Если сердце верит - Барбара Делински

В это время года, когда почти все отпускники уже уехали, население городка составляло 1721 человек. Ожидалось, что эта цифра скоро увеличится за счет одиннадцати новорожденных. Однако в городе проживало двенадцать древних стариков и безнадежно больных, поэтому численность горожан в любой момент могла сократиться. Двадцать восемь детей постоянно находились вдали от дома, в колледже, и никто не знал, вернутся ли они потом в родной город. В дни юности Джона никто и не думал возвращаться, но сейчас положение начинало меняться.

Он хотел ненадолго остановиться возле магазина на центральной улице, но невольно ввязался в обсуждение национальной политики правительства с Чарли Оуэнсом, владельцем этого заведения. Потом жена Чарли, Анетт, поведала ему, что Хилари, дочка Стью и Аманды, приехала навестить родителей, прежде чем отправиться на целый семестр за границу. Поскольку год назад Хилари стажировалась у Джона, он считал себя причастным к ее успехам, поэтому не поленился сделать крюк и заехать к ней, чтобы послушать девушку, сфотографировать и пожелать удачи.

Вернувшись в центр, Джон завернул на почту, а оттуда двинулся к бледно-желтому зданию в викторианском стиле, стоявшему на полпути к озеру. Прежде чем вылезти из внедорожника «шевроле-тахо» (один из необходимых атрибутов его работы), он дотянулся до сумки, перекинул лямку через плечо и сгреб в охапку сегодняшние выпуски четырех газет, пакет с пончиками и термос. Держа пакет в зубах, Джон пересек грунтовую дорожку и направился к боковой двери здания, перебирая ключи на связке.

Он плечом отворил переднюю дверную раму, затянутую сеткой. За ней была дверь красного дерева, лакированная и резная, работы местного мастера. В нижней ее половине между замысловатыми завитками располагалось около дюжины щелей для почты, отмеченных маленькими медными пластинками. Первый ряд любезно отводился соседним городкам: Эшкрофт, Хеджтон, Коттер-Коув и Сентер-Сэйфилд. Нижние ряды оставались за Лейк-Генри. Материалы о нем разделялись по тематике: «Полиция и пожарная охрана», «Церковь Конгрегации», «Текстильная фабрика», «Клуб садоводов» и так далее. На уровне глаз висела самая большая табличка с надписью: «Лейк ньюс». Под ней не было щели.

Едва Джон вставил ключ, дверь открылась. Распахнув ее, он услышал телефонный звонок.

— Дженни! — позвал Джон и, не дождавшись ответа, повторил громче: — Дженни!

— Я в ванной! — донесся приглушенный голос.

«Ну, как всегда, — подумал Джон. — Что ж, по крайней мере, хотя бы пришла сегодня».

Проходя мимо кухни, он швырнул ключи на стол. Перескакивая через ступеньку, помчался на третий. Здесь находилось самое большое помещение в доме, без всяких внутренних перегородок. Множество окон и потолочных световых люков делали его и самым светлым. Но что гораздо существеннее, только отсюда открывался вид на озеро. Правда, не такой красивый, как из дома Джона, но все же это лучше, чем совсем никакого вида, как, к примеру, в нижних этажах здания. Там обзор начисто закрывали три ивы, стоящие в ряд и скорее толстые, чем высокие. С тех пор как три года назад Джон вернулся в город, эта просторная комната, способная вместить отдел распространения, производственный отдел и редакцию газеты, стала его рабочим местом. Каждое подразделение имело свой стол с видом на озеро. Пейзаж за окнами помогал Джону сосредоточиться и собраться с мыслями.

Телефон продолжал звонить. Свалив газеты в ящик редакционного стола, Джон бросил пакет от Чарли на столешницу, поставил рядом термос и пошире распахнул окно. Теперь туман над озером совсем рассеялся. Солнце заливало склоны восточных холмов, листва на пути световых потоков вспыхивала яркими красками, а лучи пускались дальше — бегом по воде. Всего лишь месяц назад солнце играло на парусах целой дюжины лодок отпускников, ловящих последние чудные мгновения лета перед закрытием сезона. Сегодня же только яхта «Крис-Крафте», принадлежащая Марлону Девею, бороздила водную гладь. Солнечный свет бил в полированную дубовую палубу и сверкал на ее кильватерном следе.

Джон снял трубку:

— Доброе утро, Арманд.

— Ты что-то совсем не торопишься, — недовольно проворчал владелец газеты. — Где пропадал все утро?

Джон не отводил глаз от красавицы «Крис-Крафте». Марлон стоял у руля рядом с двумя внучатами, гостившими у него все лето.

— Да так, прошвырнулся немного.

Голос старика немного смягчился:

— Ах, прошвырнулся? Ты всегда так говоришь, Джон, и знаешь, тут мне совершенно нечего ответить. У проклятого озера слишком неровные берега, поэтому я не вижу, что там у тебя происходит. Но меня, собственно, беспокоит только газета, а с делом ты справляешься. Пока она выходит вовремя, можешь спать, сколько тебе заблагорассудится. Ты получил мой материал? Лидди положила его тебе в почтовый ящик.

— Да, он здесь, — отозвался Джон, даже не проверяя, потому что знал: жена Арманда Бейна абсолютно надежна и к тому же абсолютно предана своему супругу. Что бы ни понадобилось Арманду, она всегда готова помочь ему.

— А что у тебя еще есть? — спросил хозяин.

Джон плечом прижал трубку к уху и вытащил из сумки кипу бумаг. Позапрошлой ночью он макетировал номер дома, и сейчас разложил страницы перед собой.

— На первой полосе — материал об образовательном законопроекте, который собираются принимать власти штата. Примерно тридцать дюймов. Сверху — на всю ширину страницы и донизу по правой стороне, с фотографией пониже слева. Я продолжаю эту тему двумя комментариями. Один — местных республиканцев, второй — директора Куперовской начальной школы.

— А что сказано об этом в комментарии редактора?

— Сам знаешь.

— Но местным это не понравится.

— Может, и так, только нам все равно придется платить. Либо сейчас — за образование, либо потом — в виде благотворительности.

Проблема состояла в том, откуда взять деньги. Арманду, одному из богатейших землевладельцев, пришлось бы сильно раскошелиться в случае удвоения налогов на собственность. Не желая вступать с ним в спор, Джон взял в руки следующий лист.

— Страница три открывается отчетом о суде над Крисом Дайелом: заключительные прения сторон, суд идет, приговор вынесен, Крис отправляется домой. Еще тут две заметки о разделе прибыли на швейной фабрике и о сокращении штатов в доме престарелых, а также биографический очерк о Томасе Хуке, приезжем.

— Терпеть не могу этого типа, — проворчал Арманд.

Джон снял крышку с термоса.

— Это потому, что он гораздо охотнее общается с компьютерами, чем с людьми. Однако именно поэтому его дело уже сегодня стоит двадцать миллионов и продолжает развиваться.