит без внимания.

Теперь еще вопрос, — когда оса запоминает ориентиры: с земли, пока роет норку, или с воздуха, когда летит за добычей?

Прежде чем улететь, многие наездники минуту или две обычно кружатся над гнездом. Можно подумать, что, облетая окрестности, они запоминают их. Но следующий эксперимент убеждает нас в том, что основные представления об ориентирах оса получает все-таки с земли.

Если поставить перед норкой два деревянных прямоугольных бруска одинаковой формы и размера, но один на расстоянии вдвое большем, чем первый, то оса будет ориентироваться в основном по ближайшему к норке. Заменим дальний брус новым. Он во всем похож на прежний, стоит на его же месте, только вдвое выше его. Оса, ориентируясь, ни одному из этих брусьев не отдаст явного предпочтения.

Происходит это потому, что вершины обоих брусков, — и дальнего и ближнего — оса видит с земли под одним и тем же углом зрения, и поэтому ей кажется, что отдаленный ориентир расположен так же близко к норе, как и ближайший, вдвое меньший его.

Из-за оптического обмана она не замечает между деревяшками никакой разницы.

Это — если смотреть на них с земли. При обозрении с воздуха разница между брусьями видна сразу.

Итак, ближайшие к норке приметы оса запоминает, когда роет норку. Но зачем ей нужен в таком случае ориентировочный осмотр местности с воздуха перед полетом на охоту?

Нужен он ей для того, чтобы изучить более удаленные окрестности, наметить, так сказать, основные вехи на пути к гнезду. Ведь мелкие предметы у норки издали не заметны. Поэтому дорогу обратно трудно будет найти без более крупных и удаленных указателей.

Обращают внимание осы в первую очередь на деревья. Они предпочитают улетать на охоту вдоль какой-нибудь хорошо заметной издали аллеи или естественной гряды деревьев, чтобы, следуя вдоль нее обратно, легче найти свой дом.

Для некоторых ос проблема ориентировки осложняется тем, что, убивая слишком крупную добычу, они не могут поднять ее и волокут по земле. Дорогу запоминают с воздуха, а возвращаются домой по земле! Задача нелегкая, но оса с ней превосходно справляется. Она тащит тяжелую гусеницу так уверенно и дорогой столь прямой, что сразу видно — отлично знает маршрут. Иногда, впрочем, у нее возникают «сомнения», и тогда оса бросает тяжелую ношу и, трепеща крыльями, лезет на дерево, чтобы взглянуть на местность с высоты птичьего полета. Осмотрится, спускается вниз, хватает гусеницу и тащит дальше.

Можете не сомневаться: детишки ее голодать не будут, оса обязательно найдет дорогу домой.

ДЕТИ СОЛНЦА

Танцы на сотах

Люди давно знакомы с пчелами. Еще троглодиты скрашивали несладкую жизнь свою медом диких пчел. Но многие тайны этих удивительных насекомых не были нам ведомы до самых последних дней.

Тем, что мы знаем теперь о вкусах и чувствах пчел, о методах их навигации и средствах общения друг с другом, о хореографическом языке маленьких граждан большой общины, мы обязаны трудолюбию и изобретательности одного австрийского исследователя. Имя его Карл Фриш.

Более пятидесяти лет жизни посвятил он изучению медоносной пчелы. И результаты упорного труда превзошли все ожидания.

Сначала, когда Карл Фриш опубликовал свои открытия, никто в них не поверил. Журналисты, да и зоологи потешались, высмеивая «балеты на сотах». Но неожиданно опыты, поставленные преимущественно с целью опровержения пчелиной хореографии, вдруг подтвердили, что пчелы действительно странными телодвижениями и круговыми «па» своих танцев оповещают собратьев по улью о месторасположении запасов нектара и примерном расстоянии до него.

Карл Фриш начал свои опыты над пчелами более пятидесяти лег назад. Сначала исследовал органы чувств пчелы: зрение и обоняние.

Людей всегда поражала загадочная жизнь улья. Очень сложное у пчел «хозяйство». Здесь тысячи рабочих: сборщиков, носильщиков, строителей, нянек, сторожей и водоносов— и все отлично знают свое дело. Никто ничего не забывает, не ленится, не мешкает, не мешает другому. И каждая пчела, как равная, пользуется плодами общего труда.

Кто столь разумно руководит большой общиной маленьких насекомых?

Древние полагали, что это делают трутни-аристократы. Так писали Платон и Аристотель. А Плиний даже видел диадему— «блестящее пятнышко» — на голове царя пчел.

Средневековые комментаторы Аристотеля, в соответствии с традициями своей эпохи, полагали, что пчелы-руководители получают необходимую им информацию от самого, конечно, бога. Они лишь высокочувствительные «приемники», воспринимающие волю божию и заставляющие толпу своих тупых собратьев ей подчиниться.

И в наши дни сказки о пчелах-руководителях нередко фигурируют на страницах книг, претендующих называться научными. В Америке известный исследователь пчел Аллен Латгам рассказывает о каких-то «контрольных пчелах», которые будто бы управляют жизнью улья.

«А недавно, — пишет И. Халифман в своей книге „Пчелы“, — английский пчеловод С. Г. Батлер добросовестно изложил еще одну из самоновейших выдумок некоего Ф. Д. Троллопа-Белью, утверждавшего, что жизнью пчел в улье руководят всего три-четыре пчелы». Сами они, конечно, не работают, а только координируют деятельность обыкновенных пчел.

В своей книге И. Халифман рассказывает о многих нелепых домыслах, сочиненных людьми о пчелах.

Ниже вы увидите, что факты, добытые учеными, отрицают господство в улье каких-либо «контрольных» пчел-руководителей и тем более всякое вмешательство сил потусторонних в деятельность пчелиной семьи. Даже столь сложную информацию, как указание направления и расстояния до богатых медоносов, все пчелы в улье передают одинаково успешно и одинаково успешно ориентируются, получив соответствующие указания от пчелы-разведчицы.

Проводя свои эксперименты, Фриш обратил внимание на странный факт. Если смазать медом лист бумаги и положить его где-нибудь на лужайке, то приходится ждать часами, а иногда и днями, прежде чем пчелы его обнаружат. Но стоит лишь одной из пчел найти этот мед, как сейчас же появится множество других. Все они прилетают из того же улья, что и первая пчела. И совершенно очевидно, говорит Карл Фриш, что эта пчела «каким-то образом сообщает в улье о своем открытии».

Исследователи решили подсмотреть, как она это делает.

Но в обычном улье трудно наблюдать за пчелами. Фриш и его сотрудники сконструировали специальный улей, в котором все соты расположены были в одной плоскости, а вместо досок их закрывали с одной стороны стеклянные окна. Сидя рядом на скамейке, можно было видеть все, что происходит на сотах.

Затем пометили пчел. Не всех, конечно, но значительную их часть. Для этого сверху, на спинку пчелы, осторожно наносили кисточкой маленькие цветные пятнышки. Теперь можно было контролировать почти весь путь пчелы от кормушки до улья и следить за поведением ее в улье.

Сначала поставили тарелки с сахарным сиропом неподалеку от улья. Первую же пчелу, которая нашла этот сироп, тут же, на тарелке, пометили. У улья уже следили за ней.

Вот она подлетела к летку, нырнула в него, протиснулась сквозь толпу пчел, густо облепивших соты. На нее обратили внимание, окружили, она отдала другим пчелам принесенный в зобике сироп, а затем… Затем пчелы немного расступились, и пчела-разведчица начала… танцевать.

Кружилась на месте, потом то направо, то налево, снова и снова повторяя эти круги с большей энергией. Радиус круга невелик — чуть больше одной ячейки. Пчела кружилась долго, потом переходила на другое место и танцевала там.

Другие пчелы окружали танцовщицу, возбужденной толпой следуя за ней. Их антенны-усики, на которых расположены обонятельные органы, почти касались ее тела. Внезапно то одна, то другая пчела поворачивала и покидала улей. Некоторые из них вскоре появлялись у сиропа. Вернувшись со сладким грузом в улей, они тоже начинали танцевать.

Этот танец (дальше мы узнаем, что у пчел он не единственный) Карл Фриш назвал круговым.

Чтобы узнать, что он означает, какую весть передает, сделали следующий опыт. На расстоянии десяти метров к востоку от улья поставили кормушку с сиропом. Посадили на нее несколько меченых пчел из опытного улья. Пока они летали в улей и танцевали там, ученые успели поставить еще три таких же кормушки на том же расстоянии, но по другие стороны улья: с севера, юга и запада.