Жил-был хам - Валерий Аронович Голков

в случае чего и кулаки были побольше, и фонари могли гореть поярче.

А время шло, но не лечило, и папа тут оказался неправ. Уже заканчивая институт, Вася резво перескочил из комсомола в партию, которая за неимением других претендентов несла на себе тяжелую ношу – быть умом, честью и одновременно совестью той нашей эпохи, оставив без всей этой триады остальных ее современников. Вскоре, правда, выяснится, что тяжесть окажется непосильной – слишком много Вась затесалось в ряды.

Окончив институт, Вася по протекции был «распределен» в одну из контор, подведомственных папиному учреждению, на должность начальника отдела, который занимался то ли экспортом какого-то оборудования, то ли его импортом, и по роду службы имел дела с поставщиками и потребителями этого экспорта-импорта. Перед одними умело заискивал, другие заискивали перед ним. Последним можно было хамить, что Вася и делал, используя богатый опыт. Упустить такую возможность он не мог – привычка превратилась в рефлекс на безответность и беззащитность жертвы. «Вас много, а я один», «подождешь, не барин», «я что, должен всех помнить?», « не нравится – ищи других (покупателей, поставщиков, дураков)», «ну ты дятел», «да пошел ты…» – это малый перечень из служебного лексикона нашего персонажа, не требующий времени и работы мозга. Часто использовались и более изощренные приемы – тут Вася подключал интеллект и глубокомыслие. Не ответить на письмо или ответить не по существу, но строго в рамках упомянутого уже рефлекса; спрятать в условиях договора двоякое толкование, чтобы не отвечать за его неисполнение; тянуть время, не подписывая документ; нарушить сроки оплаты и т. д. и т. п. – все это проделывалось с теми, от которых не исходила опасность получить по морде в широком толковании этого выражения. Особенно доставалось от Васиного рефлекса подчиненным, поэтому надолго в его отделе никто не задерживался. С подчиненными женского пола он общался подчеркнуто вежливо, но было в этом что-то такое, от чего дамы сильно напрягались и даже симпатичные становились некрасивыми. Дело в том, что вежливость длительная Василию Петровичу была некомфортна и в любой момент могла обратиться в полную свою противоположность. Нина Ивановна, говорил он секретарше, будьте любезны, приготовьте мне кофе, пожалуйста. Да шевелись быстрей, черепаха, не видишь – тороплюсь. Смена интонаций была настолько внезапной, что принесенная чашка звякала о блюдце и проливала напиток. После этого вербальная форма общения с секретаршей заканчивалась и начиналась невербальная – начальник кривил губы, закатывал глаза и отворачивался, что должно было означать: Вы свободны, уважаемая Нина Ивановна, большое спасибо. А на самом деле означало: пошла вон, дура.

Когда наступили 90-е, папа, умело используя властный ресурс, быстро разобрался, что сулит поголовная ваучеризация с последующей повальной приватизацией и акционированием. Он через директоров подведомственных предприятий стал скупать ваучеры и акции у работников этих предприятий, обалдевших и обезденежевших от стремительно свершившейся капиталистической революции, и вскоре стал владельцем, а точнее, совладельцем с себе подобными, «заводов, газет, пароходов», с внедрением в богатства земель, морей и рек. Оба, папа и сынок, с пафосом выбросили свои партбилеты, чтобы без всякого ненужного обременения вступить в новую, капиталистическую жизнь. Папа вошел в число учредителей нескольких ООО, наплодил от этих «О» всевозможных «дочек» и «внучек» и стал жить-поживать да добра наживать, потому что еще остались люди, которые не разучились работать и которым было все равно, на кого работать. Шли годы, семейка богатела, все у папы было схвачено, «крыша» надежная, налоговая прикормлена, большие городские и областные чиновники, милицейские начальники и прочие нужные люди почитали за честь быть приглашенными в папин загородный замок по случаю торжественных дат, а также и без этих случаев, а так, попариться в баньке, «принять на грудь» с устатку, а заодно и «порешать вопросы». Бандитский беспредел 90-х Васино семейство не коснулся благодаря широкой папиной спине, а точнее, его «крыше».

Но жизнь – тельняшка. За белой полосой пришла черная – в 98 году умер папа и грянул дефолт. Сынок, с рождения привыкший жить за папой, как за стеной, растерялся. Растерялся сам и растерял то, что нахапал папа, потому что папины подельники по части учреждения всех этих «мамок», «дочек» и «внучек» быстро поняли, что сынок, который толком ничего не знает и не умеет, им и на фик не нужен, и поступили с ним просто по-хамски, то – есть, просто выкинули его из всех учредительных документов, а доли, которые он должен был унаследовать, поделили между собой. Ему бы в суд пойти да отстоять свое, кровное, нажитое непосильным папиным трудом, но он умел только хамить, а в суде это не прокатит. И остался он ни с чем. Замок, машину, катер, гараж, лодочную стоянку и прочее имущество, движимое и недвижимое, пришлось продать, потому что содержать все это было не на что. Выяснилось что личные папины деньги хранились на счетах, оформленных на каких-то дам, очевидно, папиных любовниц – не предполагал он так внезапно уйти из жизни. На вырученные деньги купил Вася «двушку»– «хрущевку» и подержанную «Калину», остаток приберег на черный день. Настоящую цену всей папиной движимости – недвижимости никто не давал – у богатых замки, катера и «мерсы» уже были, а не очень богатым они были не нужны. И разошлось это имущество за бесценок между папиными компаньонами и то только из уважения, как они выразились, к светлой памяти Васиного родителя. Мало того, в своей безграничной щедрости они пошли еще дальше – предложили Васе место вахтера в одном из своих офисов, поскольку прежнее его место работы накрылось медным тазом по причине революционных преобразований. А ведь мы еще забыли сказать, что ко времени, когда черная полоса накрыла нашего героя, он был женат и имел взрослую дочь. Обе, и жена, и дочь, были дамочками амбициозными и к скудному существованию абсолютно неприспособленными. По мере своих дамских сил и мерзопакостного характера они старались, как могли, чтобы Вася понял, какая он жалкая, ничтожная личность, раз им, невинным овечкам, приходится страдать в «хрущевских» хоромах и жить на вахтерскую зарплату.

Все это сильно подкосило Васю. По причине пошатнувшегося здоровья он стал частым посетителем районной поликлиники, а техническое состояние «хрущевки», в которой он проживал с семейством, подробно ознакомило его с системой ЖКХ. Знакомство это навело его на мысль, что упомянутые три буквы вполне могут заменить веками употребляемые на Руси другие три буквы. А еще подержанная «Калина» требовала частых контактов с отечественным автосервисом. Но особенно болезненной для самолюбия стала его вахтерская должность. Когда Вася в первый раз заступил на пост, выяснилось, что постоянными посетителями офиса, где он работал