«Корабль любви», Тайбэй - Эбигейл Хин Вэнь

травинки, сердце в душераздирающем ритме рикошетом бьется о грудную клетку.

Может, это мое будущее? Сплошные танцы и эта текучая истома — а не хождение по пропахшим антисептиком больничным коридорам?

— Слушай, ты настоящий хореограф. — Меган хватает мою бутылку с водой и делает большой глоток, прежде чем передать ее мне. — Как только мы обкатаем этот номер для выступления на площади, предложения с Бродвея так и посыплются.

— Ха!

Я брежу мюзиклами; танцевать на Бродвее — моя заветная мечта. Меган, конечно, просто шутит, но от одной мысли об этом кружится голова.

— Серьезно! Как ты все это придумала? Мы такие классные!

— Были бы мы ведьмы с зелеными волосами, ты бы тоже так сказала. Все как-то само собой получилось. Твоему отцу надо дать медаль за то, что он добыл для нас место на параде.

— Ну, его фирма уже десять лет выступает спонсором. Пора бы уже что-то с этого поиметь.

Меган стаскивает золотую ленточку с коробки шоколадных конфет «Мэлли», нашей главной награды на время передышки.

— Жаль, что тебе не удалось выступить в весеннем шоу. Тот номер был лучшим. И его наполовину поставила ты! — Она сует в рот трюфель. — У меня до сих пор в голове не укладывается, как твоя мама посмела утащить тебя с репетиции.

— А у меня укладывается. А больше всего убивает, что она сделала это на глазах у всей команды. — Я впиваюсь зубами в конфету из темного шоколада с малиновой начинкой, содрогаясь от воспоминаний. — Бедный Итан, она обращалась с ним как с прокаженным. А все потому, что я посмела танцевать с парнем!

— Честно говоря, я ее не понимаю. Ведь тебе уже восемнадцать!

— Такая уж она есть. — Делиться с Меган своими проблемами — то еще удовольствие: родители у моей подруги настолько беспечные, что ей меня не понять. — Спиши это на ее китайско-баптистские корни. Ты же знаешь, мама до сих пор не поговорила со мной о тычинках и пестиках! Единственное, что я от нее услышала…

— «Секс в браке — вынужденная необходимость, которую приходится терпеть, желательно через щель в одеяле». Ты так рассказывала.

Меган хохочет, я тоже готова улыбнуться. В конце концов она успокаивается:

— Ты собираешься рассказать им про Тиш?

— Не знаю. — Я чувствую тяжесть в груди. — Меня прочили в медицинский вуз раньше, чем я научилась ходить. — Медицина воплощала в себе извечную мечту родителей о стабильности. И почете.

Задаток уже выплачен. Танцы… Маму с папой бесит одно то, что я трачу на них столько времени. Они надеялись, что после школы, когда начнется взрослая жизнь, я брошу дрыгать ногами.

Родителям известно о моем участии в параде, но я так преуменьшила свою роль, что они не придут: нельзя рисковать, иначе папа и мама окончательно расправятся с отнимающим время увлечением, а заодно и с моими танцевальными принадлежностями.

Тяжесть в груди усиливается, и я приподнимаюсь на локтях.

— Мне не хочется сейчас об этом думать. Надо сосредоточиться на нашем номере.

Мы несколько раз прогоняем программу и смотрим видео; наконец Меган в изнеможении скидывает тапочки и массирует пальцы ног.

— Мне нужна передышка.

Я плюхаюсь на спину рядом с ней и провожу большим пальцем по ладони. Волдыри кровоточат — бе-е. Отведя глаза, я вытираю руки об траву. Меня тошнит от вида собственной крови — как же я вынесу пожизненную возню с кровотечениями и колотыми ранами?

Последние клочки голубого неба над головой заволокло свинцовыми тучами.

Землю подо мной сотрясает раскат грома.

Я энергично берусь улаживать мелкие проблемы, но не большие.

Не могу удержаться от мысли… Если папа получит премию, на которую рассчитывает мама… Если я подловлю их в нужном настроении…

— Справа, — шепчет Меган. — Не смотри туда, но на тебя пялится симпатичный парень.

В отличие от мамы, Меган знает, когда я не готова к разговору.

— Футболист?

— Ага.

Я вращаю свой флаг над лицом, как вертолетную лопасть. Не могу отрицать (может, оттого, что сама танцую) — я обожаю спортсменов. Не потому, что они популярны, а из-за дисциплины, которая необходима для занятий. А еще мне нравится, как они двигаются: уверенно и решительно отвоевывая место на этой земле.

Я сажусь и осторожно поглядываю в сторону футбольных ворот. Команда «Салона» в синих майках стала в круг и набивает мяч. Парень восточной внешности смотрит прямо на меня, и мы отводим взгляды. Это негласный код. Когда в твоей школе меньше пятисот учеников и из них всего трое азиатов, не будешь лишний раз привлекать внимание ни к своей, ни к его азиатскости.

— Не интересуюсь.

— А я была бы не прочь с ним пообщаться.

— Он заметил не меня, а какую-то китаянку. — Я беру свой телефон. — А я, справедливости ради, заметила правого защитника. — Я открываю сайт Творческой ассоциации, предлагающей стипендии, — хочу зарегистрироваться, а парня, само собой, отвлекают приятели по команде. — Видишь, он отвернулся.

Меган вздыхает:

— Потому что любой парень читает в твоем взгляде: после дождичка в четверг. Только потому, что он азиат…

— В штате Огайо у меня куда больше шансов сойтись с пятидесятидевятилетним двукратным разведенышем, чем с таким же, как я, американцем азиатского происхождения. Вот мое будущее.

Я говорю шутливым тоном, но правда в том, что парни не воспринимают меня как объект для свиданий. Вот почему я целовалась только с одним — и в итоге он меня забраковал.

— Ну знаешь, это просто смешно. А как же рыжий? Ему нет пятидесяти.

— Ага. Уймись ты уже… — Но тут я замолкаю, потому что к нам, шелестя по асфальту, подъезжает синий кабриолет. Как по заказу.

— Дэн! — верещит Меган.

Из машины вылезает рослый хоккеист и набрасывается на мою подругу с жадным поцелуем. Они не виделись больше полугода, с тех пор как Дэн, первокурсник Университета Райса, приезжал в прошлый раз. Поцелуй длится всего три секунды, но они кажутся вечностью. Я ковыряю ногой землю; сердце мое стягивают хорошо знакомые путы зависти.

— Привет, Эвер!

Пшеничные волосы Дэна теперь длиннее, чем тогда, на его прощальной вечеринке. Но щербатая улыбка осталась прежней. У меня возникает ощущение, будто мой гимнастический купальник прозрачный. И когда его прищуренные в улыбке карие глаза встречаются с моими, я тут же мысленно переношусь в тот день, за сарай. Эти большие руки на моих бедрах. Язык, раздвигающий мои губы. Дэн научил меня всему, что я знаю о поцелуях и чего еще не успела освоить, практикуясь на апельсинах с Меган в средней школе.

А потом мама с папой его прогнали.

— Дэн хочет прокатиться. — Меган обвивает