Рыцарский турнир. Турнирный этикет, доспехи и вооружение - Колтман Клифан

Форма написания букв и украшение стола в целом позволяют датировать его периодом правления Генриха VII или началом правления Генриха VIII, но это, разумеется, относится только к живописным украшениям. Но каково бы ни было время создания этого стола и его росписи, и то и другое, без сомнения, уходит в глубокую древность, насчитывая от пяти до шести столетий.

Турнир, созванный Бусикотом в Сент-Инглевер в 1389 году (описан в главе 3), упоминается в связи с собранием вокруг Круглого стола. В этом тексте организация Круглого стола означает единоборства, во время которых организаторы или зачинщики держат свой дом открытым для всех желающих встретиться с ними по очереди в ходе единоборств. Таким образом, обычай этот связывается со званым обедом. В одном из отрывков повествуется: «Достопочтенный мессир Бусикот созвал тогда великолепнейшее празднество и припас для него много превосходнейшего вина, и еды, и всего того, что для такого празднества надобно, и все это было из собственных поместий мессира Бусикота».

Столь же щедрое гостеприимство было оказано и в Кенилворте в 1279 году, и в Виндзоре в 1344 году.

Из сравнения различных источников становится ясно, что участники Круглого стола XIII и XIV столетий иногда участвовали в единоборствах под именами рыцарей короля Артура. Так, среди имен рыцарей, вырезанных на подлинном Круглом столе в Винчестере, появляется «сэр Галахад». Иногда рыцари принимали имена других легендарных героев – во время Круглого стола, созванного в Валансьене в 1344 году, на котором наградой победителям был павлин, верх одержал отряд рыцарей, сражавшихся под именами рыцарей короля Александра. Судя по описаниям турнира, созванного королем Эдуардом в Виндзоре, и более позднего, организованного Бусикотом, можно составить исчерпывающее представление о том, что собой представлял Круглый стол XIV столетия. Мы, однако, не в состоянии обнаружить какие-либо отличия его от других мероприятий подобного рода в те времена.

Фавин в «Театре чести и рыцарства» упоминает Hastiludia Rotunda как тренинг для рыцарей «сидеть верхом на своих конях, держаться в седле и опираться на стремена. Если рыцарь упадет и его конь придавит его, то его противники прижмут рыцаря копьями к земле, не дав ему снова сесть на коня», – но все это вполне применимо и к обычной mêleé, групповой схватке. Эта форма поединка на турнире была весьма распространена в XIII и XIV веках, но в более поздние времена она больше не упоминается как составная часть Круглых столов.

Поражение копьем мишени и охота за кольцом тесно примыкали к поединкам и были, по сути, подготовкой к ним. Целью первого упражнения была отработка точного прицеливания, удержания в седле после удара копьем по мишени и искусного избавления от обломка разбитого копья. Поражение копьем мишени имело более древнюю историю, чем единоборство на турнире, и, вполне вероятно, предшествовало ему. Поскольку жизни участника такого упражнения ничто не угрожало, оно, возможно, было чем-то вроде спортивного упражнения и забавы населения. Эта разновидность состязания имела много форм, хотя и предназначалась главным образом для отработки владения копьем, мечом и боевым топором юными оруженосцами рыцарей, а также свободными гражданами и йоменами. Первоначально мишень представляла собой всего лишь столб, на который и направлялись удары, или щит, висящий на столбе, используемый для тех же целей. Позднее столб трансформировался в фигуру человека, обычно изображавшую турка или сарацина, держащего в руке деревянный меч. Копьем целили в точку между глаз этой фигуры. Со временем фигуру стали помещать на ось и располагали ее так, что удар, пришедшийся не в центр, а сбоку, заставлял ее вращаться с большой скоростью; при этом деревянный меч наносил новичку ощутимый удар. Другой разновидностью этой забавы был мешок с песком, который при вращении мог выбить из седла неловкого всадника или осыпать своим содержимым лошадь и наездника. Существовали и другие варианты. Водная разновидность этого упражнения осуществлялась с лодки, которую гребцы разгоняли до большой скорости, тогда как исполнитель стоял на ее носу с копьем наперевес и целился им в щит, висящий на столбе, торчащем из воды. Поражение мишени копьем оставалось популярной игрой на протяжении всего XVII столетия и могло проводиться как пешими, так и конными участниками. Изображение поражения копьем мишени можно видеть на миниатюре в «Хронике Карла Великого», хранящейся в Бургундской библиотеке Бельгии, описание этого приема можно найти в работе Лакруа «Военная и религиозная жизнь в Средние века и в эпоху Ренессанса».

Охота за кольцом была лишь более поздним вариантом поражения копьем мишени. На вертикально установленном столбе через равномерные интервалы просверливались отверстия для круглого стержня, который вставлялся в то или иное из них перпендикулярно столбу. С конца этого стержня, на уровне глаз всадника, свисало кольцо. Очередной участник, несясь к столбу с поднятым копьем, должен был на полном галопе сорвать копьем это кольцо. При точном прицеле кольцо отделялось от горизонтального стержня и повисало на наконечнике копья. Плювиналь сообщает, что этот вид состязаний стал распространяться с начала XVII столетия и, по его словам, был весьма популярен при дворе Людовика XIV. В охоте за кольцом использовалось копье гораздо более короткое, чем то, которое применялось на поединках в ходе турниров, – его длина составляла 10 футов и 7 дюймов[6] при весе 7 фунтов[7]. В одном из музеев Дрездена хранился образец такого копья, оканчивающегося конусом для удержания кольца при попадании. Копье, разумеется, не имело конусообразной чашки для защиты руки. Практика в этом виде состязаний наверняка приносила положительные плоды в ходе поединков на турнирах. Оба вида состязаний описаны у Штрутта в его труде «Спорт и развлечения», где приведен типичный случай: «Нижеподписавшиеся особы, часть которых выступала в ходе игры как партия короля, а другая часть – как защитники графства Ратлендшир, свершили третий тур этой игры, в ходе которого никому из них, кроме милорда Хейварда, не удалось завладеть кольцом, которое в это время оборонял милорд Констэбль. Поэтому было решено провести еще один тур игры, и тот, кто первым завладеет кольцом, получит приз».

Далее следовали фамилии участников партии короля и графства Ратлендшир. Были составлены также партии для игры в четвертом туре и перечислены имена ее участников.

Документ, предположительно, составлен сэром Гилбертом Детиком, кавалером ордена Подвязки, смотрителем королевского арсенала.

Судебные единоборства также надлежащим образом подразделялись в соответствии с общими условиями турниров. Эти поединки, пешие или конные, имели весьма строгие правила их проведения. Мы рассмотрим это единственное в своем роде установление после знакомства с турнирами вообще.

Глава 2

Мирные поединки (Hastiludia pacifica) представляли собой спортивные состязания, военные тренировки и упражнения в этикете, тогда как смертельные поединки (Joûtes à Outrance, или Justes Martelels et à Champ), по определению Фруассара, были схватками до смерти одного из единоборцев. Правда, проводились они под строгим контролем судьи и тот мог мановением своего жезла предотвратить серьезное ранение или смерть. Термин à outrance («до конца»), однако, часто использовался и в правилах единоборств, при которых не предусматривался смертельный исход. Поединки эти были преисполнены проявлениями любезности, хотя их участники и применяли боевые топоры, отточенные мечи и острые копья.

Описание в хрониках единоборств и турниров ранних веков содержит мало сведений относительно техники сражений, а правила их проведения зачастую противоречат друг другу. Надо заметить, что эта неразбериха продолжалась и в более поздние времена, поэтому делать какие-либо точные выводы об условиях поединков чрезвычайно затруднительно.

Информацию о турнирах XII и XIII столетий мы получаем в основном из средневековых хроник на латинском языке, записанных англо-норманнскими монахами. Однако использовать сведения, которые они сообщают, следует с осторожностью из-за отсутствия у летописцев профессиональных знаний и принятой ими манеры смешивать события полувековой или еще более поздней давности со случившимися совсем недавно. Среди хронистов того периода, который мы рассматриваем, необходимо упомянуть Уильяма из Мальмсбери, чья «История королей Англии» оканчивается 1142 годом; Васа, написавшего Roman de Rou о Ролло и последующих герцогах Норманнских в 1160 году; Уильяма из Ньюбери с его хроникой до 1197 года; Роджера из Ховедена, доведшего свои записи до 1201 года[8], Уильяма Фицстефена, который был свидетелем событий, им описанных. Следует назвать также плодовитого летописца Матвея Парижского, доведшего свои записи до 1259 года, Роберта из Глочестера, умершего в 1290 году, и Мэтью из Вестминстера, скончавшегося в 1307 году.