Рейтинговые книги
Читем онлайн Пещера отражений - Любовь Алферова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Экспедиция, собиравшаяся проработать в Подгорье все лето, снялась на следующее утро. Ученые торопились в Крым, на раскопки греческих колоний времен прославленного историка Геродота.

А историка Авдотьева ожидало пожизненное бесславие, насмешки и хула коллег. Путь в аспирантуру, о которой он только и мечтал, терпя ничтожность нынешней должности, теперь был для него закрыт надолго, если не навсегда.

Истерзанный ужасом поражения, еле преодолев стыд, Сева пришел все-таки проститься с экспедицией. Отнеслись к нему снисходительно, шутливо, что было хуже всякой брани. Женщина, сведущая в фольклоре, заметила ободряюще:

— А рефератик написан складно, хоть и вне научных представлений. Вам бы не историей, а беллетристикой заняться.

Авдотьев ответил мученической улыбкой. Он чувствовал себя заживо погребенным, и время потекло для него бездеятельно, медленно, вязко, как оползающая смола, в которую он влип бессильным насекомым.

А лето катилось под уклон. Шли последние августовские дни. Ранняя позолота уже обметала ветви берез, покраснели осины. В палисадниках пестрыми звездами распылались пышноголовые георгины. Картофельная и свекольная ботва в огородах источала горьковатые запахи, нежно пахло спелыми яблоками в садах. Днем стояла ясная погода, но на заре с реки дымными слоями волоклись прохладные туманы, а ночами сверкали в небе над Подгорьем звездные дожди. Мелькание этих мелких метеоритов было тут явлением обычным. Звездопадом любовались, загадывали желания, о которых тут же забывали, укладываясь спать. Все шло своим чередом.

В доме Настасьи Гавриловны появилась новая постоялица, выпускница медицинского института Вера Седмицина. Авдотьев принял известие равнодушно, но на девушку, когда та вышла к завтраку, посмотрел придирчиво, с любопытством. Глянул — и успокоился. Соседка была совсем девчонкой на вид, и внешность ее показалась весьма неказистой Авдотьеву, чтившему женскую красоту и когда-то избалованному вниманием самых привлекательных однокурсниц. Беглого взгляда на Веру хватило, чтобы понять: с ней возможны лишь беспорочные товарищеские отношения либо вежливое безразличие, а в худшем случае — вялая вражда. До сердечных бурь дело не дойдет. Не в его вкусе невзрачные девочки подросткового сложения. У Седмициной к тому же пол-лица закрывали очки с большими стеклами, оползавшие на кончик прямого, тонкого, птичьего носа. Чтобы удерживать их в нужном положении, Вере приходилось чуть запрокидывать голову, и это придавало ей потешный облик забияки. Не понравился Авдотьеву и упрямо сжатый рот. К одежде Седмицина относилась явно без внимания, к прическе тоже, слегка охаживая гребешком гриву золотистых, густых, упругих волос.

— Так вы и есть Всеволод? — спросила новая соседка, садясь за стол. Серые глаза смотрели сквозь очки высокомерно.

— А что? — спросил Сева, к удивлению своему, с опаской.

— Приятно познакомиться! Не возражаете против моего вторжения?

— Какое это имеет значение! Я здесь не хозяин.

— Постараемся подружиться, — сказала Вера, словно доктор, уверенно назначающий лечение.

Вечером, вернувшись из амбулатории, молодая медичка принялась делиться восторгами. Подгорье ее обворожило.

— Первозданность! — заговорила она возвышенным тоном, раздражающим Авдотьева до крайности. — Чарующие пейзажи, целебный воздух! Люди простодушные и доброжелательные. Прекрасно!

— Извините, — прервал Всеволод, до поры смиряя вскипающую злость. Не позволите ли мне примерить ваши очки?

— Зачем?

— Мне кажется, это те самые розовые очки, которых мне тут столь недостает.

— Вы обижены судьбой? — деловито спросила Вера.

— Разочарованный странник, — произнес Авдотьев затасканную остроту, начиная смягчаться, а точнее — отождествлять девическую восторженность с глупостью и считать ее простительной.

Беседовали они на террасе, выходившей в зеленый, довольно запущенный дворик, с дровяным сараем в дальнем углу, закутками для козы, кур и гусей, уже запертыми на ночь. Направо от ступенек, на которых сидели Всеволод и Вера, тянулся узкий дощатый тротуарчик к уличной калитке, налево дорожка уводила в сад и огород.

Над Подгорьем опускался синий, теплый, ясный вечер. В небе медленно меркла дневная голубизна, уже заискрились кое-где крапинки ранних звезд. Клубились сумеречные кущи садов. Светящиеся в избах окошки напоминали тлеющие угольки. Темный лес по краям села казался воинственным полчищем ночи, готовым идти на приступ. Только на вершине горы еще лежал закатный луч, окрашивая ее багровым, тревожным светом.

— А гора! — как бы с укором воскликнула Вера, глядя туда же, куда и Авдотьев. — Ведь это нечто уникальное! Будь я историком…

— Будьте тем, кто вы есть, Вера, — предостерегающим голосом произнес он.

— Дело даже не в том, что она напоминает египетские пирамиды и разрушенные временем зиккураты Вавилона, — не унималась Седмицина. — Но пациенты говорили о пещере, которую ищут, ищут и никак не могут найти.

— Наслышан! — дал волю накипевшей злости Всеволод Антонович. — Более того, сам принимал участие в экспедиции, вызванной сюда такими вот любителями бабушкиных сказок, — он говорил смело, ведь ни один человек в селе знать не знал и догадаться не мог, что ученые тратили тут время попусту по его милости. — Пещера существует лишь в больном воображении людей, одуревших от здешней скуки! — добавил Авдотьев яростно, думая в тот миг о балагуре Веденее, сбившем его с понталыку. Настасью Гавриловну он великодушно избавил от обвинений, а хитреца-подстрекателя простить не мог.

— Правильно! — вдруг грянули прямо над головой слова того, кого он только что помянул в уме. — Плод воображения — и больше ничего! Какая еще пещера! Сознание у них — глухая пещера! Прав учитель, тысячу раз прав.

Над Авдотьевым и Верой нависла тень деда Веденея. Распоясанный и босой, он вырос возле крыльца словно из-под земли. Сева не узнал его голоса, обычно смешливого, дребезжащего, а ныне звучного, грозного, эхом улетавшего в сад.

Собеседники оторопело смотрели на сердитого старика.

— Веденей Иванович! — первой опомнилась Вера. — Откуда вы взялись?

Сева впервые услышал отчество лесничего, удивился тому, что Седмицина с ним уже знакома, но более всего поразило его непостижимое преображение деда Веденея. У него окреп, помолодел голос, в самой речи появилась приподнятость и какая-то благородная страсть. Глаза утратили блаженно-невинное выражение, посуровели.

— Решил навестить милых мне людей, — чуть сентиментально, но с достоинством ответил Вере босоногий старик. — Необычайно теплая ночь сегодня, ласковая, мечтательная ночь… В моем лесном логове иногда, представьте, так устаешь от одиночества.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пещера отражений - Любовь Алферова бесплатно.
Похожие на Пещера отражений - Любовь Алферова книги

Оставить комментарий