Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Завод был заброшен. От пожара все вентили, трубы, шестеренки и прочие механизмы превратились в груду спекшегося корявого железа.
Детектив взглянула на причал.
– Наверное, бедолага просто оказался не в том месте и не в то время. Сейчас в этих краях почти не убивают. Небось надрался и полетел в воду.
Она поведала, что живет здесь с рождения и повидала немало преступлений, особенно после того, как разгрузку судов перенесли в большой современный порт Байонны.
– Джерси, – добавила она с презрением.
Припомнила времена, когда что ни день – то «мокрое», причем в каждом квартале, притоны в заброшенных домах, которые служили сортирами, пальба ночи напролет. А когда она была девчонкой, директора ее школы пристрелили среди бела дня.
– Веселый был райончик, кровищи по колено, – рассказывала она. – Народ вываливал свое дерьмо на берег, даже дохлых кошек туда швыряли. А раз в неделю приезжали мусорщики и разгребали.
Но потом дело пошло на лад. Берег кое-как обустроился, супермаркет появился, даже «ИКЕА» принюхивается.
– Теперь Ред-Хук – официально классное местечко. – Она ухмыльнулась. – Народ дерется за недвижимость. Дизайнеров понаехало. Перед старыми складами разбили скверы. Сплошная красота. Папаша помер бы со смеху. Он в порту промышлял. Старая школа, – она перекрестилась и бросила в воду недокуренную сигарету. – Ты что-то знаешь о покойнике? У тебя личный интерес?
Я кивнул.
Передо мной, в поисках лучшего вида на труп, возник полицейский фотограф. Уже второй, в куртке с ядовито-желтыми полосками. Меня это удивило: надо же, сколько народу задействовано.
– У вас всегда столько людей выезжает? – спросил я.
– Я сейчас о том же подумала. Сама поражаюсь такому вниманию, – доверительно призналась детектив. – В смысле, перед съездом республиканцев каждый коп вкалывает вдвое, а то и втрое больше ради спокойствия политиканов. А тут в воскресенье на рассвете – и такая толпа на причале в Ред-Хуке. К чему бы? Не иначе, какая-нибудь шишка заинтересовалась.
– Ну да.
– Как же я рада, что это лето почти закончилось. Как его обозвали – «Лето риска»? – она усмехнулась. – А сейчас предполагается, что все наши должны вернуться из отпусков и охранять богатеньких республиканцев и козлов-толстосумов, которые дают им миллиарды. Не говоря уже про долбаных пикетчиков. Ты когда-нибудь бывал на этих политмероприятиях?
Я покачал головой.
– Мне как-то довелось, в Хьюстоне, при первом Буше, отце. Я тогда только в колледж поступила – и это было нечто. Какие-то христианские маньяки швыряли в толпу пластиковых зародышей, потому что ненавидят аборты, и еще там были богатые дамочки – никогда прежде не видела таких здоровенных бриллиантов. И жара градусов под полтораста.[2] Так я к чему, собственно, – спохватилась она. – У нас такая система, что избираются только богатеи – и всем на это наплевать. Я, конечно, за порядок и закон, и за смертную, блин, казнь, сама бы голыми руками придушила каждого гада-террориста, попадись он мне. То есть их просто необходимо выбраковывать. Как животных. Но это не значит, что мне нравится, когда богатеи меня обкрадывают или когда американские солдаты издеваются над заключенными в Ираке. И я думаю: куда мы катимся? Нам твердят – потерпите, потерпите, все к лучшему, убаюкивают страх. А я думаю: что они творят, елки-палки? – она пожала плечами. – Я только и хочу, чтоб они, блин, отвязались от нас, эти козлы в Вашингтоне, которые ни в грош не ставят нашу безопасность.
Да, всем порядком надоела постоянная смена уровней тревоги национальной безопасности: красный, желтый, оранжевый.[3] Все сыты по горло, потому что Нью-Йорк не слишком удачно распорядился федеральными долларами, выделяемыми на безопасность.
– Ох уж эти феды, – сказал я.
Она засмеялась:
– Контрразведчики из них – «как из дерьма пуля», как говаривала моя бабка. Они порой наведываются в Нью-Йорк, но в остальное время протирают штаны на своих жирных задах в округе Колумбия. А мы ничего не знаем. Читал последние бюллетени ФБР по так называемым «признакам смертника-шахида»?
Я рассеянно кивнул, думая, кому бы позвонить и куда запропастился Сид. В Нью-Йорке почти всегда можно заручиться помощью другого копа – стоит лишь завести с ним разговор о нелепицах федералов.
Она ухмыльнулась:
– Мне особенно понравился пассаж про вынюхивание «потеющих, бормочущих молитвы, или же лиц с нетипично вялым и отстраненным поведением». Или – с «маскировкой». Или – с «неестественным запахом». Подойдет любому придурку в подземке. Неестественный запах? У моего собственного сынка полно неестественных запахов. Травка называется. Прихожу домой – и вдыхаю неестественный запах. Кромешный джихад. Лучше присмотрелись бы к портам. Там слона радиоактивного протащить можно – и ни одна собака не заметит. Я могу быть еще чем-нибудь тебе полезна, кроме как скоротать время, пока труп не достанут? – Она развела руки, пожала плечами. – Что-то они закопались. Эй, что с тобой? Да ты в параллельный мир провалился, парень.
– Да, точно. Прости. Сколько еще ждать, пока извлекут тело из воды?
– Я же говорю, часа полтора. – Она положила руку мне на плечо. – Кстати, хочешь как-нибудь вечерком свожу тебя на республиканскую вечеринку? Море бесплатной выпивки и жратвы, обслуживание на высоте. Я слышала, там подают «Шато Лафит» и стейки Кобе. Я всегда смогу выбить себе дежурство. Я ведь женщина, испанка, понимаешь? – она улыбнулась и протянула мне ладонь. У нее были ярко-розовые ногти. – Клара Фуэнтес.
– Спасибо, – ответил я и тоже представился. – Не в этом году, но все равно спасибо.
– Что, занят? Ну понятно. Неудивительно. – Она улыбнулась, извлекла из кармана визитку, черкнула на ней домашний и сотовый телефон, вручила мне и добавила: – Если вдруг надумаешь.
– Благодарствую, – сказал я и собрался уходить.
– Эй!
Обернулся.
– Не парься, – сказала она.
Я пошел по берегу к тому месту, где были привязаны лодки. Не люблю лодки. Рыбачу с удовольствием, но на воде мне страшно. Поэтому я основательно нагружаюсь пивом и думаю только о рыбе. К тому же пловец из меня никудышный. Однажды едва не утонул около Кони-Айленда, когда одна девушка – печальная русская девушка, отчаявшаяся наладить свою жизнь, – бросилась в пучину и я не сумел ее спасти.
Беда в том, что меня тянет к воде. Манит городское побережье. Среди прочего, именно оно сразу очаровало меня в Нью-Йорке. Но лодки – увольте.
Все это время я наблюдал за парнями, которые возились в воде, пытаясь вытащить труп. Они все еще подумывали отрезать бедолаге руки, но не решались.
Мне вспомнилась девчушка, убитая в заливе Шипсхед-Бэй. Я вел это дело. Тогда поначалу решили, что это дело связано со старым преступлением, где тоже фигурировала девушка, изрезанная на куски. Маньяка так и не поймали. Мне не хотелось думать об этом. Никакой связи.
Я набрал номер Сида, – наверное, раз шестой за полчаса – стараясь не прислушиваться к звуку пилы. Пилы, терзающей плоть и кости. Просто легкое жужжание тихим утром, которое оглашают лишь гудки длинной баржи на залитой солнцем реке.
– Арти! Ты ведь Арти? – Клара Фуэнтес, детектив, теребила меня за рукав. – Вообще-то не положено ничего разглашать, но тебе явно не все равно… Водолаз сообщил, что утопленник – черный, лет шестидесяти или семидесяти, насколько можно разобрать. Я краем уха слышала, как один из тех, кто спускался под причал, сказал, что, по всей видимости, покойник пробыл под водой немало, несколько часов как минимум. И не понять, то ли просто захлебнулся, то ли был пьян, то ли под дурью.
– Господи.
– Да уж.
– Кто-нибудь бродил здесь утром? – спросил я. – Никого не заметила?
Она покачала головой:
– Я была здесь все время. Никого, кроме мужика с собакой и двоих местных. Их мы знаем. Не так уж много народу подходило, да и тех мы придерживали. К чему ты клонишь?
Я подумал о Сиде.
– Неважно. Что еще?
– Хреново ты выглядишь. Может, присядешь? Думаешь, это твой знакомый?
Руки у меня дрожали.
– Да, похоже на то, – сказал я, теперь уже уверенный, что это Сид. Он мертв. Он звал меня. Я не пришел.
– Все из-за этой вони, – сказала она. – Даже когда ее не чуешь – кажется, будто она есть.
Я кивнул и полез за сигаретами. Пачка была пуста.
Я сходил к закусочной на Ван-Брант-стрит, купил новую пачку, разорвал упаковку, выдернул сигарету и заказал кофе. Стоял там, пил, глядел на пакеты с чипсами и коробки печенья с этикетками на испанском. Старался успокоиться, сосредоточиться.
Над прилавком висели плакаты с особыми предложениями: «Швицарский санвич» и «Горячие куныши». Нью-йоркский английский – язык особый. Я рассмеялся, припомнив движимых ностальгией чревоугодников, что по выходным устраивают столпотворение у «Ионы Шиммеля», где подают настоящие украинские кныши. Я же кныши не перевариваю.
- Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней - Этьен Годар - Детектив
- Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко - Детектив
- Призрак миссис Рочестер - Линдси Маркотт - Детектив / Триллер
- Джек Ричер, или В розыске - Ли Чайлд - Детектив
- Иди за мной - Наталья Солнцева - Детектив
- Двойная петля - Николай Леонов - Детектив
- Откуда взялся этот Клемент? - Кит А. Пирсон - Детектив / Русская классическая проза
- Призрак в храме - Robert van Gulik - Детектив
- Дом на миндальной улице - Нелли Федорова - Детектив
- Исповедальня (Час охотника) - Джек Хиггинс - Детектив