Поверь мне! - Кей Мортинсен

Нет, она никогда не сможет спокойно жить с Хэнком, не расставив все точки над «i». Если он изменил ей, она должна об этом знать.

Не оставалось ничего другого, как преодолеть последний пролет лестницы. Рэйчел сделала глубокий вдох и заставила себя двинуться вперед, все еще отчаянно пытаясь подыскать невинное объяснение происходящему. Ее нижняя губа дрожала. В голову ничего не приходило, кроме нелепой версии о том, что женщина, находящаяся в спальне, могла оказаться дизайнером по интерьеру и задернула шторы для того, чтобы...

Беспомощно путаясь в догадках, Рэйчел закусила кулак, чтобы не закричать от отчаяния. А чем тогда объяснить появление на ступеньках этих трусиков и чулок? Кто и почему мог разбросать их здесь? Она не решалась оглядеть верхние ступени, где могли находиться и другие предметы – предметы, от которых ей придется поспешно отвести глаза, если они окажутся добавочными уликами, подтверждающими неверность Хэнка.

Нет, это неправда. Он любил ее и теперь еще любит. По телу Рэйчел прокатилась горячая волна, она почувствовала приток крови к лицу. Сколько, времени прошло с тех пор, как они в последний раз проявляли любовь и нежность друг к другу? Много. Слишком долго они живут каждый своей жизнью.

Пронзительное чувство вины овладело ею. Она была слишком занята и чертовски уставала. Ее глаза сузились. Оба были виноваты. Хэнк тоже постоянно жаловался на усталость. Усталость от чего? – спросил противный голосок в ее голове, и она больно закусила губу.

Он всегда приходил с работы выжатым как губка. Ей часто казалось, что она замужем за человеком-невидимкой. В какие-то дни они приближались друг к другу только по утрам, когда она гладила его рубашки. Он менял две, а порой и три в день. После того как однажды утром он пропалил утюгом две рубашки, торопясь успеть на утренний поезд, Рэйчел взяла эту обязанность на себя. Неужели она все это время старательно прихорашивала его для неведомой соперницы?

Очередная горячая волна окатила Рэйчел с головы до ног. Она застыла на мгновение, ожидая, пока этот прилив жара пройдет, а затем собралась с духом, чтобы встретиться лицом к лицу с неумолимой действительностью.

Ноги упрямо отказывались сделать следующий шаг. Почувствовав, как подгибаются колени, Рэйчел буквально заставила себя подняться еще на ступеньку... и споткнулась о пару светло-вишневых туфель, сброшенных второпях и беспорядочно лежавших высокими каблуками вверх. Туфли уличной девки, с непривычной злобой подумала она.

Немного выше расположилась еще одна невесомая кучка ажурного белья, напоминающая взбитые сливки, в которой можно было распознать лифчик и пояс для чулок. Венчала эту пирамиду разврата художественно аранжированная композиция из кремовой юбки и такого же жакета.

У Рэйчел перехватило дыхание. Надежда на то, что произошло недоразумение, рухнула. Она еще сильнее закусила губу и, сделав невероятное усилие над собой, перешагнула через кучку белья и одежды, задев вымазанным в глине сапогом одну из сливочных бретелей. Теперь ее решимость была непоколебима.

Как будто сквозь сон до нее доносились голоса Хэнка и незнакомки, но слов она не могла разобрать, потому что кровь яростно стучала в ее висках. Возможно, они бормотали друг другу милую бессмыслицу или обсуждали, какие шторы подойдут к ажурному белью?

Она почувствовала, как беззвучные рыдания заставляют ее содрогаться всем телом. Я люблю тебя, Хэнк! Я люблю тебя! Что ты делаешь со мной? – безмолвно кричала ее душа.

Рэйчел молилась, чтобы все это оказалось дурным сном, бредом, вызванным гриппом, ей хотелось верить, что она вдруг проснется и поймет, что этого никогда не было, а позже расскажет Хэнку о своих нелепых галлюцинациях.

Они вместе посмеются, он обнимет ее и скажет, что никогда не посмотрит на другую женщину, потому что безумно любит свою маленькую Рэйчел; что ее скромные ужины ему милее, чем любые шедевры кулинарии; что он соскучился по ее телу, и просит прощения за то, что так долго пренебрегал ею.

О Господи! Наконец она добралась до входа в спальню и с ужасом заметила, что плачет, громко всхлипывая, в то время, как ее глаза через приоткрытую дверь смотрят на пару обнаженных женских ног.

2

Ноги были стройными, с аккуратными ноготками, покрытыми лаком абрикосового оттенка. Рэйчел не сразу решилась поднять глаза и посмотреть на обладательницу этих совершенных конечностей. Мир с бешеной скоростью вращался вокруг нее. Она не была Готова увидеть собственными глазами обнаженную любовницу своего мужа.

– Боже мой, Рэйчел! – воскликнула хозяйка красивых ног. – Что это за ужасные сапоги?!

Дерзкий смех Долли прокатился под потолками их старого дома опустошающим смерчем. Взгляд Рэйчел застыл на оранжевых ногтях, которые, казалось, властно впивались в ковер, претендуя на владение ее домом и ее мужем.

Огненноволосая красавица Долли была агентом Хэнка и его правой рукой. И левой рукой заодно, гневно поправила себя Рэйчел. Похоже, все тело Долли было собственностью Хэнка, и бессовестную девицу это нисколько не смущало!

Бешеный приступ ярости заставил Рэйчел выпрямиться. С возмущением она оглядела торжествующую Долли, которая сидела в спальне, обернув свое пышное тело разноцветным полотенцем, – это было ее, Рэйчел, полотенце! – а затем медленно пересекла лестничную площадку и встала в дверном проеме. Она знала, что похожа сейчас на крысу, которую вытащили из канализации, но, переполненная яростью, мало заботилась о том, что с ее одежды на песочный ковер стекают грязные струйки дождевой воды.

– Как ты видишь, это огромные, тяжелые, грязные сапоги, которыми я могу повредить твои босые ножки! – задыхаясь, проговорила она.

Долли сжалась и невольно подалась назад.

– Ну что, есть необходимость спрашивать, с какой стати ты находишься здесь в таком наряде? – продолжала Рэйчел охрипшим от негодования и горя голосом.

– Рэйчел? – послышался испуганный голос Хэнка.

Рэйчел резко обернулась и увидела в дверях ванной своего мужа. Она зажмурилась и, теряя силы, покачнулась.

На голом теле Хэнка было только маленькое махровое полотенце, обернутое вокруг узких бедер. От его великолепного тела шел пар. Золотисто-карие глаза блестели, а влажные волосы были взъерошены. Душ после секса, подумала Рэйчел и с трудом вдохнула.

Как она раньше не почувствовала, что муж изменяет ей? О Господи, что же делать?

– Подонок! – выкрикнула она, обхватив себя за плечи, чтобы унять дрожь.

– О Боже, – тяжело вздохнул Хэнк.

С горькой обидой она посмотрела в его затуманенные глаза и заметила в них смущение и страх. Его губы побелели, а кожа на скулах натянулась. Он выглядел виноватым. У Рэйчел подкосились колени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});