Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

— Не-а, не могу. А зачем по-простому? Кто просто говорит, тот просто мыслит, потому что наша речь — это мы и есть. Наша речь — вербальная проекция души. Был бы я прост, не смог бы догадаться, что аномалии — это буквы неведомого алфавита, но я…

— А что это там? У «карусели»? — Толик ткнул пальцем. — Вон, красное такое?

Толстяк посмотрел, куда показывал Скрипач, потом торопливо покосился на подельников. Перехватил внимательный взгляд Груза и деланно радостным тоном объявил:

— Опа! Пацаны, стойте! Скрипач «кровь камня» заметил!

А Толик понял, что сглупил. Надо было тихонько заныкать артефакт, но теперь уже поздно. Бригада остановилась, и Животное осторожно подтянул «кровь камня» длинной палкой поближе, поднял и отдал Торцу.

Молодец, — важно похвалил Толика бригадир, — это в зачет твоего долга Чардашу пойдет. Везет тебе, пацан. Первый день, а процентов десять ты уже отработал… Может, и нам с тобой фартить начнет наконец…

Вот тут-то Толик Скрипач и начал понимать, что дела у его новой бригады обстоят паршиво. И чем дальше, тем очевиднее делался этот факт.

Вечером у костра выпили дрянной водки, но и выпивка не сблизила подельников, все держались наособицу.

Колян с Грузом отодвинулись от огня и принялись дымить самокрутками, делали глубокие затяжки и надолго задерживали дыхание — коноплю, значит, в табак добавили. Толик этого не одобрял, хотя приятели частенько пытались приобщить.

Угрюмый Мистер помалкивал, глядя в костер, и рыжие отсветы пламени бродили по его лицу, обрамленному рыжими патлами. Животное снова шептался с Торцом и поминутно косился, не подслушивает ли кто. Торец вдумчиво кивал…

Даже говорливый Будда заткнулся. Сел, выпрямил спину, неожиданно ловко сплел ноги, как настоящий йог, свернул на коленях пухлые ладошки щепотью, и взгляд его сделался пустым…

Толик подумал, что здесь он будет одинок. И еще кое-что понял — что вряд ли когда-нибудь отдаст должок Чардашу. То, что Торец обнадежил насчет десяти процентов, это дело известное: когда каталы разводят фраера, тоже сперва обнадежат, дадут выиграть… Вот так и Торец — намекнул, мол, легко рассчитаешься, чтобы новичок не скучал сперва. А потом он, Скрипач, свыкнется с мыслью, что до скончания веков с этой бригадой будет по Зоне мотать.

Бригадир больше о погашении долга не заикался. За три недели бригада четырежды дралась, три раза сталкеры отбились, один раз вышел хабар, даже более тощий, чем после первой стычки… Негусто, в общем. Толик решил, что прокантуется с Торцом столько, сколько нужно, чтобы обучиться премудростям жизни в Зоне, а после… а после дождется удачного случая, чтобы расстаться с неудачливой бригадой.

Днем он еще терпел, хотя его, как молодого, гоняли то за дровами, то еще по какой надобности — воду перекипятить, к примеру. С водой тоже было плохо, ее кипятили по три-четыре раза, сыпали обеззараживающие армейские таблетки. В общем, днем Толик был вроде как при деле, а вечером тоскливо становилось — хоть вой. Пристраивайся к хору слепых псов, орущих за лесом, и тоже изливай небесам свое возмущение несправедливым устройством жизни… Но уходить Толик не решался — в одиночку пропасть недолго, а он еще не готов. Да и прочие члены бригады тоже не любили шастать по одному — боялись. Без напарника уходил только Саня Животное.

Однажды Саня примчался весь в мыле. Дергался, махал руками и никак не мог отдышаться. Торец тут же подскочил к нему с дозиметром — у бригадира было самое мощное устройство, куда чувствительнее обычных, интегрированных в браслеты ПДА. Показания прибора Торцу не понравились.

— Эк тебя, брат, просквозило, — протянул он и полез в рюкзак за водкой. — На-ка, полечись.

— Потом… — прохрипел Саня, но тут же сорвал крышку и сделал большой глоток. Икнул, утерся грязным рукавом и продолжил: — Потом всем лечиться придется. А сейчас валим срочно. Скоро здесь вояки будут.

Все сразу засуетились, сгребая манатки и торопливо упихивая рванину в рюкзаки. Колян подавился самокруткой и стал надсадно отхаркиваться, разгоняя грязной ладонью клубы вонючего дыма…

— Факин вертухаи, — рявкнул Мистер на своей обычной смеси блатняка и английского.

Колесо сансары закрутилось быстрее.

Глава 2

Слепого разбудил стук в окно. Стучали тихонько, деликатно, но бдительность, обостренная жизнью в Зоне, давала о себе знать и вне Периметра. За окном могли грохотать по рельсам ночные составы, газовать грузовики, даже визг тормозов вряд ли разбудил бы сталкера, но малейший непривычный звук, выпадающий из акустического фона дремлющей окраины, — и Слепой проснулся. Рука сама собой дернулась, отыскивая ствол, потом Слепой окончательно стряхнул сон и только после этого понял, что разбудил его именно стук. Он был у себя, во временно снятом домишке на окраине Кольчевска, в собственной постели. И никакого ствола, разумеется, под рукой быть не могло. Был нож под подушкой.

Слепой взял поудобнее оружие и скользнул вдоль стены к окошку. Аккуратно выглянул — на уровне глаз качнулась черная куртка, складки в лунном свете мягко блеснули голубым, когда верзила поднял руку, чтобы снова постучать.

— Не шуми, Дрон, — буркнул Слепой, — сейчас открою.

Здоровенному Дрону, вышибале из гостиницы «Звезда», чтобы посмотреть в лицо сталкеру, пришлось отступить на шаг и согнуть спину.

— Слепой, выйди, а? Или лучше нас впусти. Разговор есть.

— Дрон, я ж больше не…

— Гоша здесь.

— Ладно, сейчас.

Если уж сам Гоша пожаловал, то дело серьезное — отказать не получится. Гоша Карчалин, больше известный под кличкой Карый, был хозяином гостиницы «Звезда», где Слепой проживал между ходками в Зону. Человек авторитетный; раз уж пришел ночью — значит, есть на то причина. Слепой натянул брюки, обулся и отпер дверь.

— Заходите.

Первым вошел Карый, огляделся, протянул руку:

— Привет, командировочный.

«Командировочными» величали друг друга Гошины постояльцы, те, кто не ушел в Зону Отчуждения на вечную прописку. Это было привычное обращение.

Потом, согнувшись, чтобы не задеть косяк, ввалился Дрон.

— Времени мало, так я сразу к вопросу, — начал Карый, усаживаясь за стол. — Нет, света не надо. В темноте посидим. Вопрос такой. Я прошу тебя помочь.

— Так я…

— Больше не к кому обратиться. Выручай, Слепой. Вопрос жизни и смерти.

Сталкер покачал головой: дело и впрямь серьезное, если Гоша стал так выражаться. Не его манера.

— «Звезду» хлопнули, — прогудел Дрон. Верзила не стал садиться, подошел к окну и глядел наружу; его темная фигура наполовину заслонила единственное окошко, сквозь которое в комнату едва сочился лунный свет.

— Лучше я сначала, — объявил Карый. — В общем, я ввязался в крутую свару, Слепой. Я бы не стал, это не мой уровень…, но ты ж понимаешь, что я не сам по себе и надо мной большие стоят. Мне велели — я сделал.

— Что сделал? Или это коммерческая тайна?

— Тайна, конечно. Собрали мы компромат на одну шишку, ну, я собрал. Генерал-лейтенант Петрищев, слыхал о таком? За ним грехов много, мне с моими связями накопать немало удалось, и очень быстро. Но какая-то падла Петрищеву стуканула или он самостоятельно пронюхал. В общем, меня прижали, так что я теперь в бегах. Нужно спрятать мои трофеи, все, что я на него собрал, понимаешь? Кроме как в Зоне, негде. Здесь повсюду могут найти, здесь не уберегу.

Слепой покачал головой. Генерал являлся военным комендантом большой территории, вытянувшейся дугой вдоль Периметра. Во власти Петрищева были подходы к Зоне, и понятное дело, генерал для многих стал крышей. Не для такой мелкой сошки, как Слепой и «командировочные» вроде него. Даже Карый — и тот против Петрищева никто. В пищевой цепочке криминального мира, выстроенной вокруг Периметра, Карого от генерала отделяет очень много ступеней. В прослойке между ними кормится целая свора хищников различного калибра.

— Гоша, я ведь жениться собираюсь, дом строим, потом свадьба намечена… Это я сейчас здесь временно.

— Слепой, все в мире временно. Недели две или три всего-то перекантоваться в Зоне нужно, только и делов. Спрячешь мой пакет, зароешь, похоронишь… сам ляжешь на дно. Хочешь, водку там пей в каком-нибудь лагере, на базе какой, или что там у вас. Потом я тебе дам знать, ты откопаешь…

— Томагавк? — подсказал Слепой. — Откопаю томагавк?

— Тебе шутки… Приедет проверка из Киева, представители Международного командования, из секретариата президента кто-нибудь, из Министерства обороны. Мы им подарочек — хлоп! — вот чем генерал занимается. При иностранцах замять не удастся, Петрищева примут по полной программе. Мы все по уму сделаем, не впрямую. Должно получиться так, словно комиссия сама эту грязь раскопала, мелкие сошки будут рады выслужиться — вот какого жирного оборотня в погонах нашли! Для них это подарок — карьеру сделать, по служебной лестнице подняться. Короче, тогда само покатится — только подтолкни. А пока нужно продержаться, пока не…