Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночном небе ярко светила луна. Андросфен слонялся по улицам Афин. Внезапно тишину нарушил крик, заставивший его подпрыгнуть:
– Эй, люди! Эй, люди!
Подумав, что кто-то зовёт на помощь, молодой человек побежал на голос со всех ног. И что же он увидел? Посреди пустынной площади стоял Диоген.
– Опять ты! – Диоген потряс палкой. – Я зову людей, а не недоносков.
Андросфен, уязвлённый, ответил грубостью. Но Диоген только рассмеялся:
– Ты не настоящий человек!
Молодой человек, задетый за живое, что-то проворчал.
– Что, по-твоему, я должен сделать, чтобы заслужить имя человека? – спросил он.
Не говоря ни слова, Диоген взял руку молодого человека в свою и стащил с неё все кольца.
– Выкинь лишнее, – сказал он. – Оставь только то, чему ты можешь без труда найти замену. В начале моего учения у меня было немного деревянной посуды. Оказалось, я был чрезмерно богат. Однажды я увидел, как ребёнок пьёт из сложенных ладоней, и выбросил свою кружку. На следующий день мне попался ребёнок, который ел чечевичную похлёбку из куска выеденного хлеба. И я выбросил миску.
– Значит, у тебя вообще ничего нет? – спросил Андросфен.
– Нет, есть: это я! Я обладаю собой. А ещё у меня есть этот плащ… Никак не могу от него избавиться. Он мне служит и зимой, и летом. Я его разворачиваю, чтобы укутаться в него в холод, и сворачиваю, когда жара становится невыносимой. Но я бы и его хотел выбросить. Когда-нибудь, я это знаю, я буду ходить обнажённым и переносить любой климат. Чтобы этого достичь, я каждый день упражняюсь. Зимой я босиком хожу по снегу и обнимаю заледеневшие статуи, привыкая к морозу. Летом я голышом катаюсь по раскалённому песку, привыкая к сильной жаре. Вот. Больше мне нечему тебя научить.
– А зачем тебе нужна палка? – поинтересовался Андросфен.
– Это не палка, а мой скипетр. Я ведь царь.
– Царь? Ты больше похож на нищего.
– Я и есть нищий. Я ненавижу всё то, что люди считают важным: славу, богатство, любовь. У меня нечего взять, и никто мне не может ничего дать. У меня есть всё, что мне нужно. Моя наставница – природа. Это она мне подсказывает, когда мне есть, пить или спать. В остальном я никому не подотчётен, сам себе хозяин. У афинян есть прекрасное слово, оно указывает на это состояние достаточности: автаркия. Я совершенно свободен. А кто может быть свободнее царя?
Андросфен взглянул на свои кольца, валявшиеся на земле. И сказал сам себе, что не будет их подымать. Он не вернётся в таверну, не пойдёт в школу к Платону. Однако его снедало любопытство:
– Но ведь у тебя есть дом?
– Действительно, ты прав, – откликнулся Диоген, выпячивая грудь. – Я живу во дворце. Хочешь его увидеть?
Андросфену было интересно попасть в логово Собаки, и он принял приглашение. Двое мужчин пересекли спящую Агору и направились на запад, к Метроону – древнему святилищу на возвышении, использовавшемуся также как городской архив.
– Вот мы и пришли! – воскликнул Диоген, торжествуя.
– Как? – удивился Андросфен. – Ты живёшь в Метрооне?
– Что бы я делал с мраморным полом, колоннами, мягкими подушками и скамьями? Нет, моё жилище здесь, – Диоген показал пальцем на большую амфору.
– Ты живёшь внутри? – воскликнул молодой человек.
– И мне очень удобно! – ответил Диоген, укладываясь в сосуд. – Если ты станешь собакой, у тебя тоже будет такое же прекрасное жилище.
Андросфен, опустив руки, больше не промолвил ни слова. Диоген принялся кричать:
– Ты не решаешься стать собакой. Я прекрасно вижу, что тебе дороги удобства. Иди, возвращайся к Платону, этому гордецу, который делает вид, что учит мудрости, но на самом деле купается в роскоши и общается с тиранами, чтобы самому стать тираном. Стань как он, а потом ты мне скажешь, счастлив ли ты.
Молодой человек развернулся и убежал.
Придя на постоялый двор, он обнаружил, что оставил свои кольца лежать в пыли.
– Стал ли я более несчастен оттого, что у меня нет колец? – прошептал он.
На следующий день он сбежал из Академии. В голове его крутилось множество вопросов: надо ли стремиться к богатству, чести и славе, как часто говорил ему отец? Семья у него богатая и могущественная, но счастлива ли она? Видел ли он, как отец и мать смеются вместе? Нет. У них всегда озабоченный вид. Неизвестно, какое облачко омрачает их мысли. Не пришла ли пора решиться?
Повстречав нищего, он снимает свой плащ и выменивает его на одежду бедняка. Днём он отдаёт свой кошелёк. Поскольку он больше не может оплачивать жильё, ему приходится ночевать на улице. Он дрожит от холода. Немного жалеет о сделанном. В животе его начинает бурчать от голода.
Он в тоске бродит по улице, умирая от голода; принимается мечтать о мягкой постели и жарком очаге. Но в то же самое время он говорит себе, что может делать всё, что угодно, идти туда, куда ему захочется, не отдавая никому отчёта. Афиняне смотрят на молодого человека с долей восхищения, поскольку нужно иметь смелость, чтобы жить как Собака. Андросфен, прислонившись к колонне, тяжело вздыхает. Ему кажется, что он сейчас упадёт, когда вдруг появляется Диоген. На его лице больше не написана суровость.
– Ты только что вышел из гинекея и попал в мир людей, – говорит он.
Затем, желая поддержать его дух, Диоген рассказывает о том, как мышь спасла ему жизнь.
Это было давно. Однажды вечером он обедал сухой галетой и вздыхал, видя праздничные Афины. У людей был очень довольный вид. Они ели, пили, читали стихи, шли на спектакли. Ещё немного, и он бы присоединился к нарядной толпе, но тут к нему прибежала мышь – она хотела угоститься упавшей на землю крошкой. И он сделал себе внушение: «Эй, Диоген! Вот мышь, которая радуется крошке, а ты ещё жалуешься? Если ей удаётся довольствоваться столь немногим, тебе это тоже удастся». Животное ему напомнило: свободным можно быть только тогда, когда ты не являешься рабом своего желудка. Чтобы устроить праздник с угощением, надо трудиться, вставать тогда, когда решит хозяин, проводить день, слушая приказы хозяина, и ложиться спать тогда, когда это позволяет хозяин. А сам хозяин, чтобы сколотить себе состояние, должен слушаться других начальников! Андросфен спросил у Диогена, не разрушителен ли для здоровья этот режим, пригодный для мыши.
– Я считаю, – сказал Диоген, – что роскошь, тучность, изнеженность, тревога, порабощение – более серьёзные болезни, чем моя худоба и расширение вен. Самая опасная болезнь – это стремление разбогатеть любой ценой.
- Записки солдата - Иван Багмут - Прочая детская литература
- Человек из Афин - Георгий Гулиа - Историческая проза
- Копья Иерусалима - Жорж Бордонов - Историческая проза
- Сова летит на север - Сергей Сергеевич Суханов - Историческая проза
- Варяжская Русь. Наша славянская Атлантида - Лев Прозоров - Историческая проза
- Тайна туманного острова - Евгений Катрич - Прочая детская литература
- Фараон Эхнатон - Георгий Дмитриевич Гулиа - Историческая проза / Советская классическая проза
- Моя безупречная жизнь - Ивонн Вун - Прочая детская литература / Триллер
- Книга памяти о учителях школы №14 - Ученики Школы №14 - Историческая проза / О войне
- Олечич и Жданка - Олег Ростов - Историческая проза / Исторические приключения / Прочие приключения / Проза