Ямы - Сашар Луис

Мистер Дымшанский был помоложе мистера Сэра и не такой страшный с виду. Волосы у него были так коротко острижены, что голова казалась лысой, зато лицо покрывала густая курчавая черная борода. Нос у него обгорел на солнце.

— Вообще-то мистер Сэр не злой, — сказал мистер Дымшанский. — Просто он в плохом настроении с тех пор. как бросил курить. Вот кого тебе нужно опасаться, так это начальника лагеря. У нас в „Зеленом озере“, в сущности, только одно правило: не раздражай начальника лагеря.

Стэнли кивнул, как будто все понял.

— Я хочу, Стэнли, чтобы ты знал: я отношусь к тебе с уважением, — сказал мистер Дымшанский. — Я понимаю, ты успел наделать в жизни серьезных ошибок. Иначе не попал бы сюда. Но ошибки бывают у всех. Может, ты и сделал что-то плохое, но это еще не значит, что ты сам плохой.

Стэнли кивнул. Нет смысла объяснять воспитателю, что он ни в чем не виноват. Наверное, все так говорят. Не нужно, чтобы мистер Дым-шанс-кий решил, будто он запирается.

— Я хочу помочь тебе изменить свою жизнь, — сказал воспитатель. — Но и ты должен мне помочь. Могу я на тебя рассчитывать?

— Да, сэр, — сказал Стэнли.

Мистер Дымшанский сказал:

— Хорошо, — и похлопал Стэнли по спине.

Мимо шли двое мальчишек с лопатами.

Мистер Дымшанский окликнул их:

— Греннет! Алан! Подойдете, поздоровайтесь со Стэнли. Он у нас новенький.

Мальчики устало посмотрели на Стэнли.

С них градом лил пот, лица были такие грязные, что Стэнли не сразу разобрал, что один из мальчиков белый, а другой — черный.

— А как же Тошниловка? — спросил чернокожий мальчишка.

— Льюис все еще в больнице, — ответил мистер Дымшанский. — Он не вернется.

Воспитатель велел, чтобы мальчики пожали руку Стэнли и назвали свои имена, „как джентльмены“.

— Привет, — буркнул белый мальчишка.

— Это Алан, — сказал мистер Дымшанский.

— Я не Алан, — сказал мальчишка. — Меня зовут Кальмар. А он — Рентген.

— Приветик, — сказал Рентген, улыбнулся и потряс руку Стэнли.

Он был в очках, но таких грязных, что Стэнли удивился — неужели он еще что-то через них видит?

Мистер Дымшанский распорядился, чтобы Алан сходил в комнату отдыха и привел остальных мальчиков познакомиться со Стэнли. Потом он повел Стэнли в палатку.

Внутри было семь коек, стоявших на расстоянии в полметра одна от другой.

— Которая была койка Льюиса? — спросил мистер Дымшанский.

— Тошниловка спал вот тут. — Рентген пнул ногой одну из коек.

— Отлично, Стэнли, это будет твое место, — сказал мистер Дымшанский.

Стэнли посмотрел на койку и кивнул. Его не особенно радовала перспектива спать в койке человека, которого называли Тошниловкой.

В углу палатки стояли семь ящиков, поставленных один на другой, так что получилось некое подобие двух шкафчиков. Ящики были повернуты открытой стороной вперед. Стэнли положил рюкзак, запасной комплект одежды и полотенце в ящик, принадлежавший раньше Тошниловке, в самом низу „шкафчика“ из трех ящиков.

Вернулся Кальмар и с ним еще четыре мальчика. Троих мистер Дымшанский назвал: Хозе, Теодор и Рикки. Сами они называли себя Магнит, Подмышка и Зигзаг.

— Здесь у всех есть прозвища, — объяснил мистер Дымшанский. — Но я предпочитаю называть их по именам, которые дали им родители, — ведь так их будут» называть, когда они выйдут из лагеря и станут полезными членами общества.

— Это не просто прозвище, — сказал Рентген мистеру Дымшанскому и постучал по оправе очков. — Я вижу вас насквозь, Мамочка. У вас такое большое, просто здоровущее сердце.

У последнего мальчика то ли не было настоящего имени, то ли не было прозвища. И мистер Дымшанский, и Рентген называли его Зеро — ноль.

— Знаешь, почему его зовут Зеро? — спросил мистер Дымшанский. — Потому что у него в голове пусто — полный ноль. — Воспитатель улыбнулся и потрепал Зеро по плечу.

Зеро молчал.

— А вот он — Мамочка! — сказал кто-то из мальчишек.

Мистер Дымшанский снисходительно улыбнулся.

— Можешь называть меня Мамочкой, Теодор, если тебе от этого легче. — Он повернулся к Стэнли. — Если у тебя возникнут какие-то вопросы, Теодор тебе поможет. Слышишь, Теодор? Я на тебя надеюсь.

Теодор сплюнул сквозь зубы. Несколько мальчишек завопили, что нужно соблюдать чистоту в «доме».

— Вы все были когда-то здесь новичками, — сказал мистер Дымшанский, — и знаете, каково это. Я уверен, что все вы будете помогать Стэнли.

Стэнли смотрел в землю.

Мистер Дымшанский ушел, и мальчишки тоже потянулись прочь, захватив с собой полотенца и смену одежды. Стэнли был рад, что его оставили в покое, но ему так хотелось пить, что казалось — он умрет, если немедленно не напьется.

— Э-э… Теодор, — позвал он, идя вслед за мальчиком. — Ты не знаешь, где можно набрать воды?

Теодор круто обернулся и сгреб Стэнли за ворот.

— Мое имя — не Тео-до-ор, — рявкнул он. — Меня зовут Подмышка. — И швырнул Стэнли на землю.

Стэнли в страхе таращился на него снизу вверх.

— На стене рядом с душевой есть водопроводный кран.

— Спасибо… Подмышка, — выговорил Стэнли.

Мальчишка повернулся и ушел, а Стэнли, хоть убей, не мог представить себе, как это человеку может захотеться, чтобы его называли Подмышкой.

Почему-то ему теперь было немножко легче думать о том, что придется ложиться в койку, где спал мальчик по имени Тошниловка. Может, его так прозвали в знак уважения?

6

Стэнли принял душ — если только это можно назвать душем, пообедал — если только это можно назвать обедом, и лег в кровать — если только можно назвать кроватью вонючую койку, в которой у него тут же начало чесаться все тело.

Воду приходилось экономить, поэтому каждому воспитаннику позволялось пробыть в душе ровно четыре минуты. Стэнли потратил почти все свои четыре минуты на то, чтобы привыкнуть к холодной воде. В душе просто не было ручки крана для горячей воды. Он вставал под струю и тут же снова отскакивал, пока вода не отключилась автоматически. Стэнли так и не успел намылиться, да оно и к лучшему, ведь ему все равно не хватило бы времени на то, чтобы смыть пену.

На обед им дали нечто вроде тушеного мяса с овощами. Мясо было бурое, овощи когда-то имели зеленую окраску. На вкус они не отличались друг от друга. Стэнли съел все и подтер соус кусочком белого хлеба. Стэнли никогда не оставлял еду на тарелке, независимо от ее вкуса.

— Что ты сделал? — спросил его какой-то мальчик.

Стэнли сначала не понял, о чем он.

— Тебя же не просто так сюда прислали.

— А, — сообразил Стэнли. — Я украл пару кроссовок.

Мальчишки страшно развеселились. Стэнли не мог понять, почему им так смешно. Может, потому, что их прислали за гораздо более тяжелые преступления, чем кража пары кроссовок.

— Из магазина спер, или они были у кого-то на ногах? — спросил Кальмар.

— М-м, ни то ни другое, — ответил Стэнли. — Это были кроссовки Клайда Ливингстона.

Никто ему не поверил.

— Ливингстон — Бесподобные Ножки? — воскликнул Рентген. — Ага, как же!

— Черта с два, — сказал Кальмар.

Стэнли лежал на своей койке и думал, что это и правда смешно. Когда он говорил, что ни в чем не виноват, ему не верили. А теперь он говорит, что украл эти кроссовки, и опять никто не верит.

Клайд Бесподобные Ножки Ливингстон — знаменитый бейсболист. Он уже три года ведет счет в Американской лиге по взятым базам. Кроме того, он — единственный игрок в истории бейсбола, которому удалось пробить четыре трипла за одну игру.

В спальне у Стэнли висит плакат с его изображением. Во всяком случае, раньше висел. Стэнли не знал, где он сейчас. Полиция забрала плакат в качестве вещдока по его делу.

Клайд Ливингстон тоже давал показания. Когда Стэнли узнал, что Бесподобные Ножки явится в суд собственной персоной, он страшно взволновался, несмотря ни на что, от перспективы увидеть вблизи своего кумира.