Такие разные половинки - Медведева Алёна

– Потому что мне этого хочется, – настаивал Гринод. – Я быстро сниму эту усталость.

Я замерла. Повисла тишина. Мне казалось, что Кирен раздумывает над выбором. В итоге он вздохнул и натужно приподнялся.

– Ладно… – спать ему явно хотелось больше, но…

Второй метх с радостным вскриком устремился к купальне. Хозяин тяжело протопал следом. А я внезапно сообразила, что не успела наполнить емкости мыльной массой! Собиралась, но метхи так внезапно пришли…

– Дейнари! – гневным приговором раздался через несколько минут вопль Гринода, подтверждая мои испуганные ожидания – мыльная масса понадобилась!

Не знаю отчего, но будущую пару своего хозяина я боялась даже больше его самого. За те два года, что я пробыла безликой прислуживающей тенью, утвердилась в ощущении, что Гринод с лютой злобой относился ко всем, кто хоть как-то был приближен к Кирену. Даже меня он неосознанно включил в этот круг. По крайней мере, всегда яростью реагировал на мое, даже отдаленное, присутствие. И я его отчаянно избегала, опасаясь. Сейчас же хоть и понимала, что необходимо идти и выполнить то, что обязана – не могла заставить себя сдвинуться с места. Лишь перестала дышать, глубже отползая в темноту небольшого закутка, и затаившись.

У арианок считалось недопустимым явиться к обнаженному мужчине до наступления периода стабилизации волнового поля, излучаемого ее организмом. Я пока управлять ими в полной мере не могла, а значит, не доросла. Заложенные с детства нормы не исчезли даже от жалкого полускрытого существования на положении рабыни метха. И сейчас я инстинктивно боялась идти на зов, ощущая отвращение и… страх.

– Мерзкая, ничтожная, никчемная! – меж тем орал этот несдержанный метх, грозя мне самой жуткой смертью за то, что испортила все его планы своей ленью. Я слышала, что он ищет меня, гремя крышками, открывая все попадающиеся по пути отсеки. И грохот приближался к тому месту, где затаилась я! – Знаю, она специально это подстроила!

В ужасе вжавшись в переборку за спиной, вцепившись рукой в кончик судорожно колотящегося хвоста, приготовилась к смерти. Ненависть, звучащая в голосе метха, была безумной. И шум все приближался и приближался!

«Шесть» – вела я страшный отсчет, невольно фиксируя хлопок каждой двери, за которой он не обнаруживал меня, – «пять…»

– Знаю, что ты тут! Доберусь до тебя, ничтожество, – орал взбесившийся мужчина.

Я уже почти вжалась в стену позади, понимая, что в следующий миг он меня обнаружит. И просто разорвет на четыре части голыми руками!

– Гринод, не раздражай меня! – спасением стало недовольство Кирена. – Я устал и желаю только одного – отдыха. Отосплюсь и помоюсь. Прекрати разносить мою жилую зону. У меня в голове шумит от твоих воплей. Иди…

Кровь шумела в ушах, а тело трясло от избытка эмоций и разного рода излучений, что невольно распространяла я, когда обессиленная страхом и облегчением плюхнулась на пол. Спаслась!.. Выждав немного, прислушавшись и поняв, что хозяин спит, стремительно метнулась к купальне, восполняя свою ошибку. Чем дальше, тем чаще я становилась мнимым поводом для злобы Гринода, и только чудо пока оберегало меня. И Дарг все не появлялся…

Глава 2

Дейнари

Испуганно вскочив на обе ноги и одернув подол балахона, не обращая внимания на мгновенно намокший его низ, застыла на месте, не зная, что теперь делать. Взгляд хозяина, сама ситуация, которой в принципе не должно было случиться… выбили из колеи. Проведя два последних года в обиталище капитана корабля, научилась существовать тут с наименьшей угрозой для себя. Продолжала надеяться на помощь, зная, что брат не отступится, пока не спасет меня. Но сейчас… все резко изменилось!

Как и почему я не поняла. Но почувствовала – что-то случилось! Что-то страшное для меня. Это было во взгляде Кирена, во впервые проявленном им ко мне личностном интересе, в отблеске мысли, что на секунду жаждой мелькнула в его глазах. Как неудачно я пошла мыть ноги! Как несвоевременно вернулся хозяин. И как странно он отреагировал, застав меня с обнаженной коленкой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Метхи были совершенными дикарями. Мне никто даже не предложил обуви. Единственным облачением женщине служил балахон. А ноги оставались босыми. Поэтому по возможности, если не было Кирена, я старалась мыть их ежедневно. Сама я тоже мылась, когда могла, но ноги пачкались особенно быстро. И вот сейчас воспользовалась моментом. И навлекла неприятности на свой хвост!

Впрочем, Кирен, увлекаемый призывом Гринода, ушел.

«Возможно, я зря паникую!» – попыталась утешить себя, убедить, что со страху показалось… – «Он и не вспомнит о случившемся. Надо постараться совсем в ближайшее время его не раздражать».

Моим намерениям не суждено было осуществиться. Стоило немного успокоиться и решить, что хозяин и думать не будет об эпизоде в купальне, как он вернулся и практически сразу позвал:

– Дейнари…

Не явиться я не могла, хотя было отчаянно страшно. За два года я свыклась с тем, что громадный метх меня или не замечает, или стремится поскорее прогнать с глаз долой. И в принципе сейчас за его призывом может стоять какой-то банальный приказ, но на душе было неспокойно. После его взгляда… Страшно! Шла к нему, еле переставляя ноги, хвост тревожно подрагивал, сжавшись, и радовалась гигантскому бесформенному балахону, что позволял укрыться и спрятать выражение лица. Наверняка ему бы одного взгляда хватило, чтобы распознать мой ужас.

Но как я не оттягивала момент новой встречи, он наступил. Я вошла в помещение, что служило Кирену спальней. У метхов все бытовые нужды были, с моей точки зрения, примитивными и аскетичными до предела. Так, постелью моему хозяину служил какой-то бывалый гамак. Впрочем, сейчас это меня заботило меньше всего.

Едва переступив границу помещения, замерла, склонив голову ниже, стремясь спрятаться за капюшоном полностью, и панически опасаясь случайно встретиться с мужчиной взглядом. Вопреки привычному его поведению, никакого приказа не последовало – метх молчал. Но я чувствовала его взгляд, направленный на меня. Он ощущался мною физически – давил, пугал, вынуждал сжиматься сильнее, предчувствуя проблемы.

Так прошло несколько минут: хозяин молчал, я в душе дрожала. Что ему надо?.. Не знала, чего и ожидать: для деторождения я еще не созрела, в любом другом качестве я метху была не интересна в принципе!

Но он изумил…

– Сними это! – скорее почувствовала, чем увидела, как одна из рук хозяина коснулась грубой ткани капюшона. И… ужаснулась.

Нет! Только не снова встретить этот его взгляд. Взгляд, в котором меня впервые заметили, взгляд с любопытством, интересом… мужской такой, одобряющий, горячий. Судорожно сглотнув, почувствовала как хвост инстинктивно, выдавая мой страх, прижался к ногам. Так страшно, как в эти секунды мучительного размышления, мне не было со времен нападения верпанов. Но ослушаться?.. Это верная смерть.

Медленно, превозмогая сопротивление собственного тела, подняла руки, ухватила края капюшона и вознамерилась немного оттянуть его назад. Голова напряженно качнулась, отчего волосы немного сдвинулись и белоснежная прядь – наследие моего рода – выскользнула наружу. Одновременно она попала в поле зрения моего устремленного в пол взгляда и была подхвачена ладонью оказавшегося рядом мужчины. Задохнувшись от неожиданности и странности его поведения (он не выносил возможности даже случайного соприкосновения!) как зачарованная уставилась на широкую меднокожую руку, как-то неловко сжимающую мою прядку. Пальцы метха перебирали шелк моих волос, слегка поглаживая, и как-то рассеянно накручивая на указательный палец. Происходящее было невероятным!

Я могла ожидать чего угодно – грубости, насилия, жестокости, даже смерти! Но не мягкости от этого мужчины. Не интереса… Капюшон я так и не сдвинула, застыв на месте, и не дыша. Казалось, происходящее – сон. И… метх видимо очнулся!

Поскольку внезапно, словно опомнившись и осознав, что делает, резко замер, а потом отпрянул, стремясь отдалиться. Кожу головы обожгло болью – это, не утруждая себя выпутыванием пальцев из моих волос, метх отдернул руку. При этом приличный клок волос из меня вырвал. Не сдержавшись – зашипела от боли, забыв о капюшоне и прижав руки к груди. На глаза навернулись слезы.