Все волки Канорры - Виктория Угрюмова

Поваренка, кстати, звали Мотиссимус. И в Кассарию он прибыл из отдаленной провинции Муларикания. Правда, тогда это было еще не важно.

Карлюза же с Левалесой, получив приглашение навестить каменного домоправителя, заметно увяли, как цветок, слегка пришибленный морозом. Дело было вовсе не в устроенном ими погроме — в отношении испорченных салфеток троглодитская совесть чувствовала себя совершенно спокойно. Но у троглодитской совести имелась куда более веская причина не встречаться лицом к лицу с кассарийским големом. А могучий троглодитский инстинкт предсказывал не только наступление осени, но и предвещал ужасную бурю в том случае, если Думгару станет известно некое обстоятельство — очень трогательная, в сущности, история, в которую по самые уши оказались замешаны оба достойных сэнгерайца.

— Избегнуть бедствия возможно разумным бегством, — сказал Карлюза после недолгого раздумья. — Но мало знаю спрятывательных нор в этом поразительно откровенном месте.

Левалеса тронул медленно голубеющего от волнения товарища маленькой лапкой и сообщил:

— Знаю таинственную насквозную подземельную ходимсю.

Это была чистая правда. На днях он искал на кухне варенье из крыжовника, а нашел тайный подземный ход, ведущий к озеру на северной стороне замкового парка. В тот день находка его разочаровала: он охотно отдал бы все кассарийские подземелья за пару банок варенья; однако сегодня видел ситуацию под совершенно иным углом. Выяснилось, что подземный ход стоит многих джемов и конфитюров, так что не зря могучие умы древности не только варили фрукты с сахаром в медных тазиках, но и трудолюбиво рыли направо, налево и даже прямо.

— Немедленно ходимте этой ходимсей, — призвал его оживший на глазах Карлюза, и они решительно двинулись в обход опасности.

Ход был длинный, мрачный, щедро декорированный черепами, костями и неполными остатками скелетов самых разнообразных существ; а также ржавыми цепями, способными удержать взбесившегося василиска, огарками свечей толщиной с троглодитский хвост, паутиной, пылью, общительными крысами и неразговорчивыми призраками, возмущенными, что и это тайное убежище превратили в проходной двор. Словом, то был образцовый подземный ход. Такие ходы обязательно фигурируют в исторических романах и тех загадочных историях, которые так любят впечатлительные девицы — ну, когда молодого барона находят мертвым в запертой изнутри комнате, в луже крови, а потом каждую ночь из стены выходит нечто бесформенное, но определенно дикое и ужасное и пристает с разными глупостями к одинокой юной баронессе. Само собой, чудовище кончает плохо, потому что только круглый дурак не знает, что себе же дороже связываться с непорочными, милосердными и кроткими девами, стремящимися сделать лучше и прекраснее любого кровожадного бедолагу, который подвернется им под руку. Карлюза с Левалесой подобных книг, по счастью, не читали, а с демонами, вампирами и прочей нечистью были на короткой ноге, так что пугаться шорохов, стонов, воплей и бормотания им и в голову не пришло. Темнота и запутанность подземного хода навеяла воспоминания о мрачных пещерах родного Сэнгерая, и к выходу они подошли сраженные недугом под названием «ностальгия».

Ностальгия — это когда вспоминаешь, как хорошо было сидеть

перед уютным камином, но уже забыл, как колол дрова для него

Выбравшись на поверхность, троглодиты набрали полные легкие воздуха, чтобы облегченно вздохнуть и — забыли его выдохнуть. Перед ними возвышалась исполинская фигура герцогского домоправителя. Думгар по-отечески нежно улыбался им из поднебесья.

Карлюзу он знал еще в ту пору, когда тот был не знаменитым на всю страну магом, грозным соратником кассарийского некроманта, а маленьким троглодитом, грустно спящим в чулане под лестницей, и расклад сил с тех пор не изменился. Голем относился к Карлюзе как к безобидному, хотя и шаловливому малышу-непоседе, а хвостатый чародей видел в Думгаре громовержца и вседержителя, способного в любой момент выселить из чулана обратно в Сэнгерай.

— Итак, юный Карлюза, что новенького? – спросил дворецкий приветливо.

— Потому что он очень печальный был, — быстро сообщил Левалеса, опуская ненужную часть беседы, в ходе которой они с Карлюзой все равно признались бы во всех тяжких.

— Проявляли гостеприимную сердечность мы, — пискнул Карлюза. – Поселяли посильно в окружающей среде. Потом уже началось.

Нечеловеческая проницательность подсказала Думгару, что речь не о салфетках. Он слегка сдвинул брови. Троглодиты дрогнули и присели на хвосты, которые позволяли им сохранять устойчивую жизненную позицию в самые критические моменты.

— Что именно началось? — полюбопытствовал голем.

— Шум, волнительность, крики, шествия с цветами, лекции и жертвоприношения.

— То есть и Мардамон там?

— И без него много, а с ним еще больше, — поделился Левалеса.

— Не удивительно. А где началось?

— Там, потом немножко здесь и тут. И снова много там.

Думгар чуть приподнял правую бровь. Он всегда верил в этот метод, и не зря — тот не подвел его и на сей раз. Что-то сдавленно пискнуло. Это была троглодитская совесть, павшая в прямой атаке. И то сказать, что могли противопоставить юные шалопаи, едва достигшие первой сотни, опыту и воле выдержкой в несколько тысяч лет? Если у них и оставались за душой какие-то секреты, то именно сейчас они не были настроены их скрывать.

Не верю я в стойкость юных, не бреющих бороды

Р. Л. Стивенсон

— И чем все закончилось? — спросил голем, знавший, что есть время не спрашивать, а есть время спрашивать — и сейчас как раз то самое время.

Обрадованные, что Думгар не заинтересовался, с чего именно все началось — а началось, разумеется, с них — троглодиты честно выложили подробности. Если отбросить восклицания, междометия и специфику троглодитской морфологии, выходило, что движимые исключительно добрыми и монстролюбивыми побуждениями, они вняли сетованиям Ламахолотского монстра на одиночество и скудную диету из научных экспедиций и радушно пригласили его поселиться в Кассарии, благоразумно имея в виду какие-нибудь отдаленные безлюдные провинции. Когда же монстр выбрал в качестве места жительства озеро в окрестностях замка, ситуация сама собой вышла из-под контроля, потому что в нее моментально включилось почти все население Виззла, энтузиаст Мардамон, представители секты Конца Света под лозунгом «Не оставим камня на камне», местное Общество Рыболюбов, Общество охраны редких и исчезающих монстров и некстати прибывший из Тиронги представитель преподавательского коллектива Детского Гвардейского приюта. Когда стало ясно, что к месту событий движется сводный хор пучеглазых бестий и ансамбль троллей-фольклористов, виновники переполоха сделали сильный ход, которого от них никто не ожидал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});