Младшая - Светлана Александровна Камушкова

нивхов жалась к строениям, и все больше к ритуальному амбару, где хранились кости хранителя рода, оставшиеся после медвежьего праздника. Сотни птиц носились над их головами, но не нападали, только кричали на все лады, словно хотели напугать.

В центре селения горел костер. Вокруг огня бегала Ирда, размахивая руками, так, что рукава халата взметались словно крыльями. Она выкрикивала что-то резкое, грубое. Так прогоняют прочь кого-то плохого. Иногда шаманка останавливалась, смотрела в небо, грозила птицам кулаком, выкрикивала чье-то имя и вновь начинала бегать вокруг костра.

— Она прогоняет свою сестру, — Райси прижалась к брату.

Тосума, хоть и был напуган не меньше девочки, вдруг почувствовал прилив сил. Ведь именно ради малышки он обещал маме быть храбрым.

— Какую сестру? — Он сжал маленькую ладошку и постарался найти взглядом отца.

— У Ирды есть сестра-близнец. Они родились от горного Хозяина, поэтому они и стали шаманами. Но ее сестра была очень жадной, все время ела за двоих, забирала больше шкур после охоты. Ее не любили в селении, и однажды, когда она потребовала почти всю рыбу — прогнали. Женщина очень разозлилась, стала крачкой и улетела прочь. И теперь почти каждый год прилетает и начинает строить подлости сестре. Они не любят друг друга. Ирда говорит, ее сестра стала женой милка. И теперь ей путь в Верхний мир закрыт. Вот она и злится.

Грозовые облака стали еще темнее. Солнце утонуло в них, и на селение опустились холодные мрачные сумерки. Тосума, наконец, увидел отца. Он стоял возле их дома, сжимал в руках копье и всматривался в птичьи стаи над головой. 'Неужели выискивает сестру Ирды? — Подумал мальчик. — Наверняка она стала одной из птиц. И наша шаманка подсказала, как ее обнаружить'.

— Вон та, большая, с черным клювом. — Райси внезапно указала на небо.

Тосума перевел взгляд с отца на птичье безумие над головой. Огромная крачка, с черным, словно вымаранным в саже клювом пикировала на старую нивху, пляшущую возле огня.

Тосума хотел было сорваться с места, подбежать к отцу, подсказать, но Райси, мертвой хваткой вцепилась в него, пряча лицо в рубашку. Как чувствовала, что сейчас будет. Мальчик не мог оторвать взгляда, он видел все от начала до конца и холодный липкий страх заползал в его душу.

Огромная крачка метнулась в сторону костра. Глаза ее полыхали словно угольки — маленькие красные злые точки. Уже готовая пробить голову родной сестре, но Ирда оказалась проворнее. Набрав в ладоньугольки от костра, старая нивха выпрямилась и посмотрела прямо на обезумевшую птицу. Резким движением она швырнула горсть углей в глаза крачки и замерла в ожидании. Птица, ослепленная и напуганная, сбилась с курса, заметалась в воздухе, надеясь не упасть на землю. Но уже через секунду острое копье с костяным наконечником пробило ее грудь, пригвоздило к земле в нескольких шагах от огня.

Прошло всего несколько секунд, показавшиеся Тосуме часами, прежде чем крачка перестала дергаться и стенать, совсем по человечески, и замерла, раскинув крылья. Клюв ее приоткрылся, глаза погасли. И как только птица испустила дух, первые лучи солнца пробили плотную облачную завесу над головами нивхов. Жители поселения вздохнули с явным облегчением.

Ирда подошла к погибшей птице. Схватившись за древко копья обеими руками, шаманка вырвала его из земли, и вместе с тушей птицы поднесла в костру. Огонь охватил вначале перья, заставив мертвую крачку вспыхнуть словно факел, затем начал пожирать плоть. Как ни странно, птица сгорала быстро, словно была пустой внутри.

Райсиотстранилась от брата и даже сделала несколько неуверенных шагов в сторону родного дома. Отец все еще стоял там, успокаивал местных жителей, уверял, что все закончилась. Но Тосума слишком хорошо его знал — видел в глазах мужчины беспокойство. Вместе с сестрой они рискнули подойти поближе. Плоть птицы уже сгорела, осыпалась прахом в костер, который тоже теперь умирал.

— Ушла? — Райси шагнула к Ирде.

— Да, — женщина вздохнула. — Она ранена, будет умирать у себя дома. Здесь оставила только свое птичье обличие.

— Это опасно? — Вождь, отослав последних любопытных, подошел к детям, взял дочь на руки.

— Пока да. — Ирда поворошила угли потухшего костра. Слишком быстро потухшего. — Ее муж придет сюда мстить, да и крупицы злого духа надо изгнать из деревни. Наверняка часть ее колдовства здесь осталась.

Шаманка вытащила копье из золы. Костяной наконечник частично обуглился, но зазубрины по краям казались все так же острыми. Старая нивха отвязала наконечник, ударила им о землю, отделяя от древка, но хозяину не вернула — спрятала в сумочке на поясе. Древко кинула обратно в золу.

— Такие вещи для воина опасны, — объяснила она, заметив удивленный взгляд Тосумы. — Да и от болезней подальше.

Но как ни старалась шаманка, как ни обходила деревню с бубном, как ни призывала горных Хозяев на помощь, но от болезни скрыться не удалось. После первой же удачной охоты слег вождь, заставив жителей поселения невольно взяться за талисманы и фигурки-обереги. Ирда не покидала дом вождя, вырезая солнца и луны из березы и лиственницы, пела заунывные заклинания и шептала обращения к духам. На крыше дома обосновались вороны. Девять6 черных как ночь птиц, то молча наблюдали за жителями поселения, то перекрикивались мерзкими хриплыми голосами.

Райси помогала шаманке: готовила ритуальные кушанья для призванных духов, кормила отца питательными бульонами, вырезала ему шапочки со стружками-инау7 из коры рябины, чтобы отогнать болезни, и прислушивалась, словно ждала ответа из темноты жилища. Тосума все чаще сбегал из дома в лес, на охоту и установку силков. Отец одобрительно кивал, довольный, что в семье растет воин ему на замену. Но мальчику на самом деле было ужасно тоскливо и страшно. Страх проник в его душу еще во время нападения крачки-ведьмы, и не желал покидать его ни на минутку. Было страшно за отца, страшно за сестру, страшно за самого себя. И стыдно, что он никак не мог прогнать это липкое противное чувство. Возвращаясь домой после охоты, он больше всего боялся узнать что 'кровь его отца оборвалась', что опять напала ведьма. Ночью он просыпался в холодном поту, уверенный, что где-то рядом с домом ходит озлобленный милк, мечтающий отомстить за жену.

Но рано или поздно, приходит время сразить со своими страхами.

Тосума вернулся с охоты намного позже обычного. В лесу пришлось задержаться не на три дня, как планировали, а почти на неделю. Выслеживали медведя, но так и не поймали — ушел через реку вверх по сопке. 'Может оно и хорошо, — думал мальчик. — Вдруг это был Горный Хозяин'. Сталкиваться с