Грядущее постиндустриальное общество - Введение - Даниэл Белл

1. Как изменяются социальные системы

Социальные системы изживают себя медленно. В 50-е годы XIX века К.Маркс думал, что «исторический революционный процесс и уже разрушает буржуазное общество и вплотную подводит Европу к социализму». Он боялся, что окончательный переворот произойдет раньше, чем он закончит свое великое обоснование этому в «Капитале», и писал Ф. Энгельсу в конце 1857 года: «Я работаю, как бешеный, ночи напролет над подытоживанием своих экономических исследований, чтобы до потопа иметь ясность по крайней мере в основных вопросах».(В своей речи, произнесенной в 1856 году, он прибег к метафоре из области геологии: «Так называемые революции 1848 года были лишь мелкими эпизодами, незначительными трещинами и щелями в твердой коре европейского общества. Но они вскрыли под ней бездну. Под поверхностью, казавшейся твердой, они обнаружили колышущийся океан, которому достаточно прийти в движение, чтобы разбить на куски целые материки из твердых скал». Также интересна мысль К. Маркса, развитая им в последующие годы, о том, что никакая социальная система не исчезает до тех пор, пока не будет исчерпан весь ее потенциал для развития, мысль, которую он выдвинул в противовес утопистам, левакам и политическим авантюристам, которые считали, что только «воля» способна привести к социальной революции. Речь 1856 года была произнесена на юбилее чартистской газеты «People's Paper» и напечатана в: Marx К. Selected Works. Vol.2 Moscow, 1935 P. 427 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 12. С. 3–5); письмо к Ф. Энгельсу цитируется в редакторских примечаниях к изданию: The Correspondence of Marx and Engels. N.Y., 1936. P. 225–226 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 29. С. 185].) Между тем, хотя в то время и отмирал еще более старый социальный строй, даже он просуществовал еще полвека после этих событий. (В мемуарах «Gesichter und Zeiten», опубликованных за два года до своей смерти в 1935 году, немецкий граф и известный издатель Г. Кесслер, родившийся в 1868 году, возвращаясь к восьмидесятым годам, вспоминал о широко распространенном чувстве того, что «некогда очень великая, старая, космополитическая, все еще по-прежнему аграрная и феодальная Европа, мир красивых женщин, галантных королей, династических связей, — Европа восемнадцатого столетия и Священного союза, постарела, стала немощной и медленно умирает, и что-то новое, молодое, пока невообразимое, должно появиться». Цитируется по: The New Yorker. January 15, 1972.) В нашу эпоху сокращающегося социального времени мы забываем, что могущественные монархические системы просуществовали до 1918 года в Германии, России, Австро-Венгрии (что составляет значительную часть Центральной Европы) и Италии. В Англии же небольшая верхушка общества, члены которой близко знают друг друга, все еще управляет страной. Коммунистическая революция родилась из пепла первой мировой войны, но этот большой пожар не столько уничтожил капитализм, сколько окончательно покончил с политическими пережитками феодализма.

Через девяносто лет после смерти К. Маркса капитализм все еще господствует в западном мире, в то время как, сколь это ни парадоксально, коммунистические движения пришли к власти в основном в аграрных и доиндустриальных государствах, в которых «социалистическое планирование» стало в значительной мере альтернативным путем индустриализации. Таким образом, предсказание скорого краха капитализма является рискованным занятием, и, если исключить развал политической надстройки этой системы вследствие войны, социальные формы управленческого капитализма — корпоративные предприятия, частный механизм принятия инвестиционных решений, различия в привилегиях, базирующиеся на контроле над собственностью, — вероятнее всего, сохранятся еще в течение долгого времени.

Тем не менее функциональная основа системы изменяется и становятся заметными характерные черты нового общества. Исторические перемены происходят в двух важных направлениях. Первым является отношение экономической функции к другим основным социальным функциям. К.Маркс в своем взгляде на капиталистическое общество сделал акцент на классовой разделенности как источнике напряженности, на эксплуатации рабочих экономической системой, и предсказал политический переворот и установление нового социального порядка в результате преодоления классового типа социума. В то же время Э. Дюркгейм, основываясь на теории индустриального общества, видел источник беззакония и разрушения социальной жизни в отсутствии механизмов, способных ограничить проявления самой экономической функции. Как он писал в 1890 году, «социальная функция не может существовать без моральной дисциплины». В противном случае ничего не остается, кроме индивидуальных аппетитов, а так как они по своей природе безграничны и ненасытны, то в случае, когда над ними не существует контроля, они сами не в состоянии себя сдерживать. Именно вследствие этого происходит кризис, от которого страдают в настоящее время европейские общества. В течение двух веков экономическая активность развивалась такими темпами, как никогда ранее. С периферийных позиций, которые она занимала прежде, третируемая верхами и оставленная низшим классам, она на наших глазах вышла на передовые рубежи. Перед ней отступают на задний план военные, административные и религиозные функции. Лишь научные институты оспаривают ее приоритет, но даже наука вряд ли столь престижна в наши дни, кроме как в своем прикладном значении, и, следовательно, главным образом обслуживающая бизнес. Вот почему можно с известной долей уверенности сказать, что общество является (или имеет тенденцию стать) индустриальным». (Durkheim E. Professional Ethics and Civic Morals. Glencoe (111.), 1958. P. 10–11. Эти лекции, не издававшиеся при жизни Э. Дюркгейма, впервые увидели свет в Турции (опубликованные Стамбульской школойправа) и Франции (в издании Press Universitaires de France) в 1950 году. Сам курс был прочитан в Бордо в 1890 и 1900 годах и повторен в Сорбонне в 1904 и 1912 годах. Приведенная выше цитата в слегка сокращенном видепоявилась в авторском предисловии ко второму изданию книги «Разделение труда», которое вышло в свет в 1902 году под названием «Quelque Remarques sur les Groupements Professionels» (см.: Durkheim E. The Division ofLabor in Society. N.Y. 1933. P. 3). В последних двух строках цитаты я использовал формулировку из предисловия к работе «Разделение труда», поскольку она усиливает точность смысла слов Э.Дюркгейма.) Главная проблема подобного социума, таким образом, — не классовый конфликт, который оставался побочным аспектом неограниченной конкуренции в сфере заработной платы, а нерегулируемый характер самой экокомической функции, [имеющий место] даже тогда, когда наблюдается вмешательство государства.

Решающим социальным изменением, происходящим в наше время, — обусловленным зависимостью людей от сложного характера экономических процессов, возникновением проблемы внешних побочных эффектов, а также необходимостью контроля за последствиями научно-технического прогресса, — стало подчинение экономической функции политическому фактору. Формы, которые примет этот процесс, будут варьироваться и определяться историческими особенностями различных политических систем — централизованным государственным контролем, государственными корпорациями, децентрализованными предприятиями и центральной системой политических директив, смешанными государственными и частными предприятиями и т. п. Одни из них будут демократичными, другие — нет. Но главный факт очевиден: автономия экономики (и власти людей, которые ею управляют) приходит к концу; возникают новые, качественно отличные системы управления. Контроль над обществом перестает носить в основном экономический характер и становится преимущественно политическим.

Второй важнейший исторический сдвиг — отделение общественной функции (или места человека в обществе, обычно задаваемого характером его занятий) от собственности. В западном обществе, особенно на капиталистической стадии развития, общественная функция могла быть трансформирована в собственность (землю, машины, акции и т. д.), которая сберегалась как богатство и передавалась по наследству в целях создания преемственности прав — привилегий, которые постепенно оформились в социальную систему. В новом обществе, которое формируется ныне, индивидуальная частная собственность теряет свое общественное предназначение (защиты труда в том смысле, как это понимал Дж. Локк, контроля или управления производством, вознаграждения за риск) и сохраняется лишь как функция.

Автономность функции, или техническая компетентность, была основой технократической теории А. де Сен-Симона. Она стала базой нравственного подхода выдающегося английского социалиста и историка народного хозяйства Р.Г. Тауни. В своем авторитетном трактате «Стяжательское общество» он доказывает, что владение собственностью потеряло связь с моральным правом быть основой вознаграждений и поэтому стало в меньшей степени критерием престижа или социального положения, чем функцией, которую он определил «как активность, заключающую в себе и выражающую собой идею социальной цели». (Tawney R.H. The Acquisitive Society. N.Y., 1920. P. 8. См. в особенностиглавы шестую — «Функциональное общество» и десятую — «Положение работника умственного труда».)