Кости под пеплом (СИ) - Вронская Елизавета

— Знаю, — Бэт перебила её. — В последнее время меня мучают одинаковые сны. Я постоянно вижу одного и того же парня, но не понимаю, чего он хочет.

Люси слегка улыбнулась.

— Подсознание здорового человека не в силах выдумать несуществующего человека, а это значит, что ты видишь тех, с кем в реальной жизни могла пересекаться даже мимолётным взглядом, и хотя в дальнейшем среди миллионов лиц ты вряд ли найдешь этого человека, твой разум навсегда ухватит его ниточку.

Беатриса хмыкнула.

— Знаешь, я вчера была в школьной библиотеке и наткнулась на фразу, где говорилось, что некоторые вещи неизбежны и всё, что неожиданно изменяет нашу жизнь — не случайность. Вот я и подумала, может, все, что со мной произошло, тоже не случайно? Мам, ты веришь в судьбу?

— Не знаю, маленькая. Я верю в то, что судьба человека в нём самом. Только ты управляешь своей жизнью, а судьба всего лишь твой проводник, который в несчастье всегда отпирает дверь. Я точно знаю, что от неё не уйти и не сбежать, и если тебе что-то приписано — ты встретишь это с неизбежными последствиями, и только мудрость поможет тебе. — Она поднялась и поцеловала дочь. — Мы обязательно вернёмся к этому разговору, а пока что давай всё-таки займёмся кексами.

***

Солнце опустилось за горизонт, и месяц со своими подчиненными вступил в ночной дозор. В темноте померкли силуэты домов, фонари освещали одинокие улицы, скрывая за снегопадом суету прошедшего дня. Крепкий мороз разрисовывал серебряные узоры на ледяных окнах, позволяя им выделяться на фоне белоснежного снега, который под дуновением ветра плавно слетал с крыш, будто кто-то незаурядно рассыпал блистательное конфетти. Стоя у окна в доме тетушке Карен, Беатриса наблюдала за тем, как свет в приближенных домах то появлялся, то исчезал, словно множество маленьких светлячков. Тишину нарушили тихие приближающиеся шаги. За спиной Бэт раздался мальчишеский голос:

— Ну, привет, скучала?

Девочка тут же отвернулась от окна, и едва уловимая улыбка тронула уголки её губ. Перед ней, опираясь на дверной косяк, стоял Боско, внук Карен. Его имя было необычайно редким, но это легко объяснялось тем, что большую часть жизни его мать провела в Италии, что и подвигло дать ребёнку такое имя. Молодой, атлетического телосложения, темноволосый, он выглядел значительно взрослее Бэт, и хотя ему было всего семнадцать лет, рост уже превышал метр восемьдесят. Больше всего Беатрисе нравились его карие глаза. Она находила в них некую глубину, но завораживало её совсем другое: они улыбались даже тогда, когда Боско сохранял каменное выражение лица.

— Тебя долго не было, — с упрёком ответила она и вновь отвернулась к окну.

— Всего-то пару месяцев, — он подошел к ней и приобнял за плечо. — Мне нужно было увидеть отца.

— Тебе действительно не всё равно, ведь он оставил вас?

— Эй, не суй свой маленький любопытный нос в чужие дела.

— И в мыслях не было, — она недовольно дёрнула плечом, и Боско был вынужден убрать руку. — Ты меня тоже оставил.

— Глупости. Я звонил почти каждый день, это ты не хотела разговаривать, так почему же теперь обижаешься на меня?

— Обижаться на тебя? — Она фыркнула. — Реагируя на такие мелочи, я потеряю к себе уважение.

— Да что с тобой?

Боско отошел на шаг назад. Он был знаком с Беатрисой чуть ли не с самого детства, она всегда была достаточно тихой и милой девочкой. Временами он замечал, что её настроение меняется, словно по щелчку пальцев, но в последнее время она становилась всё меньше похожа на саму себя. Подобное поведение порой вызывало неприязнь к ней, но он по-прежнему находил свою подругу привлекательной, хотя бы за её живость ума, которым мог похвастаться не каждый четырнадцатилетний подросток. В свою же очередь Беатрисе льстила его податливость, ведь он всегда стоически переносил её выходки. Бросив на него взгляд, она мгновенно поняла, что в этот раз всё совершенно иначе. Его глаза не смеялись.

— Прости, — прошептала Беатриса и опустила голову. — Тебя действительно не было очень долго, многое изменилось. Я плохо сплю по ночам, наверное, оттого такая раздражительная, и да, я скучала по тебе. Значит, ты был в Италии? Недавно смотрела телепередачу…. Да как же она… а, ладно, неважно! Там говорилось, что ежегодно в Италию приезжает около сорока миллионов туристов. Я бы тоже туда съездила, только не в Рим, слишком банально. Твой отец живёт на Сицилии? Расскажи мне про неё, расскажи, чем занимался эти два месяца?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я обязательно расскажу обо всём, но позже, — голос парня заметно смягчился. — Что у тебя со сном? Тебя что-то тревожит?

— Нет, я полностью спокойна, это мама любит накрутить себя, ты же её знаешь. Она отвела меня к Томасу, он её близкий друг и к тому же психиатр. На самом деле мерзкий тип, он меня раздражает. У него постоянно такая жуткая улыбка, ему бы самому не помешала консультация мозгоправа.

Боско подавил смешок.

— Он тебе не нравится только из-за улыбки?

— Да нет, он просто какой-то… ну, он такой… Пластмассовый, что ли. Похож на игрушку, неживой. Движения неестественные, глаза пустые и голос противный, монотонный.

— Надо же, так ты у нас лукист.

— Лукист? — Беатриса надула губки и показательно тряхнула огненными кудрями. — Уверена, ты меня обозвал. — Она наигранно придала лицу оскорбленное выражение и повторила: — Лукист… Кто это?

— Это человек, который судит других только по внешнему виду.

— Нисколько! Разве я что-то сказала про его внешний вид? Он мне просто не нравится, хотя одет очень даже прилично.

Боско усмехнулся.

— Хорошо, беру свои слова обратно. Так что они хотят от тебя?

— Если бы я знала… Меня пичкают какими-то таблетками, они ужасно горькие. Мама боялась, что у меня шизофрения или нарколепсия…

— Стой, — он перебил её. — У тебя галлюцинации?

— Да нет же! Вот дослушал бы до конца и всё бы понял! Это очень сложно объяснить…. Мне страшно засыпать, потому что часто сковывает сонный паралич. Они думают, это гипнагогия, мол, я нахожусь между явью и сном.

— Это лечится?

Она пожала плечами.

— Наверное. Я не вдаюсь в подробности, мне уже порядком это надоело и, честно говоря, кажется, уже всё равно. Я знаю точно только одно — я не сумасшедшая, чтобы они себе там не придумали. Этот Томас… Он думает, что у меня может быть биполярное расстройство.

— С чего он так решил? Нет, ты бываешь, конечно, порой слишком резкой и тут же через несколько секунд снова мило улыбаешься и строишь глазки, словно ничего не происходило, но я уже привык к такой тебе. Должны быть более веские причины, чем перепад настроения?

— Бабушка страдала этим, — последовал сдержанный ответ. — Томас говорит, возможна генетическая наследственность.

— Не думай об этом, — Боско обнял её, зарывшись руками в густой волос.

В нос Беатрисы ударили древесно-пряные нотки духов. Она уткнулась носом в мужскую шею, позволяя себе забыться в его руках. Каждый раз, когда ей было плохо, она могла просто рассказать ему, и тогда Боско не стоило ничего говорить в ответ, хватало обычных объятий, чтобы всё стало, как прежде. Обнимая его, она понимала, что находится в безопасности. Рядом с ним она дома.

— Моя маленькая любопытная Беатрис, — продолжил Боско, — оставь всё как есть. Не стоит забивать голову ерундой, ты и так слишком много думаешь для своих лет. Всё обязательно образуется, вот увидишь.

— Обещай, что больше не уедешь, — она прижалась к Боско, словно маленький брошенный ребёнок, крепко обхватив его тело руками, — нам столько нужно обсудить! Совсем скоро Рождество, родители Шерон собираются устроить праздник на даче. Мы приглашены. Представь, как будет здорово: тётушка Карен приготовит гуся, мы с мамой испечём пирог, будем петь рождественские песни и греться около камина! Ты же останешься с нами, правда?

Он ласково улыбнулся.

— Конечно, останусь…

— Не помешаю? — женский голос перебил парня. В комнату вошла тётушка Карен.

— Нет, — Боско отстранился от подруги и, коснувшись пальцем кончика её носа, ответил: — у нас будет еще много времени для болтовни. Наверное, мне нужно вернуться к остальным?