Незабываемая - Мерил Сойер

— Лучше приляг, — посоветовал он. — У тебя шок. Я смогу доставить тебя в медпункт только утром. Дорогу размыло ливнем.

Она смотрела на него — или сквозь него? — с непонятной настойчивостью. Этот взгляд почему-то взволновал Грега. Такого волнения он давно не испытывал. Батарейки в фонаре сели почти полностью, но и этого затухающего света было достаточно, чтобы видеть покачивание ее грудей с ожившими, словно тянущимися к нему сквозь тонкую ткань сосками. Его бросило в жар, дыхание перехватило.

А она знай себе лепетала что-то про «возбуждение». Боже, кого это он спас? Шлюху по призванию?

— У тебя шок, — повторил Грег. — Тебе нужен покой.

Но она подалась к нему, благо для этого в тесной палатке не потребовалось большого усилия. На Грега пахнуло ее жаром, она дышала часто и прерывисто:

— Дай мне хотя бы один шанс! Я постараюсь, чтобы ты меня полюбил...

Женщина смотрела на него невидящими глазами, и Грег догадался, что здесь что-то не так. На его верхней губе выступил пот. Он вытер лицо тыльной стороной ладони. Каких только женщин не встретишь на свете! Он перепробовал всяких, но здесь, сейчас ему было не до баловства.

— О любви забудь, — попробовал отшутиться он. — Я согласен принять благодарность в виде простого «спасибо» и коробки дешевого шоколада.

— Любовь... — прошептала она, завороженно глядя ему прямо в глаза.

Женщина придвигалась все ближе, он ощущал тяжелый аромат дешевых духов. Наконец ее грудь прижалась к его груди, Грег шарахнулся от нее, но в тесной палатке деваться было некуда.

Внезапно он сообразил, что за все это время она еще ни разу не мигнула, и почувствовал, что волосы шевельнулись у него на голове. Что с ней? Он поводил рукой перед ее лицом — никакой реакции. Глаза остались распахнутыми, ресницы не шелохнулись.

— Да она в трансе! — пробормотал Грег и сам удивился, как сдавленно звучит его голос.

Со стоном — то ли боли, то ли вожделения — женщина обвила руками его шею.

— Я постараюсь, чтобы ты меня полюбил. Пожалуйста! Дай, я тебе покажу...

Грег нисколько не сомневался в ее способностях — он мог судить о них по собственной реакции. Сквозь тонкую ткань платья он ощущал ее набухшие, затвердевшие соски, раскаленный, чувственный взгляд казался осязаемым. Губы, будоражаще близкие, приоткрылись, она провела по ним кончиком языка, и Грега захлестнуло ее теплом. В нем вскипела кровь, сердце стучало, словно африканский барабан, рокочущий в жаркой ночи.

Она положила его руку себе на грудь, заставила прикоснуться к напряженному соску. Как Грег ни старался, ему не удалось справиться с собой: он взвесил на ладони тяжелую грудь, попробовал на ощупь упругость соска.

Что он делает?! Она либо находится под воздействием наркотиков, либо сошла с ума. Ей требуется помощь, а не секс! Грег уложил ее на матрас, но она поняла его действия по-своему и вцепилась в его плечи, потянув за собой. От неожиданности Грег потерял равновесие и оказался рядом с ней на матрасе. Теперь она прижималась к нему всем телом, и Грег чувствовал, что еще немного — и он потеряет контроль над собой. Собственная реакция оказалась для него сюрпризом; еще удивительнее было внезапно вернувшееся к ней спокойствие. Теперь она казалась отрешенной, вообще походила на пришелицу с того света. Нет, с ней определенно было не все в порядке.

— Как хорошо! — прошептала женщина с блаженной улыбкой. — Я постараюсь, чтобы ты меня полюбил.

Ее рука заскользила по его обнаженной груди, глаза заволокло сладострастной дымкой. Казалось, она видит и испытывает что-то, недоступное ему.

Тем временем ее руки... Она и в самом деле сошла с ума! Одной рукой женщина быстро расстегнула «молнию» на его джинсах, другая рука с неожиданным проворством метнулась ему в трусы. Там она обрела деликатность: прикосновение было легким, но и этого оказалось достаточно, чтобы Грег почувствовал, как напрягается его плоть.

— Не смей! — крикнул он, отталкивая ее руку и судорожно ловя ртом воздух.

Грег не ожидал от себя такой восприимчивости к ее посягательствам. Собственное возбуждение было слишком болезненным. Зажмурившись, он призвал на подмогу остаток воли, которая на протяжении последних двух лет успешно помогала ему подавлять чувства.

Минула целая минута, прежде чем у него восстановилось дыхание и последствия ее легкомысленного прикосновения сошли на нет. Лишь тогда он приоткрыл глаза, заранее боясь картины, которая перед ним предстанет.

Но оказалось, что опасался он напрасно. Ее голова покоилась у него на плече, она по-прежнему смотрела на него во все глаза, но уже сквозь легкую завесу слез. Только что он готов был возненавидеть эту женщину, но теперь она его пугала. С ней действительно было что-то не так. Сильно не так.

И тогда Грег сказал ей слова, которые, по его мнению, должны были ее успокоить:

— Я тебя люблю.

Женщина застонала. Это был жалобный звук, перешедший в рыдание, и скоро она уже плакала навзрьвд, при этом не отрывая от него глаз, которые сохраняли прежнее отрешенное выражение.

— Пожалуйста, не делай мне больно!

— Я не собираюсь причинять тебе боль. — Грег решил, что он сам сошел с ума, раз беседует с человеком, понятия не имеющим о его существовании.

Ее тело постепенно расслабилось, обмякло, превратилось в податливый воск. Он выпустил ее руку, она вздохнула и наконец-то закрыла глаза — в тот самый момент, когда фонарь испустил дух, оставив их в полной темноте.

2

Она просыпалась рывками, словно пытаясь выбраться на поверхность сквозь толщу воды. В голове гудело, веки оказались слишком тяжелыми и никак не хотели подниматься, в ушах раздавалось тоскливое завывание.

«Дыши глубже!» -приказала она себе, но воздух, наполнивший легкие, был нестерпимо густым и горячим, будто она дышала сквозь мокрое одеяло. В ноздри ударила вонь, от которой ее чуть не стошнило. Не хватало очутиться в собачьей конуре! Мало одной жары и духоты, так еще запах псины...

Она приоткрыла один глаз, но от этого лучше не стало: вокруг ничего нельзя было разглядеть, тусклый свет слабо просачивался сквозь какую-то щель. Что происходит, черт побери?!

— О Господи!

Ее приветствовало горящее зарей небо. Где она?

Она резко села, напрягая память. Теперь открыты были оба глаза, но это принесло новую муку: казалось, в них ворочаются огромные огненные колеса, голова раскалывалась, внезапный приступ тошноты заставил ее снова откинуться на подушку.

Что случилось? Может быть, она больна?

Но приступ тошноты сразу нрошел, и она снова открыла глаза. Голова оставалась чугунной, шум в ушах мешал сосредоточиться, и все-таки по прошествие нескольких секунд она все же сообразила, что находится в маленькой палатке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});