Рейтинговые книги
Читем онлайн Жестокое милосердие - Робин Ла Фиверс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 109

Привязав лошадь, он ведет меня на берег, где нас в самом деле ждет одинокая лодка. Дальше простирается непроглядно-черный океан. На его фоне суденышко кажется особенно маленьким и хрупким.

На носу, сгорбившись, сидит старый моряк. С его шеи свисает на шнурке выбеленная временем ракушка — знак последователя святого Мера. Интересно, что он подумал, когда его растолкали ни свет ни заря и велели везти каких-то незнакомцев в ночное море?..

Старик окидывает меня взглядом выцветших голубых глаз, потом кивает.

— Иди сюда, — говорит он. — Не то чтобы у нас была вся ночь впереди!

Он сует мне весло, и я хватаюсь за него, чтобы удержаться на ногах, перелезая через борт.

Челн принимается плясать и качаться, и на миг я пугаюсь, как бы не свалиться в ледяную воду. Но качка прекращается, и в лодку забирается святой отец, отчего та еще ниже оседает в воду.

Моряк что-то ворчит, потом сует весло обратно в уключину и садится грести.

Когда мы достигаем островка, восточный горизонт уже розовеет, встречая рассвет. В неверном утреннем свете клочок земли поначалу выглядит совсем безжизненным. Затем, по мере приближения, я замечаю церковь и рядом с ней камень, поставленный вертикально, и понимаю, что мы прибыли к одному из мест древнего поклонения.

Под днищем лодки хрустит галька — старый моряк ударами весел выгоняет ее прямо на берег. Потом дергает головой в сторону каменного укрепления:

— Вылезай и ступай туда. Настоятельница Святого Мортейна небось уже ждет.

Святой Мортейн? Небесный покровитель Смерти? По спине пробегает холодок дурного предчувствия. Я оборачиваюсь к священнику, но тот отводит глаза. Так, словно смотреть на меня — слишком сильное мирское искушение.

Придерживая одеяло, я с горем пополам выбираюсь из лодки и шагаю по мелководью. Досада борется во мне с благодарностью. Я приседаю в неглубоком поклоне, намеренно позволяя одеялу на миг соскользнуть с плеча.

Этого хватает. Поп ахает, старый моряк щелкает языком. Вполне удовлетворенная, я бреду в холодной воде к берегу. Сказать по правде, до сих пор я ни разу не открывала нескромным взглядам даже лодыжку, но священник сам виноват. Незачем было обращаться со мной как с соблазнительницей, когда на мне живого места нет от синяков!

Добравшись до кустиков травы, торчащих между камнями, оглядываюсь на лодку, но она уже отплыла обратно в море. Повернувшись, я ухожу по направлению к монастырю. Разбирает любопытство: чего могут хотеть от меня почитатели смерти?..

ГЛАВА 2

Вход в монастырь отмечают два древних менгира. Во дворе только-только зашевелились куры — роются в земле, отыскивая себе завтрак. При моем приближении они с кудахтаньем разлетаются.

У двери я медлю. Все, чего мне сейчас хочется, это найти укромный уголок и отдохнуть, пока в голове как следует не прояснится. Однако моряк сказал, что меня, должно быть, ждет настоятельница. Не то чтобы я много понимала в настоятельницах, но долго ждать они не любят, это уж точно.

С отчаянно бьющимся сердцем поднимаю руку и стучусь. Тяжелая дверь тотчас же открывается, и я вижу перед собой невысокую и некрасивую женщину, с головы до пят облаченную в черное. Не произнося ни слова, она жестом приглашает меня внутрь.

Следом за ней я пересекаю скудно обставленную комнату, затем иду аскетически пустым коридором в самые недра монастыря. Моя проводница однократно стучит в дверь.

— Входите, — приказывают изнутри.

Монахиня отворяет дверь и движением руки велит мне войти.

Мебель внутри простая, но прочная, в окошко, обращенное на восток, льется ранний утренний свет. Я немедленно нахожу взглядом женщину, сидящую за большим столом в середине комнаты. На ней черное платье и такой же повой, бледное лицо поразительно красиво.

Не поднимая глаз, она указывает на стул. Я подхожу, и мои шаги порождают в комнате легкое эхо. Поплотней запахиваюсь в одеяло и сажусь.

Настоятельница наконец отрывает взгляд от работы, и я вижу ее глаза: холодные и синие, как само море.

— Исмэй Рьенн, — произносит она.

Я даже вздрагиваю: она знает мое имя!

— Известно ли тебе, дитя, почему ты оказалась здесь?

Я не знаю, какого ответа она ждет, но внезапно преисполняюсь желания заслужить ее одобрение.

— Потому что вызвала недовольство моего супруга? — произношу наугад.

— Вызвала недовольство?.. — Настоятельница слегка фыркает, отчего нравится мне еще больше. — А я-то слышала, что он чуть в штаны не наделал от твоего вида!

Знакомый стыд обжигает мне щеки. Я опускаю глаза.

— Это не твоя вина, деточка, — произносит она до того ласково, что я готова заплакать.

А ведь я ни разу в жизни не уронила слезинки: ни под кулаками отца, ни когда Гвилло взялся меня калечить. И что же — несколько добрых слов из уст этой женщины, и вот я уже готова захныкать, точно младенец!

— Итак, расскажи мне, — произносит она, пододвигая поближе перо и чернильницу, — известны ли тебе обстоятельства твоего появления на свет?

Я отваживаюсь снова на нее посмотреть, но она не отрывает глаз от пергамента, по которому водит пером.

— Мне известно лишь, что моя мать не хотела рожать меня, — говорю наконец. — Она сходила к нашей деревенской ведьме за ядом, надеясь очиститься от плода… то есть от меня.

— Но ты все-таки выжила, — поднимает взор настоятельница.

Она говорит очень негромко, но в тишине комнаты эти слова обретают мощь крика.

Я смотрю прямо ей в лицо:

— Да, я все-таки выжила.

— И что, по-твоему, это может означать?

— Вы имеете в виду — помимо того, что я была обречена жить в потемках, уворачиваться от затрещин и вообще прятаться, чтобы не пугать людей попусту?

— Вот именно, — сухо кивает она. Потом наклоняется поближе, ее взгляд становится очень внимательным. — А не утверждал ли кто-нибудь, будто ты, Исмэй, родилась от семени Самого Бога Смерти?

Я осторожно киваю.

— Что ж, — говорит она, — после множества испытаний ты наконец здесь.

— Испытаний? — переспрашиваю я. — Так вот из чего состояла моя жизнь? Она была чередой испытаний, которые мне следовало пройти?

— Ты прибыла к нам хорошо закаленной, дитя мое, и не мне сожалеть о том, что тебе несладко пришлось. Добротно закаленному клинку нет равных.

— К нам — в смысле, к кому? — спрашиваю я и замираю всем телом, ожидая ответа.

— Ты обрела убежище в монастыре Святого Мортейна. Хотя, по правде говоря, Мортейн старше всех прочих святых. Он древнее даже Христа.

— Один из прежних богов, которых мы теперь называем святыми, — бормочу я.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 109
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Жестокое милосердие - Робин Ла Фиверс бесплатно.

Оставить комментарий