Из прошлого - Патриция Вентворт

И она не надеялась на него, понимая, что всю неприятную работу придется делать самой. Но с самого детства в ней жила уверенность, что она нужна Элану. И удар был нанесен именно по этой уверенности. Да, он мог быть жестоким, умел пользоваться своим обаянием и чужими слабостями, но… всегда нуждался в ней. И когда она поняла, что это не так, в ней что-то надломилось.

— Да… — рассеянно промолвила Кармона.

Пеппи слегка ущипнула Кармону.

— Дорогая, возвращайся. В прошлом делать нечего — это опасно. Все сложилось как нельзя лучше: от Элана ты избавилась, в старых девах не засиделась! Раз-два — и выскочила замуж за Джеймса! По правде говоря, я не ожидала от тебя такой прыти!

— Спасибо, Пеппи.

— Ты всегда была тихоней. И вполне могла впасть в меланхолию, или посвятить себя каким-то благочестивым деяниям, или, того хуже, уподобиться шекспировской девушке, которая с «камня гробового с улыбкою глядела на тоску». Мне всегда это казалось ужасно глупым, ведь молодых людей не интересуют могильные памятники. Ну а теперь расскажи о Джеймсе. Он, конечно, не так красив, как Элан…

— Да, не так.

— Мужчинам это не обязательно, а мужьям — тем более. Элан был излишне красив. Мне кажется, красота — это женское качество. Ты согласна? Скорее познакомь меня с Джеймсом.

— Он в отъезде, — сказала Кармона.

— В отъезде?

— Я жду его со дня на день. Он выполняет какую-то работу для ООН. Что-то связанное с розыском пропавших без вести. Он знает много языков и потому его привлекают к такого рода работе.

— И часто он отсутствует?

— Да, довольно часто. — Кармона помолчала, а потом добавила:

— Иногда я езжу с ним. Весной мы вместе были в Штатах.

Пеппи пристально посмотрела на нее.

— Похоже, тебе одиноко, — заметила она. — Надеюсь, Джеймс появится, пока я здесь. А где же остальные?

Ты сказала, что дом полон родственников. Где они?

— На пляже. Боюсь, тебе здесь будет скучновато. Из молодых никого нет.

Пеппи прищурила глаза:

— Иногда полезно пожить спокойно и пообщаться с родственниками — милыми спокойными старичками, никогда не знавшими потрясений.

— Ты и правда думаешь, они такие?

Пеппи расхохоталась:

— Вот здорово, если они скрывают какие-то тайны! Но я лучше поживу спокойно. Так, где они?

— На пляже. Мы можем пойти туда — поплавать перед чаем. У нас еще есть время.

Глава 2

С минуты на минуту ожидался прилив. Эстер Филд старательно вязала, спрятавшись от горячего воздуха в тени пляжного домика. Она раскраснелась и, казалось, запуталась в паутине красных ниток своего необъятного изделия.

— Очень большая шаль… — говорила она тоже раскрасневшейся леди Кастлтон. — Ничего. Будем считать, что она на вырост. Я собираюсь подарить ее миссис Маунт на Рождество. Она полнеет на глазах и очень гордится этим.

Эстер Филд и Адела Кастлтон знали друг друга лет тридцать. Они учились в одной школе и дружили. Кастлтон, в девичестве — Адела Теин, одевалась всегда изысканно и была красавицей. Ее фигура, цвет лица, профиль были предметом зависти многих девушек. В отличие от нее, Эстер никогда не обращала особого внимания на одежду и фигуру, она была полной, неаккуратно одетой, но лицо ее светилось добротой. С тех пор они не очень изменились. Внешность леди Кастлтон оставалась безупречной, впрочем, как и манера одеваться. Сейчас на ней было элегантное платье из синего льна и шляпа с широкими полями, которая стоила дороже любой праздничной шляпы Эстер. Миссис Филд рядом с ней казалась одетой в отрепья, а Мейзи Тревер — неуместно разряженной, что было еще хуже, чем невнимательное отношение к одежде.

— Эстер, умоляю тебя, расслабься, еще слишком рано думать о Рождестве! — воскликнула леди Кастлтон. — Сколько можно терзать всех нас этой жуткой шалью? Убери ее.

Дай отдохнуть.

— Прости, дорогая, не могу остановиться. Ну вот, я опять упустила петлю. Я все время теряю петли. Не понимаю, почему они не держатся на спицах. Другим это как-то удается, а у меня не получается. Кармона, радость моя!

Будь добра — у меня опять спустилась петля.

Кармона подошла и присела рядом.

— Дорогая Эстер, почему бы вам не вязать узором со спущенными петлями?

— Ты рассмешила меня. Этому узору я научилась еще в школе, а другие так и не освоила. Следовать определенной схеме очень трудно. Ведь какую попало петлю не спустишь.

Так что, если я последую твоему совету, у меня получится узор-импровизация.

Кармона отдала шаль Эстер и вернулась к Пеппи.

— Какая жара! — зевнув, сказала Пеппи. — Можешь себе представить, полковник Тревер решил прогуляться. Откуда у него столько сил? А Мейзи оказалась самой благоразумной.

Она сказала, что в доме сейчас прохладнее, и лучше она пойдет и поищет себе какую-нибудь интересную книжку.

— Ничего она не найдет, — заметила Кармона.

— У вас нет книг с картинками? — оживилась Пеппи.

Кармона покачала головой:

— Одни собрания сочинений Скотта, Диккенса, Теккерея: роскошные переплеты и мельчайший шрифт. Есть еще произведения миссис Вуд, ну ты знаешь. И скучнейшие мемуары, из тех, что Эстер приносит сюда каждый день. И не читает. Дядя Октавиус тоже не читал их, да и никто не читал: страницы так и остались неразрезанными. Но Эстер все надеется, что ей удастся оторваться от вязания и заняться пополнением своего умственного багажа. Она даже носит с собой ножичек для разрезания бумаг, который ей подарил Пендерел. Осталось только дождаться момента, когда можно будет приступить к самосовершенствованию.

Пеппи улыбнулась и посмотрела в сторону пляжной кабинки, где трудилась мисс Эстер.

— Как ты думаешь, Кармона счастлива в этом браке? — неожиданно спросила Алела Кастлтон.

На лице миссис Филд появилось тревожное выражение. Она отбросила с лица прядь волос. Ей никогда не удавалось сохранить прическу в порядке надолго.

— О да, — торопливо подтвердила она. — А почему ты спрашиваешь?

— Она очень изменилась. Элан не принес ей счастья, но пока он был рядом, она вся светилась. Тебе что-либо известно о нем, Эстер?

— Нет.

— И не знаешь, где он?

— Сказал, что уезжает в Южную Америку.

— А почему расстроилась свадьба? Ты так и не знаешь?

— Нет.

— И она практически тут же вышла за Джеймса, — Ну, не тут же, а через три месяца.

— Я и говорю, тут же. И слава богу. А это правда, что он влюбился в Кармону с первого взгляда? Трудно себе представить, но чего только на свете не бывает!

Эстер возмутилась:

— Адела, что ты говоришь?

— Чему ты удивляешься? Давай будем объективными.

Все мы любим Кармону и понимаем, что она не красавица. С такой внешностью трудно вскружить мужчине голову с первого взгляда! Такие женщины завоевывают сердца постепенно. Правда, шансов на счастье у них почему-то больше, чем у истинных красавиц. Вспомни, как хороша была Айрин, — упавшим голосом добавила Адела.

Эстер с нежностью посмотрела на нее.

— Да, радость моя, конечно! В то последнее свое лето никто не мог сравниться с ней по красоте.

Адела прикусила губу. И зачем она только заговорила об Айрин? Что на нее нашло? Легкая ревность к Кармоне, злое желание кольнуть Эстер Филд? А теперь вот щиплет глаза и ноет старая, так и незажившая рана. Десять лет, как Айрин нет на свете. Казалось бы, боль должна утихнуть. Зачем она заговорила о прошлом?

Эстер Филд тоже погрузилась в воспоминания. Айрин Теин была младшая сестра Аделы, которую та любила как собственную дочь. Такая красивая, веселая, всеми любимая, она погибла, когда ей было двадцать лет. В теплый летний день она уплыла в голубую даль моря и не вернулась…

Говорили, что причиной гибели была судорога — всякое бывает.

— А у нее раньше бывали судороги? — вырвалось у Эстер.

Лицо Аделы окаменело.

— Они бывают у всех.

— О, не скажи, дорогая. У меня их никогда не было.

Опасно далеко заплывать, если они бывают. А Айрин так хорошо плавала, так изящно. Ты знаешь, дорогая, я рада, что ты о ней заговорила. Так грустно, если никто не вспоминает мертвых, будто хотят вычеркнуть их из своей памяти, навсегда забыть. Конечно, для тех, кто пережил подобное горе, это тяжело. Я испытала это на себе, когда умер Пендерел. Мне не хотелось говорить, но потом я поняла, что так нельзя. Потому что, если не вспоминать, кажется, что и не было в твоей жизни этого человека, понимаешь? Я знала, что это будет непросто. У него такое необычное имя, незнакомые люди обычно не упускали случая что-нибудь сказать по этому поводу. На визитных карточках я ставила его имя… правда, теперь я редко куда хожу… Но я всегда называю себя миссис Пендерел Филд. И тогда люди говорят: «Это не тот Пендерел Филд?» И у нас завязывается милый разговор. Так приятно видеть, что о нем помнят.

Ты слышала, что его портрет лорда Дейнтона куплен галереей Тейт? А когда Пендерел писал его, Дейнтоны не очень-то им дорожили. Мне всегда хотелось, чтобы он написал такой же хороший портрет Айрин. Но кто бы мог подумать, что лорд Дейнтон, старый и некрасивый, захочет иметь свой портрет? А теперь «Тайме» считает его шедевром Пендерела. Правда, он был все-таки лордом-канцлером.