Право первой ночи - Юлия Архарова

А вот оно как получилось…

– Дети мои, опустите руки в купель! – провозгласил священник.

Кузнец легко опустил в каменную чашу с водой свою руку, а вместе с ней и мою. Священник начал читать молитву, и в ту же секунду купель поглотило сияние. Я почувствовала легкую щекотку, а затем жжение в области запястья. Когда через пару минут отец Оргус разрешил вынуть руки из воды, на тыльной стороне запястий у нас с Фирданом появились одинаковые татуировки – этакие сложные узоры, больше всего напоминающие мотки спутанной пряжи.

Говорят, не бывает двух одинаковых божественных меток. А еще, что брачную татуировку никак не свести, разве что кожу срезать. Последнее утверждение мне как раз предстояло в скором времени проверить…

– Отныне перед Богом и людьми вы муж и жена! Фирдан, береги жену, Алана, чти мужа – торжественно объявил отец Оргус. – Фирдан, теперь ты можешь поцеловать супругу.

Мне надо было повернуться к мужу, улыбнуться ему, но я будто окаменела.

– Посмотри на меня, – шепнул Фирдан.

С невероятным трудом я все же пересилила себя и посмотрела на кузнеца. Для этого пришлось задрать голову. Круглое мясистое лицо моего супруга буквально светилось от счастья.

– Алька, обещаю, мы будем счастливы! – прошептал кузнец, а затем легко приподнял меня над землей на добрый аршин и поцеловал в губы. К моему невероятному счастью, поцелуй не затянулся, и меня быстро вернули на грешную землю.

Эх, не пара мы. Совершенно не пара! И почему кузнец этого не понимает?!

Ага, не пара… Дьявол, укуси меня за пятку, теперь мы супружеская пара!

От охватившей меня тоски и отчаяния хотелось завыть…

Солнце уже опустилось за горизонт, а голова слегка кружилась от вина. Вообще-то пить мне сегодня не следовало, но как еще успокоить нервы, да и чем заняться?

Жители деревни развлекались: пили и танцевали. Несколько человек дошли до такого состояния, что улеглись под соседним столом и теперь наподобие какого-то сказочного чудища дружно храпели.

По счастью, Фирдан еще во время первого танца умудрился отдавить мне ногу, так что у меня появился повод от дальнейших плясок отказаться. Кузнец некоторое время страдал рядом со мной, нещадно подливая себе вино и пытаясь развлекать меня разговорами, но затем я все же уговорила его пойти потанцевать. Меня наградили щенячьим взглядом, а после этого Фирдан с радостным гиканьем влился в хоровод.

Вот и оставалось мне лишь тихонько цедить разбавленное вино, да мило улыбаться и любезно благодарить людей за пожелания счастливой семейной жизни и горячей брачной ночи. Притом чем дальше, тем двусмысленнее становились пожелания. Некоторые жители деревни посчитали своим долгом подойти ко мне не один раз.

Я уже начала жалеть, что отпустила от себя Фирдана. Быть может, при нем они постеснялись бы… Нет, вряд ли. Тогда я бы точно от стыда сгорела. И еще – не дай бог – кузнец взял бы некоторые советы на заметку и потом решил бы их применить на практике…

Вдруг музыка стихла и меж людей пронеслось:

– Тише. Тише! Сейчас барон говорить будет!

Рядом со мной откуда-то появился запыхавшийся Фирдан. Быстро подхватил меня с лавки и поставил на ноги. Взял за руку.

Наконец люди угомонились. Разбрелись, кто еще мог, по своим местам. Приготовились слушать барона.

По традиции поздравление молодым правитель произносил в самом конце свадебного пира. Хотя на самом деле ничего не заканчивалось. После тоста барон вместе с девушкой удалялся в замок, а деревня продолжала гулять до утра.

Мне доводилось слышать, что в других провинциях право первой ночи давно отменено, что сам закон этот признан варварским и богопротивным. Так это или нет, я не знала. Да и какая разница, если в Эрлии право первой ночи соблюдалось неукоснительно?

Последние годы барон сильно сдал, так что свадебные пиршества посещал все реже и реже. Вместо Ольгрейда молодых поздравлял управляющий замка или начальник стражи. Но молодая крестьянская жена свою первую брачную ночь все равно должна была провести в спальне лорда. Таков был закон.

Женщины шептались между собой, что лорд Ольгрейд как мужчина уже мало на что способен. Потискает немного девушку и на этом успокоится. Лишь немногие деревенские красавицы могли похвастаться тем, что лишились невинности в баронской постели…

С другого конца стола тяжело встал правитель земель. Поднял серебряный кубок с вином.

– Что ж… Хочу поздравить старосту деревни Заречное с прекрасным сыном. Эх, какой богатырь вымахал! Женушку он себе явно не по росту подобрал…

Среди собравшихся раздались редкие смешки, но на весельчаков тут же зашикали. Зато насмешливым взглядом меня одарил, наверное, каждый второй житель деревни.

– …Впрочем, мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать выбор жениха и достоинства невесты… – продолжил старик. – Я хочу пожелать молодым счастливой семейной жизни и детишек побольше! А еще, чтобы все детишки уродились в отца!.. – Барон залпом осушил кубок.

Деревенские поддержали тост своего правителя дружным смехом и выкриками, в которых всецело выражали согласие со словами лорда Ольгрейда.

Несмотря на то что улыбка будто приклеилась к моему лицу, всеобщей радости я не разделяла, так как понимала, что ребенка от такого гиганта, как Фирдан, вряд ли смогу выносить, не говоря уже о том, чтобы родить. Ситуацию усугубляло еще и то, что ближайшая знахарка жила в нескольких часах пути и она была не чета моей наставнице Отхе.

Впрочем, о чем это я? Рожать от Фирдана я не собиралась. Даже если мне придется задержаться в деревне несколько дольше, чем я планировала, до родов дело точно не дойдет – я знала пару десятков способов, как не допустить нежелательной беременности.

Барон дождался, пока его подданные угомонятся, и продолжил говорить:

– …И чтобы молодым было, на что устроить жизнь, я передаю этот кошель старосте деревни, – лорд Ольгрейд демонстративно снял с пояса кошелек. – Здесь тридцать монет медью!

Все деревенские разом восторженно закричали, а Фирдан подхватил меня на руки и закружил. Когда кузнец наконец опустил меня на землю, я еле удержалась на ногах. Пришлось облокотиться на Фирдана, чему тот, конечно, был только рад.

На этот раз барону пришлось ждать гораздо дольше, пока люди успокоятся. Неудивительно, ведь лорд Ольгрейд проявил неслыханную щедрость! Обычно молодоженам правитель земель дарил несколько медяков, крайне редко новой семье перепадал даже десяток монет. Но тридцать! По нашим меркам это почти состояние. На эти деньги можно двух коров купить!

Старик глотнул вина из кубка, который наполнил один из его воинов. Слегка покряхтел, прочищая горло, а затем сказал:

– Все вы знаете, что Триединый Бог так и не одарил меня наследником мужеского пола, а свою единственную дочь я пока не успел выдать замуж. Сам же я, к сожалению, уже не так молод…

Я напряглась. От дурного предчувствия скрутило живот.

Фирдан закаменел лицом и так сжал мою руку, что, казалось, хрустнули кости.

– …Так уж получилось, что в замке остановился виконт Шейран Ферт. Надеюсь, на эту ночь он согласится стать моим правопреемником в одном весьма приятном вопросе, – барон усмехнулся и указал на сидящего рядом черноволосого мужчину.

– Что?! – вопрос слетел с моих губ, но, кажется, его никто не услышал. Во всяком случае, ни ответом, ни вниманием меня никто не удостоил. Все смотрели на худощавого мужчину в черном камзоле.

На долю секунды мне показалось, что виконт удивился предложению правителя земель. Но даже если и так, справился с собой он быстро. Поднялся из-за стола. Отвесил легкий поклон лорду Ольгрейду, а затем сказал:

– Предложение слегка неожиданное, но раз поблизости нет другого лорда, я с радостью помогу барону Ольгрейду в этом щекотливом вопросе, – Шейран Ферт окинул меня оценивающим взглядом.

От этого взгляда, от улыбки, скользнувшей по губам лорда, меня будто мороз пробрал до костей. Захотелось спрятаться за… да хоть за спину этого остолопа Фирдана!

Вот только я прекрасно понимала, что ни кузнец, ни кто-либо другой мне не поможет.

Право первой ночи было одновременно и законом и традицией, устоявшейся на протяжении сотен лет. Оно было величайшей честью, актом закрепления дворянином своих прав на людей, которые рождаются на его землях. К тому же после ночи, проведенной в спальне господина, некоторые женщины производили на свет первенцев, которые мало походили на своих законных отцов, – это тоже была честь и невероятная удача.

Тот же Фирдан, поговаривали, лицом весьма напоминал лорда Ольгрейда в молодости. Старики шептались, что Пафтий никогда не стал бы старостой, если бы не его жена. Возможно, с этим и был связан столь щедрый подарок барона?..