Список нежных жертв - Лариса Соболева

Она мчалась сейчас домой, чуть задерживаясь у фонарей и беспокойно поглядывая на часы. Без пятнадцати двенадцать! С балом можно распроститься, а платье надолго застрянет в шкафу. Не помогут ни слезы, ни уговоры подруг. У папы и мамы поразительное содружество в вопросах воспитания дочери, которое с уверенностью можно назвать жандармским террором.

Нервно сжимая в руке большой черный зонт, Инга в нерешительности остановилась у лесопарка: в обход идти по освещенным улицам – значит, домой она попадет через сорок минут, если не через час. Напрямик – уже в двенадцать будет оправдываться перед родителями. Да только сердце замирало от страха, стоило взгляду остановиться на черном пространстве лесопарка. Фонарь горит единственный – у входа, на остальной протяженности темень, и чудится, что за каждым деревом притаилось чудовище.

Инга огляделась по сторонам, словно кто-то должен был сказать ей: все равно ты останешься без бала, так что иди, девочка, в обход. Но вокруг не угадывалось ни души. Город уже в десять часов вымирает, а в двенадцать вероятность встретить прохожего равна нулю. Ко всем плюсам можно присовокупить ливень и холод, нагрянувший внезапно и несвоевременно. Вряд ли кто бродит по улицам по своей воле. Только она тут, и то по необходимости. А дома папа с мамой сидят на теплой кухне за чистым столом, репетируя нотации, которые прочтут дочери по очереди и хором.

Инга нерешительно спустилась по каменным ступенькам, их всего-то штук семь. Но это было время принятия решения – продолжить путь через парк или сделать крюк. Инга приостановилась, раздумывая. Перевесил разум. Значит – короткий путь. И в следующее мгновение она уже бежала по главной аллее, ежесекундно оглядываясь – не преследует ли ее кто-нибудь.

Она очутилась в темноте, но не в тишине. По бокам шелестела листва деревьев и кустарников, громко лопались пузыри в лужах. Эти естественные шумы не только не избавляли от страха, свойственного многим людям, очутившимся в одиночестве и в темноте, а наоборот – добавляли нервной напряженности. Инга уговаривала себя, что скоро, совсем скоро наступит конец пути. И в самом деле, впереди замелькали слабые огоньки – это в окнах высотных домов за парком горел свет. Но страх и торопливость быстро утомили, девушка запыхалась, постепенно замедляла шаг. Она уже не оглядывалась, а только прислушивалась к звукам сзади. Пора было вообще остановиться, так как силы иссякли. Полностью встать и отдышаться Инга не решилась, однако ноги переставляла медленней и медленней. Кого бояться в это время и в такую погоду? Вот сейчас она немного передохнет и вновь помчится вперед. Вдруг...

Где-то рядом, но непонятно где, она услышала треск ветки. Словно некто большой и тяжелый наступил на нее. Инга остановилась, задержала дыхание, прислушалась. Ливень, шелест листьев... больше ничего и никого. Никого? Инга кожей ощутила, что она здесь не одна. Что, помимо нее, здесь есть кто-то еще, недалеко... совсем близко... возможно, рядом... Инга сделала несколько шагов по направлению к дому, где ее ждут родители, и... услышала чужие шаги. И еще дыхание. Не свое дыхание – постороннего человека. Она не могла определить, где, в какой стороне находится человек – да, это человек! – но он где-то близко и идет за ней. А надо определить, чтобы убежать от него. Интуиция назойливо подсказывала: беги, не останавливаясь. Только куда бежать? Можно же напороться на человека, который старается не выдать себя. Инга в панике огляделась.

Вот он! Она заметила его!

Кругом деревья, деревья... а между ними просвечивают окна домов. Свет этих окон на миг перекрыла чья-то тень. Всего на миг. Почти сразу окна вновь стали видны между деревьев. Человек таится, не хочет, чтобы Инга заметила его... Значит, он охотится на нее.

Охотится на нее!

Эта жуткая мысль обожгла тело девушки, и оно покрылось гусиной кожей от ужаса. Что ему надо? Изнасиловать, убить?..

Главное – выбежать на дорогу перед домами. Это недалеко. Совсем недалеко! Она молодая, ее не догнать. Там он не посмеет напасть. Инга ощутила, хотя и не видела ничего, что человек движется к ней...

Неожиданно она резко сорвалась с места и помчалась не по дороге – так было бы намного короче, – а наискосок, по рыхлой земле лесопарка. Она отбросила в сторону мешавший зонт, подумав, что родители теперь месяц будут пилить ее из-за потери зонтика. Но отбросила и эту мысль – ее жизнь была в опасности, Инга сейчас спасала себя.

Интуитивно она угадывала деревья на пути и ловко их огибала. Но – о, ужас! – дыхание и тяжелые, чавкающие шаги преследователя становились слышнее. Он догонял. Инга уже не сомневалась, что ее преследует мужчина. Она чуяла его запах. Могильный запах. Может, это был запах мокрой земли и осенних листьев, но он пугал. Он пугал так же, как звуки тяжелых ног за спиной и дыхание. Инга, девушка, из двух дорог выбравшая неправильную, устала от паники и продолжительного бега, но сдаваться она не собиралась. Пусть пересохло во рту, пусть воздух из легких вырывается с хрипом и раздирает бронхи, она продолжит свой бег к свету, к спасению...

Внезапно Инга отчаянно вскрикнула, зацепившись юбкой за что-то торчавшее из земли. Вскрикнула громко. Но люди далеко, в своих уютных или неуютных квартирах, пьют чай, спят, мирно беседуют или ссорятся... Они в безопасности. И завтра будут пить чай, беседовать, ссориться, мириться, спать. А она... Зацепившись, Инга упала, но сразу вскочила...

Однако преследователю этого короткого мига хватило, чтобы опередить девушку. Он перегородил собой дорогу – большой, как утес. Он молчал. Инга всматривалась в него, но не видела лица. Перед ней была огромная тень, безликая масса, принявшая человеческую форму. Ни глаз, ни рта, ни выражения лица... В такое мгновение ты ничего не видишь, что может разъяснить тебе, насколько человек, стоящий перед тобой, опасен. Но ты знаешь: его молчание – это молчание силы. Страшной и сокрушающей силы.

Инга отступала назад, а он молча наступал на нее. Девушка поняла, что он оттягивает важный для него момент, потому что этот момент главный. Он готовится к нему, ради него он и затеял погоню. Попробовать убежать? Но куда? Назад к аллее? А хватит ли сил? И почему он молчит?

И тогда закричала Инга. Закричала истерично, громко, как умела:

– Что вам нужно? – кричала она в надежде, что ее услышат и придут на помощь. – Меня ждут папа и мама. Уйдите!

Чем громче она кричала, тем меньше оставалось у нее сил. Неведомая гипнотизирующая сила шла от незнакомца, лица которого она так и не увидела. Сила, заставлявшая ее покорно отдаться на его милость.

– Уходи!!! Уйди!!! Убирайся!!! – кричала Инга уже без надежды на помощь. Она прогоняла его, как прогоняют детские страхи после жутких снов или после прочитанной страшилки, а затем взмолилась: – Пожалуйста, не трогай меня... Уходи...

Ноги ее с каждой секундой все больше тяжелели, просто прирастали к мокрой земле. Инга все же понемногу отступала, но, когда уперлась спиной в ствол дерева, обмякла, потеряв силы и ориентиры. В этот миг она не определила бы, в какой стороне ее дом и откуда она шла. Все внимание девушки было приковано к темному человеку, идущему к ней размеренно и спокойно. Он подошел почти вплотную, подошел так близко, что его горячее дыхание коснулось лица. И промелькнула мысль: «Почему я здесь? Какая же я дура...»

Тут она увидела его глаза – безжизненные, стеклянные. Наверное, такие же глаза у дьявола. Кто знает, может, она на самом деле повстречалась с дьяволом? Тогда все ее попытки убежать напрасны. Он всегда будет впереди, он всегда догонит...

Чужие пальцы дотронулись до ее горла, погладили кожу от подбородка вниз, затем вверх. Погладили с нежностью. Инга всегда ужасно боялась щекотки, но от прикосновений этих пальцев она заледенела. И поняла: ее короткая жизнь оборвется именно сегодня, сейчас. А не пойди она «разумным» коротким путем, пришла бы домой. Пусть и позже, но пришла бы. Выслушала бы нотации, лишилась бы бала, но осталась бы живой. Теперь она ничего не будет бояться, потому что ее не станет. И тогда она закричала, думая, что ее услышит весь город. Но даже он – дьявол перед ней – не услышал ее сдавленного шепота:

– Помогите!..

Затем Инга ощутила на своих губах смертельный вкус его губ...

* * *

Оленька сидела на каменном выступе ограды, ежась и стуча зубами от холода.

Она промокла до нитки, выплакала все слезы, ее лихорадило. Но при воспоминании, что ей пришлось увидеть собственными глазами, рыдания возобновлялись, правда, уже без слез. Ослабевал и поток с неба, видимо, у небес тоже иссяк запас влаги. Что ж, в конце концов, все когда-нибудь иссякает, даже жизнь. Однако расставаться с жизнью Оленька не помышляла. Правда, в ее голове мысли путались, возникали и тут же пропадали многочисленные реальные и нереальные планы, но то, что они хотя бы были, показывало, что она не сошла с ума. На первом месте для нее сейчас стояла мысль о возмездии. Без него – возмездия – невозможна дальнейшая жизнь, планы и все прочее.