Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В нем — хаотический музей
Профессоров неинтересных,
И государственных мужей,
И литераторов известных,
И светских женщин, и актрис:
Там с Ольгой встретился Борис.
ХХХIХЛюбимец солнца, житель юга,
Тебе привычная весна
Мила, как старая подруга
Или законная жена.
А мы… минуты неги краткой,
Как у любовницы, украдкой
Спешим похитить у весны!..
Нам полдень заменяют свечи,
И мы шесть месяцев должны
Топить усердно наши печи.
И вдруг — лучи, тепло, лазурь,
И дождь, и гром весенних бурь!..
XLО, только мы благоговеем
Пред каждой почкою лесной,
О, только мы ценить умеем
Лучи Авроры золотой!
На шумной улице столичной,
Прислонена к стене кирпичной,
Листвой пахучею шумит
Березка северная! Боже,
Ведь этот листик, что дрожит
Под ветром пыльным, нам дороже,
Чем все лавровые леса
И стран далеких чудеса!
XLIУж в рощи прилетели птицы,
Зазеленели острова;
Из ледяной своей темницы
Освобожденная Нева
На солнце блещет!.. Франт веселый,
Найдя, что душен мех тяжелый,
В ломбарде шубу заложил
И, моды ветреный любовник,
Костюм весенний обновил;
Но ходит опытный чиновник,
Не веря небесам родным,
В калошах, с зонтиком большим.
ХLIIИ даже ты улыбкой неба,
Лучом божественным согрет,
О, пасынок угрюмый Феба,
Пессимистический поэт!
Уже по Неве на пароходе,
Хотя б в елагинской природе
Взглянуть на первый вешний лист
Поехал и кассир из банка,
И офицер, и гимназист,
И в старой шляпке гувернантка:
Стремятся все поближе к ней,
К богине песен и лучей —
XLIIIК Весне!.. Тогда на «Стрелку» тайно
С подругой едет Ольга. Ждет
Ее Борис. Как бы случайно,
Они встречаются, и вот,
Назло благочестивой тетке,
Одни поехали на лодке…
Одни!.. Как сердце в ней дрожит
От чувства нового свободы,
Как дорог Ольге бедный вид
Родимой северной природы:
На взморье — Лахта, корабли,
Кронштадт, дымящийся вдали,
XLIVНа горизонте — пароходы,
Тростник, желтеющая мель
Сквозь бледно-голубые воды,
А на Крестовском мох да ель
И сосен пни в болоте плоском…
Чрез воды слабым отголоском
Летят удары молотка
И чей-то крик с далекой топи,
И взмахи весел рыбака:
От этих звуков в небосклоне,
В лесах и водах — тишина
Еще яснее… Чуть волна
ХLVПлеснет… Полетом быстрой птицы
Встревожен воздух, и суров,
Как шум прибоя, гул столицы,
Вечерний звон колоколов…
А там, вдали — Елагин узкий,
Где — смехе и разговор французский
И в бледном небе — силуэт
Ограды с тонкими столбами,
Ряды колясок и карет
На солнце блещут фонарями.
Их лодка, веслами шурша,
Скользить по стеблям камыша…
XLVI, XLVIIОн говорил: «Мой друг, отлично
Я понял женщин: в них всегда
К тому, что ясно и логично,
Непримиримая вражда!
Не факт, не опытное знанье —
Для них незыблемо преданье
И увлекательный обман:
Им нужно тайн!.. Дороже света —
Метафизический туман!
Но спорю тщетно; без ответа,
Вы, веру прежнюю храня,
Молчите, слушан меня!»
XLVIIIОна промолвила стыдливо:
«Простите, споров я боюсь!
И чем страдаю молчаливо,
Чему я сердцем отдаюсь, —
О том я говорить не смею,
Стыжусь и как-то не умею…
Вы побеждаете мой ум,
Не победив сердечной муки
И жажды вперить»… Он угрюм
И злобен: «предпочесть науке —
Нелепость, сказки дикарей,
Заветы тетушки своей!..»
XLIXОна в ответе: «Как вы неправы!
Да разве жизнь моя — не ад?..
О, эти речи, эти нравы,
Благочестивый маскарад!
У них в душе — ни капли веры,
Они — лгуны и лицемеры!..
Для них peлигия — ступень
К чинам, к богатству!.. Я их вижу
И знаю, мучусь каждый день…
Я больше вас их ненавижу!..» —
«Чему ж вы верите?..» — «Чему?..
Я верю сердцу моему!
LКогда я в небо голубое
Смотрю с доверием как сейчас, —
Я знаю — что-то есть родное
И что-то любящее нас.
Я верю с простотой, как дети, —
Мы не совсем одни на свете:
Молитвы наши долетят
К тому, кто сострадает горю!..
Вот — все. А догматы, обряд…
Мне все равно, о них не спорю:
О, друг мой, жалки все слова, —
Не мысль, любовь моя права!
LIТого, что мне во мраке светит,
Не отнимай, не прекословь:
Я знаю, — кто-то мы ответит
Любовью на мою любовь…
Я знаю, — кто-то в миpе слышит,
Как сердце бьется, травка дышит…
Он — там, в далеких небесах,
Он — здесь и на земле, меж нами,
В моей любви, в моих очах,
Моими грешными устами
С тобой Он говорит теперь:
„Будь проще, полюби, поверь!“»
LIIИ очи, полные слезами,
Горят, и все, чего она
Не может выразить словами,
Договорила тишина.
Скользить их медленная лодка…
И вопросительно, и кротко —
Молчанье неба и земли.
Заря, тростник над влагой спящей,
Волна, плеснувшая вдали,
И первый луч звезды дрожащей —
Все шепчет нежные слова:
«Бyдь проще, верь, — она права!»
LIIIИ Ольга, взяв тихонько руку
Бориса, ждать… Но тщетно: скрыв
В своей душе любовь и муку,
Он не ответит на призыв…
И вместо счастья — в сердце злоба.
О, как они страдали оба!
Великой, детской веры пыль
Он только мыслью гордой мерил,
Он сердца сердцу не открыл,
Не полюбил и не поверил.
Тот миг умчался без следа:
Он не вернется никогда.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
IО Смерть, тебя пою! Ликует
Мучитель слабых; бич — в руках.
А жертва плачет и тоскует:
И люди мнят: на небесах —
Возмездья нет. Но ты предстанешь,
Освободительница, взглянешь
Ты в час возмездья роковой
Злодею в очи строгим взором, —
И как он жалок пред тобой,
Как полон страхом и позором!
…………………………………
II……………………………………
Пусть тлеет, что достойно тленья!
От твоего прикосновенья
Народы, как цветы долин
Под вихрем снежным, увядают;
Но вечно молод дух один:
Когда все листья опадают,
Зеленый лавр еще свежей —
В холодном блеске зимних дней!
IIIБлажен, кто смерть улыбкой встретит,
Как воин — доблестную брань,
Кто на призыв ее ответит,
Подав ей дружескую длань.
Так, выпив яд, учитель строгий,
Сократ, без горя и тревоги,
Благословив учеников,
Одежду на главу накинул
С последним звуком мудрых слов,
И мир наш радостно покинул,
И для него была светлый
И легче смерть, чем сон детей…
IVНо мы — без веры в человека,
Без веры в Бога мудрецы,
Вполне практического века
Благоразумные дельцы, —
С каким лицом, с какой душою
Пред неподкупным Судиею
Предстанем мы? Иль, как роса,
Исчезнет весь наш род мгновенный, —
Лишь ты взойдешь на небеса,
О солнце правды, Бог вселенной…
И проклянет наш поздний внук
Сей век насилья, полный мук.
VА ты, слепой законодатель
Литературных, пошлых мод,
Всегда насмешливый читатель,
Ты чужд сомнений и забот:
О смерти думать — вот охота!..
Ты полон мелкого расчета,
Ты полон глупой суеты.
Но мы должны о тьме могильной,
Чтоб, наконец, проснулся ты,
Напоминать тебе насильно,
Пока для правды не утих
В устах певца свободный стих!
VIНам смерть, как в тучах — проблеск неба,
Издалека приносить весть,
Что, кроме денег, кроме хлеба,
Иное в мире что-то есть.
Когда б не грозная могила,
Как самовластно бы царила
Несправедливость без конца,
Насилье, рабство и гордыня,
Как зачерствели бы сердца!..
Тебе, о грозная богиня,
Тебе несу к подножью ног
Сплетенный музою венок!
VIIВернемся к повести. Все лето
В деревне Ольга провела.
В глуши лесов, вдали от света
Любовь печальная росла
И крепла. Ей Борис сначала
- Мы рождены для вдохновенья… Поэзия золотого века - Федор Николаевич Глинка - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Михаил Луконин - Поэзия
- Нерв (Стихи) - Владимир Высоцкий - Поэзия
- Вдоль по Питерской. Любимые народные песни - Людмила Мартьянова - Поэзия
- Орлеанская девственница - Вольтер - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Свеча горела (сборник) - Борис Пастернак - Поэзия
- Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена - Владимир Владимирович Набоков - Разное / Поэзия
- Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. - Марина Цветаева - Поэзия
- Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая - Дмитрий Мережковский - Поэзия