Предатель - Андрей Щупов

Вот в общем-то и все. Десятиминутное выступление, весьма эмоциональное и не слишком аргументированное. Ларсен относил себя к числу достаточно уравновешенных людей, и, насколько он помнил, выступление его ничуть не взволновало. Необычным, пожалуй, показался лишь сам факт телетрансляции. И что уж по-настоящему изумило его, так это мощь ответной реакции. Рычащим разъяренным псом мир сорвался с цепи. Ему бросили кость, и он готов был стереть ее в порошок. Впрочем, и этому не стоило особенно удивляться. Ведь так обычно и случается. Сам враг не вызывает такой ненависти, как свой такой же, переметнувшийся на сторону. Темой "Предателя" запестрела вся пресса. Потоки ругательств обрушились на отступника. О нем говорили по телевидению и радио, маленькая девочка выходила на залитую светом сцену и, вздернув остренький подбородок, с выражением произносила бичующие слова, инвалид потрясал из коляски сухоньким кулачком и сожалел, что самолично не может придушить изменника, домохозяйки грозили кухонными ножами, мужчины скрипели зубами и сыпали с экранов отборной руганью. Некоторое время в административных кругах с трепетом ждали, не последуют ли за первым дезертиром следующие, но раскола не произошло. Предатель так и остался одним-единственным, и тем большая порция ненависти перепала в его адрес. Предателя и всех его возможных родственников с рвением разыскивали по странам и континентам. Фотопортреты самых различных размеров рассылались по городам и весям. Распалившаяся служба пропаганды старалась всерьез, и только спустя недели все понемногу стало стихать. Разгоралась война, все больше стран вливалось в закипающее пекло сражений. На обстрел ракетами пришельцы ответили лазерными залпами, а на единственный ядерный удар отреагировали потоком магнитных импульсов, сводящих людей с ума, расстраивающих электронные системы наведения. Где-то в Намибии, по рассказам беженцев, они в два дня довершили разгром объединенных африканских сил, использовав какие-то чудовищные звуковые пушки. И по тем же рассказам в считанные часы был уничтожен Панамский канал. Его не засыпали землей и не взрывали, - его попросту ликвидировали, сомкнув берега и подтянув таким образом северный материк к южному. Словом, что-что, а драться пришельцы умели. Но дрались они не до первой крови и не до первых шишек, - критерием и мерилом победы являлось для них нечто другое. Что именно - этого не знал никто. Не знал, разумеется, и Ларсен, что, собственно, не слишком его тревожило. А если бы кто-то хоть словом намекнул лейтенанту, кто они - эти самые пришельцы, откуда взялись и зачем пришли, он бы и вовсе успокоился. То есть, не то чтобы успокоился, но все же некоторый элемент ясности в его жизнь был бы внесен.

Собственно говоря, людей, наблюдавших инопланетян, насчитывалось предостаточно, но рассказывали столь разное, что верить всем одновременно было невозможно. Рассказывали о полном сходстве пришельцев с людьми, о студенистой, растекающейся по земле массе, о световом сгустке, напоминающем шаровую молнию, о призраках, совершенно невидимых днем и угадываемых в сумерках по искрящемуся голубоватому абрису. Что касается ответов на вопросы "зачем" и "откуда", то тут фантазия людей не знала удержу, мутным селевым потоком сминая последние преграды и устремляясь в беспредельные дали...

Зачерпнув горсть снега, Ларсен медленно растер ее между ладоней. На коже остались темные разводы, и он уныло подумал, что это, может быть, даже не снег, а самый настоящий дым. Дым, что вот уже несколько месяцев вьется над планетой, рождаемый горящими строениями, злобным кашляньем зениток, работающими ракетоносителями и тысячами тонн рвущейся взрывчатки.

Когда-то здесь располагался скит и угрюмые бородатые монахи вели незамысловатое хозяйство, работая в огородах и на пасеках, выращивая телят и домашнюю птицу. Теперь в этих местах обосновалась воинская часть. Сам Клайп со всем своим штабом на зависть рядовой братии устроился в здании бывшей церквушки. Сергею с Ларсеном поневоле пришлось отметить ее несомненные достоинства перед тесной пехотной землянкой. Здешние высокие потолки не заставляли старчески пригибаться. Никто не натыкался в полумраке на мебель и не принимался торопливо запаливать масляный фитиль, ругая холод и дымливые переносные печурки. Церковные залы заливал щедрый дневной свет, а округлые, встроенные в стены печи наполняли помещение блаженным теплом.

Пленный, он же Предатель, сидел в центре комнаты, привязанный к стулу веревками. Напротив него, попыхивая толстенной сигарой, стоял багроволицый Клайп, и тут же на длинной некрашенной лавке восседала пара капитанских помощников. Ларсен давно знал обоих, а вот мордоворот в бушлате и белых, кокетливо закатанных валенках, спиной прислонившийся к печке и с ухмылкой поплевывающей себе под ноги, ему сразу не приглянулся.

- Кто это, Клайп?

Капитан обернулся.

- А, Ларсен, заходи, бродяга! Всегда рад... Ты про кого?

- Да вот про этого, что у стенки харкает.

Мордоворот, набычившись, покосился на лейтенанта. У Клайпа на пухлых губах заиграла улыбка.

- Свой, Ларсен, не наезжай. Полковая разведка. Они мне этого субчика и достали.

- А могли, между прочим, и в штаб отвести, - обиженно добавил мордоворот.

- Точно! Но привели ко мне. Потому что знают: за мной не заржавеет.

Ларсен уселся на скамейку.

- Хорошо. Только пусть не плюется. Терпеть не могу, когда так вот на полы пакостят.

- Задира ты, - добродушно пробасил Клайп. - Попробуй лучше сигар. Вон коробка стоит. Пока еще полная.

- Ого! Откуда такие?

- В избе у этого типа нашли. А откуда, по-моему, ясно.

- Импортные сигаретки, не иначе, - прогудел мордоворот в валенках. Там еще надпись на обороте. Гавана клиб какой-то.

- Не клиб, а клаб, - Ларсен с интересом покрутил коробку в руках, пару пузатых сигар бережно сунул во внутренний карман. - Мда... Сигары для нас также желанный суррогат мыслей... Мерси, разумеется, и все-таки не совсем понятно, откуда он их взял? Гавана-то, похоже, тю-тю.

- В том-то и дело! Что у нас с Кубой, мы знаем. И кто там теперь хозяйничает, тоже знаем. Вот и выходит, что сигаретки нам достались интересные.

- Она ведь в изоляции находилась. То есть еще, значит, до всей этой заварухи. Так что про всю эту экзотику уже и думать забыли.

- О том и речь. Если бы где в городе нашли, а то ведь в стопроцентном захолустье!

- Кубань - это где-то на Украине... - непонятно пробубнил мордоворот в валенках. Ларсен коротко хмыкнул, и представитель разведки немедленно стушевался.

Сергей все это время внимательно рассматривал узника. Сложив руки на груди и хмуря белесые брови, он что-то мрачно про себя прикидывал. Ларсен напротив удовлетворился одним-единственным, мельком брошенным на пленного взглядом. Зрелище было не из приятных. Бунга не придумывал, когда говорил, что над Предателем успели добросовестно поработать. Заплывшие глаза пленника превратились в узкие щелочки, кожа приняла синюшный оттенок, губы и нос безостановочно кровоточили. Разбитое человеческое лицо вообще трудно называть лицом. В данном случае существо, привязанное к стулу, уже не будило в памяти привычных человеческих образов. Облик, запомнившийся по множественным фотографиям, принадлежал кому-то иному - во всяком случае не человеку, побывавшему в лапах парней из разведроты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});