Выйти замуж за 100 дней - Мари Князева

словно он произносил плохо заученный текст. При этом Толик постоянно поглядывал на свою матушку, будто она — его суфлёр.

Татьяна Дмитриевна одобрительно кивала, но это не помогало её сыну стать увереннее. В конце концов, она перехватила инициативу:

— Да-да, и главный инженер в их фирме очень хвалил Толика, сказал, что канализация спроектирована безупречно, что ему даже не пришлось ничего исправлять.

— Это здорово! — решила поддержать потенциального жениха Надя, а заодно наладить мосты с потенциальной свекровью. — Наверное, тебе передался по наследству талант твоей мамы в этом деле…

Татьяна Дмитриевна польщено улыбнулась, но тут Толик, видимо, от переизбытка чувств, ляпнул:

— Да нет, я просто корпел над этой канализацией круглыми сутками, и домой брал, и мама мне помогала…

Татьяна Дмитриевна одарила сына таким тяжёлым взглядом, что Надя даже подумала, не получит ли мальчик дома ремня за эту простодушную искренность.

После чая с домашним тортиком, которого Толику почти не досталось (мама сказала, что сладкое ему вредно, потому что у него плохая наследственность по диабету), старшее поколение под благовидным предлогом оставило молодых одних. Потенциальный жених, бледный, как полотно, совсем онемел, и Наде пришлось делать первый шаг самой:

— Странно, что мы не встречались в церкви, хотя наши мамы давно знакомы…

— Почему? — возразил Толик. — Я вас видел.

— Обращайся ко мне на ты, пожалуйста.

А то она чувствовала себя с ним, как учительница с учеником.

— Хорошо. Я тебя видел.

Надя промолчала в ответ. А что сказать? «Почему не подошёл?»? Это провокационный вопрос. Толику придётся или признаться в своей стеснительности, или в том, что она ему не очень-то понравилась внешне.

Повисла тишина, которую Наде опять пришлось нарушать самой:

— А какие ещё проекты вы делали в фирме, где ты работаешь?

Толик покачал головой:

— Я там совсем недавно работаю. Это был мой первый проект.

— Значит, ты только что окончил институт?

— Угу.

Сколько же ему лет? Он едва ли старше Нади… Впрочем, выглядит даже моложе — без очков вообще сошёл бы за подростка.

Надя попыталась расшевелить молодого человека ещё раз:

— А какой был твой любимый предмет в школе?

Но ответить ему не дали — родители вернулись в комнату с балкона, где якобы осматривали мамину оранжерею (впрочем, вполне возможно, что гостье это было действительно интересно, в отличие от папы).

— Ну что, голубки? — приветливо поинтересовалась мама. — Когда у вас следующая встреча?

Надя и Толик с недоумением посмотрели друг на друга.

— Толик! — строго сказала Татьяна Дмитриевна. — Ты что, не пригласил Надю на свидание?

Парень растерянно посмотрел на потенциальную невесту, но явно не смог придумать никакого толкового предложения.

— Ясно! — припечатала его матушка. — Опять всё надо брать в свои руки. Я знаю, послезавтра в «Зимнем» будет балет…

Надина мама всплеснула руками:

— Наверное, билеты уже раскуплены…

— Не волнуйся, у меня там знакомые. Я достану билеты.

Мама мечтательно улыбнулась:

— Балет! Это так прекрасно…

Глава 2. Ночное происшествие

По четвергам Надя работала волонтёром в центре помощи материнству «Доверие». Директором благотворительного фонда, на средства которого содержался центр, был Надин крёстный отец Леонид Родионович Казанцев, старый друг её родного папы. По сути, он был ей почти таким же родным: общался с нею с самого раннего детства, наставлял в вере, дарил подарки и отеческую любовь. Своих детей Леонид Родионович не имел, потому что не был женат: иногда говорил, что ни одна женщина так и не смогла сравниться с его первой любовью, которая вышла за другого, но Надя не знала, всерьёз он это или шутит.

В «Доверии» был свой детский сад, но некоторые матери заканчивали работу позже, чем закрывалась группа, и Надя по возможности помогала, занимаясь с малышами рисованием, рукоделием или просто играла с ними. Однако в тот вечер мама одной девочки, Вари, задержалась — был уже десятый час, а Светлана всё не приходила за дочерью. Сотрудница центра звонила пропавшей, но телефон был отключен.

— Что же делать? — хваталась за голову пожилая дежурная Катерина Савельевна, которой надо было закрывать класс и идти на обход.

— Может, просто уложить её спать? — предложила Надя.

Варе было уже шесть, не такая уж маленькая.

— А вдруг ночью чего? У нас так дети одни не остаются, не положено.

Надя вздохнула:

— Ну, давайте я её с собой заберу.

— Ой, миленькая, если можешь, забери, пожалуйста. У нас тут некому присматривать…

— Только мне завтра утром на работу в школу…

— А ты привози её в садик, группа в семь утра открывается.

— Хорошо.

Это, конечно, неудобно — в такую рань мотаться на другой конец города — но бросить ребёнка на произвол судьбы Наде не позволяла православная совесть.

Варя поехала с ней без возражений: она уже хорошо знала вечернюю няню и спокойно восприняла известие о том, что мама задерживается на работе. Пришлось вызвать такси, не тащиться же с ребёнком два часа на автобусе в такое время… Доехали быстро, но дома все уже спали. Надя дала Варе стакан тёплого молока и пряник и уложила спать в свою постель. Ночью девочка разбудила её в слезах.

— Животик… болит! — пропищала она, хватаясь ручкой за бок.

Постель была мокрой.

Надя разбудила маму. Они долго взволнованно шептались над плачущим ребёнком (может, и не долго, но когда ребёнок плачет, и минута кажется бесконечностью) и всё-таки решили вызвать скорую. Пока ждали врачей, Надя осторожно переодела Варю в сухое — пришлось надеть ей старые Ганины трусики, к счастью, завалявшиеся на антресолях.

Врачи приехали, перебудили остальных, осмотрели Варю — оказалось что-то с почками — и повезли её вместе с Надей в больницу.

* * *

В палату они попали только после УЗИ и ещё нескольких осмотров, а также споров по поводу документов на ребёнка. Варе сделали обезболивающий укол, после чего её пришлось буквально тащить на руках. Сказывался и четвёртый час ночи. Но в палате тоже не оказалось покоя: какой-то мужчина скандалил с медсестрой по поводу мальчика, скрючившегося на койке у окна:

— Неужели совсем ничего нельзя сделать? Где дежурный врач? А это что?! — гневно уставился он на Надю с Варей на руках. — Почему палаты не раздельные для мальчиков и девочек? Что за безобразие?

Старая, даже древняя медсестра флегматично объясняла:

— Врач уже сделал всё, что можно. Скоро вашему сыну полегчает. Свободных палат нет, скажите спасибо, что койки ещё есть. Не нравится — едьте в платную…

Но мужчина от её увещеваний только кипятился ещё больше. А когда медсестра сбежала, сославшись на медицинские дела, обратил свой гнев