Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каждом пузырьке будет храниться свой собственный запах. В ход идут чешуйки от шишек (спасибо белкам, хорошо поработали), кленовые семена-вертолётики, смола, хвоя… Нужно, чтобы этот март, зазвучал в полную силу, настоялся, окреп и жил ещё целый год, до новой весны.
На крыльце – Тим.
– Колдуешь?
Она не удостаивает его ответа.
– Я – к Серому. На светопреставление. Пойдёшь?
(Светопреставление – подушечные бои в темноте. Это слово они услышали в первый раз от Серёжкиной мамы, когда она застала их бой в самом разгаре и включила свет).
– Иди сам!
– Ну и оставайся, Мадам Тюлюлю.
– Сам такой.
«Светопреставление – да ну его! – думает Женька. – Темнотища, духотища, ещё подушки летают. Глупо!» (До сих пор она считала «светопреставление» отличным делом и никогда его не пропускала.)
Тим хлопает калиткой.
Она остаётся с говорливым ручьём, любопытными птицами и терпкими, щекочущими запахами этой весны. А к ним примешался таинственный тонкий аромат – такие духи могли быть только в очень далёкой бабушкиной молодости.
Изверги
Золотые, серебряные —чуть касаясь асфальта —чьи-то пятки мелькали,улепётывали от кого-то —от кого-то, кто гнался…Потом разбежалиськто куда, а ветерпролетел, не вспомнил,но однажды в далёкомкраю зелёномвдруг увидел во снес чего непонятно,вдруг увидел пятки,серебряные, золотые,у-ле-пё-ты-ва-ю-щи-е от кого-то…
Улица Хвойная оправдывала своё название. По обе стороны росли высоченные ели, посаженные бог весть когда, в каком-то очень лохматом году. А на участках – сосны с пышными или отбитыми молнией верхушками. У многих стволы обвиты разросшимся диким виноградом.
Женька ехала по Хвойной на старом велике, ехала медленно, заново разглядывала домики с мансардами, крылечками и пристройками, смешные таблички со злыми собаками, похожими на добрых крокодилов, и заржавленные почтовые ящики на калитках.
Улица эта не её, но живописнее нет во всём посёлке. А ещё здесь в конце лета одно удовольствие рыскать вдоль заборов по канавкам: грибов всяких завались, от белых до опят.
«Васька! Невеста едет!» – раздался басовитый мальчишеский голос где-то впереди за забором. Женька не обратила на него внимания и продолжала ехать медленно и мечтательно: пропустила красивую трёхцветную кошку, оглянулась на дятла, самозабвенно долбившего дырку внизу старой ели.
Вдруг калитка почти напротив неё распахнулась, и оттуда появились двое мальчишек лет десяти-одиннадцати. Они стояли с таким видом, как будто всю жизнь только её и ждали. Женька продолжала ехать вперёд как ни в чём не бывало. Вдруг из сада раздался резкий свист, и она увидела ещё одного, стоявшего в развилке старой берёзы. В тот же миг один из тех двух нагнулся и, подобрав с дорожки горсть гравия, с залихватским видом швырнул ей прямо под колёса. Пришлось остановиться. Женька почувствовала, что сердце у неё застучало громко и часто. Она быстро развернула велик, вскочила на него с разбегу и помчалась в сторону дома.
«Васька! Уматывает!» – послышалось вслед. Оглянувшись, она увидела погоню. Двое? Трое? А может, больше? Она поднажала на педали.
В глазах стало горячо. Тут уже не до красот. Мальчишек этих она не знала. Но никакого доверия они не внушали.
Поворот. Ещё один. Родная улица Нестерова – самая узкая в посёлке, заросшая по бокам шиповником и крапивой. В это время один из преследователей догнал её слева: «Врёшь – не уйдёшь!» Женька рванула из последних сил. Преследователь попытался сделать подсечку. Она резко повернула руль вправо и полетела в канаву – к счастью, почти возле собственной калитки. «Ма-а-ам!» – изо всех сил крикнула она.
Мама сидела в саду за столом – они с подругой, тётей Мариной, писали бесконечную книгу по театральному костюму. Она выбежала на крик и увидела Женьку в канаве с крапивой и уносящуюся на велосипедах ораву каких-то охламонов.
У велосипеда обнаружилась безнадёжная «восьмёрка». («Ничего, – сказала мама, – он и так отслужил своё. Значит, пора покупать новый»). Колено и локоть залили зелёнкой. Красиво! И сели пить на веранде чай.
Пришла Верик.
– Ты их знаешь? – спросила она…
– Не-а. Кажется, с Хвойной. Одного Васька зовут.
– Изверги, – сказала Верик.
Приключение забылось. Женька мечтала о новом велосипеде.
Прошло дней десять. Как-то вечером она рыхлила землю вдоль садовой дорожки: на следующий день они с Вериком собирались высаживать рассаду астр. Верхушки сосен уже начинали зажигаться оранжевым светом.
Дятлы ещё чего-то не додолбили, сойки не докричали, зяблики не допели. Вдруг в щель калитки кто-то тихо сказал: «Эй! Привет! Подойди, а?»
Она подошла. Посмотрела: мальчишка. Белобрысый, стриженный почти под ноль, глаза серо-голубые, улыбка – хоть завязочки пришей.
– Привет, – сказала Женька. – Ты чего?
– Щенок не нужен?
– Наверно, нет.
– Почему?
– Бабушка не хочет.
(У них год назад умер старый пёс по имени Дюк, настоящая немецкая овчарка.)
– Ну посмотри хотя бы!
Женька оглянулась, не видно ли Верика, и открыла калитку.
На руках у мальчишки был щенок – серый, уши наполовину висят, как привядшие в жару подорожники, а на носу почему-то большое розовое пятно.
Щенок посмотрел ей прямо в глаза – и Женька засмеялась.
– Откуда? – спросила она.
– Чара у нас ощенилась, – сказал мальчишка. – Остальных дед утопил. А этого не знаем, куда девать. Тоже грозится. Возьми, а?
Женька посмотрела на щенка и быстро сказала:
– Давай.
Он осторожно переложил его ей на руки.
– Можно зайду?
– Заходи.
Он вошёл.
– Скорей в Резиденцию! – скомандовала Женька.
«Резиденцией» назывался маленький зелёный домик под большим каштаном. Летом в нём иногда ночевали гости, приезжавшие на уик-энд. Там Женька организовала щенку гнездо из своего старого свитера, потом сбегала в дом и принесла размоченного в молоке хлеба на блюдце и воды в кошачьей миске. Щенок быстро всё это съел, полакал водички и задремал.
– Можно я буду иногда приходить? – спросил мальчишка.
– Можно. Как тебя зовут?
– Вася.
– Меня Женька. Где живёшь?
– На Хвойной, – сказал он с кривой улыбкой и отвернулся.
Потом был разговор с Вериком.
– Это ещё что?!
– Щенок.
– Я же сказала: пока собаку не берём.
– Но так получилось. Принесли, попросили. Чистокровная овчарка.
– Ага, вижу. С поросячьим носом.
Верик подняла щенка за шкирку.
– И на пузе пятна такие же.
– Да нет, – сказала Женька. – Это просто он маленький ещё.
– И откуда такое сокровище?
– С Хвойной.
– От извергов, что ли? – спросила Верик и посмотрела на неё неуютным всезнающим взглядом.
– Ну и что? – сказала Женька упрямо. – Они же его не утопили. А вот мы, если не возьмём, точно будем изверги.
Верик замолчала. Поглядела ещё раз на щенка и сказала, как махнула рукой:
– Ладно, бери.
Потом, скрывая хитрую улыбку, добавила:
– Ну смотри, если он у тебя вырастет прыщеватым коротыгой!
– Ты что! – закричала Женька. – Посмотри, какой он красивый! Вылитый овчар!
Они опять посмотрели на серый комочек в углу.
– Верик, – спросила Женька тихо, – а можно он будет к нему приходить?
– Кто?
– Вася. Ну который принёс.
– Изверг?!
И они обе захохотали так, что щенок на свитере поднял сонную мордочку и заливисто зевнул.
Ведьма и красота
Дайте денег – я куплюмасло, темперу, холсты…Натяните мне холсты,загрунтуйте, я прошу.Натюрморты жить хотят,осень с высохшей рукой;профиль тот, что сходит в тень,тоже загорелся жить!
Накануне был ураганный ветер. Сосны ходили ходуном. За окнами что-то трещало, падало, шишки грохотали по крыше. Утром, когда Тим шёл за молоком к козьему дедушке, он увидел на Первой Серебрянской упавшую сосну. Упала она не просто так, а на дом. «Ничего себе», – подумал он.
– Держи ровно, – строго сказал козий дедушка (раньше Тим думал, что Козий – это его имя). – Наливам! (Так он говорил всегда – «Наливам!» – и делал при этом очень серьёзное и строгое лицо.)
– Спасибо!
– Пейте на здоровье!
По дороге назад Тим старался не бежать. Но из-под крышки бидона всё время брызгало молоко.
Он поставил бидон на стол на веранде, положил сдачу и кинулся назад к калитке. «Неужели у неё, у Ведьмы?» – эта мысль мелькнула у него ещё по дороге от молочника. Где-то в том конце Первой Серебрянской она и жила. Ведьмой-то навряд ли была, а всё-таки похожа: сгорбленная, худая, нос хоть и не крючком, но сгорбленный тоже. Взгляд из-под бровей быстрый, и от него мурашки бегают.
- А и Б сидели на трубе - Борис Алмазов - Детская проза
- Снежный щенок - Ольга Вешнева - Детская проза / Прочее
- Шар Спасения - Дарья Донцова - Детская проза / Прочее
- Мальчишки как вороны (сборник) - Александр Матанцев - Детская проза
- Том и полночный сад - Филиппа Пирс - Детская проза
- Осторожно, день рождения! - Мария Бершадская - Детская проза
- Лесные тропы - Евгений Васильевич Дубровский - Детская проза
- Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт УИГГИН - Детская проза
- Асино лето - Тамара Михеева - Детская проза
- Телевышка и звездочка - Марина Николаевна Букина - Детская проза / Прочее