Звонок - Антон Шумилов

частично обрушенного сточного колодца. Спазм волной боли прокатился в животе рвотным позывом, но Алекс удержался. Он широко распахнул глаза и попытался дёрнуться. Звон цепей, сопровождающий попытки двигаться, в этом состоянии он не воспринимал.

Пришёл в себя Алекс в странном, очень непонятном месте. От неудобной позы, в которой он был брошен в яму, сводило все мышцы. Было тяжело дышать, своей массой он давил себе на диафрагму. Он был на цепи, а руки туго скованы за спиной, лицом частично лежал в какой-то луже. Резко вдохнув поглубже, он почувствовал, как по носу в гортань пронеслась мерзкая, скользкая, зловонная жижа, приступ кашля скрутил его ещё сильнее. Его стошнило. Бренча цепью и кряхтя, превозмогая резь туго затянутых колодок на запястьях и боль грубо заломленных рук, Алекс смог перевернуться и сесть удобнее, нежели было, появилась возможность оглядеться.

То, что его кашель, отражённый от стенок колодца, мощным эхом вызвал шквал шума и привлёк внимание, от Алекса тоже ускользнуло.

Хрип вырывался из его груди, в голове была серая вуаль; как грозовая туча, застилающая лазурный небосвод, скрывала и растворяла она в пелене мысли.

Сидел он в частично обвалившейся чёрной земляной яме с участками старой кирпичной кладки. Если прислушаться, то отчётливо слышны потоки воды, незаметно бегущие по стенам. Свет луны робко проникал через небольшой люк, грубо запутанный колючей проволокой. Он выхватывал лишь небольшой кружок из кромешной, непроницаемой, как твердь, темноты. И позволял увидеть лишь очертания ближайших предметов.

Вдруг вспышкой, будто зарница, в сознании Алекса возникло яркое синее свечение шокера, в ушах стоял треск разряда, осязание вновь забило вонью горелой плоти, всё вмиг вспомнилось. Алекс вскочил и куда-то ринулся, но цепь, пристёгнутая к ошейнику, моментально его урезонила и с новой волной боли и звуком «шлёп» уронила на пол. Свистящий сип стал вырываться из горла. Алекс ужом вился на полу, суставы словно выламывало.

— Надо быть осмотрительней, — кряхтя прошипел сквозь зубы, он ругал себя в мыслях: — «Мало того что привёл нас сюда, так ещё и чуть не сломал себе с ходу шею».

Едва он справился с болью, как его взгляд уткнулся в серый силуэт, лежащий недалеко без движения. Он сокрыт тенью, и поэтому Алекс его сразу не увидел. Да и глаза только сейчас приспособились к мраку.

Алекс тяжело выдохнул.

— Дэйв… — лёгкая радость озарила сознание, лучик надежды, что не всё потеряно. Ведь Дэйв уже убегал, но был один.

У них двоих в прошлом получалось многое, они выбирались из разных переделок, всё срабатывало за счёт их слаженности.

— Дэйв, — шептал Алекс, — крепко они нас, да? Ты слышишь меня?

«Сильно ему досталось», — подумал Алекс.

Дэйв почти недвижимо лежал на боку, лишь плечи слегка подрагивали, будто бы он беззвучно плакал.

— Всё будет хорошо, ты, ты связан? Мои руки скованы за спиной, я, я не смогу, ты, ты помоги мне, — Алекс говорил с ним, но Дэйв не реагировал. Дэйв продолжал плакать.

— Дэйв, ты прости меня, я не знаю, что ты вынес и через что прошёл, но мы должны собраться, — сипел Алекс, боль застилала сознание, шею ломило, он лежал полубоком на своих неестественно заломленных руках, которых уже почти не чувствовал, и настойчиво пытался достучаться до друга: — Дэйв, Дэйв, слышишь, успокойся, ну, не плачь же, мы вместе, — он выдал натянутый смешок, — мы и это преодолеем, как прежде.

Алекс дотягивался до друга только ногой и смог лишь слегка ткнуть лежащего человека в лопатку.

Из-под рубашки мгновенно в разные стороны кинулись несколько взъерошенных крыс. Кусая друг друга и пища, порождая круги на лужах, скрылись они в черноте мрака.

Дэйв же перевернулся на спину и застыл. Алекс не понял, как у него получилось, но он в ужасе отшатнулся обратно к стенке, к которой был прикован. Слёзы выступили на глазах. Страх сковал разум. Неизбежность перечеркнула все иллюзии. Рядом лежала фигура, с мешком на голове, совершенно без движения. Но свет падал таким образом, что отчётливо был виден нож, вонзённый судя по всему в глаз Дэйва по рукоятку.

Алекс беззвучно стенал. Крысы ели его друга, мёртвого друга. Он разговаривал с ним, успокаивал, а его в этот момент просто ели крысы. Откусывали плоть, грызлись из-за куска, обгладывали рёбра и кости ключицы до чистоты, сидя в полости тела и вгрызаясь всё глубже…

Дрожь, омерзение и мурашки захватили Алекса, он не мог совладать с собой, его била истерика, всё тело зудело, казалось, вот-вот крысы бросятся и на него. Он, бешено дыша, без остановки крутил головой. Всюду мерещились писк, стеклянный блеск крысиных глаз и лёгкое поскрёбывание, даже побрякивание, коготков хвостатой армады людоедов, сокрытых мрачными тенями в старом сточном колодце.

Алекс возился без остановки, быстро выбиваясь из сил. Вскоре он лишь прижался к стенке, к которой был пристёгнут. Вода быстро промочила одежду. Сырая и холодная, она прилипала к телу. Но Алекс боялся и пошевелиться, лишь когда била волна дрожи, цепь легко побрякивала в такт, в остальном он даже дышать пытался тихо. Ужас застилал мысли, он не мог даже закричать. Его друга, с которым он общался несколько часов назад, с которым убегал, больше нет. И его самого скоро, похоже, не станет тоже.

За Алексом уже давно наблюдали.

Голос, вдруг прозвучавший сверху как гром, заставил Алекса подскочить на месте, отчего звонко забренчала цепь. Это показалось живодёру смешным и вызвало радость, он заржал.

— Хе-хе-хе, помог, да? Небось, уже представил лавры? — он заржал, мерзкий голос отдавался эхом. — Друг твой отлично справился с задачей приманки, добыча — тому подтверждение. Было весело.

Услышанное не укладывалось в голове. Алекс в беспомощной злобе бил связанными руками и ногами. Но это всё больше походило на возню. Выглядело жалко. После короткой паузы голос вновь рассмеялся.

— Минутку, ты что, ты думал, что он сам убежал? А-ха-ха-ха-ха, ну ты уморил. Нам было скучно играть с одним, играть с двумя веселее. Не переживай, то, что он немного не живой, нашим играм не помеха.

Раздаваясь громким эхом, вклинился второй голос издалека.

— Где тебя черти носят? — кричала женщина.

— Ты закончишь в яме, — с небывалым удовлетворением процедил первый голос.

Звуки уходящих шагов дали понять: беседа окончена.