Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот освоитесь и тоже пассию себе заведете, — как ни в чем не бывало продолжила медсестра. — Чтобы не скучно было дежурить. Только не увлекайтесь, потому что любовь на работе чревата осложнениями…
От смущения Данилов слегка покраснел.
— Все наспех, по-быстрому, пока не помешали, — продолжала медсестра, — вот «спусковой крючок» и слабеет… не успеешь вставить, как уже кончил. А эту привычку перебороть очень трудно… Ох, доктор, да я вас в краску вогнала своими пикантными подробностями. Извините, не буду мешать. Если что — я здесь.
Медсестра скрылась за ближайшей к посту дверью, на которой висела табличка «Сестринская».
Данилов остался дежурить в одиночестве. Несколько минут он сидел молча, прислушиваясь к своим ощущениям, а затем начал быстро писать дневники. Когда закончил, встал и обошел реанимационный зал, желая убедиться, что все в порядке.
Все и было в порядке ровно настолько, насколько это может быть в реанимационном отделении — пациенты хоть и тяжелые, но стабильные, лежат спокойно, проблем не создают.
Данилов выглянул в окно — пейзаж полностью соответствовал описанному Блоком. «Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет». Только аптека была не «торговая», а местная — больничный склад медикаментов. Данилов припомнил, как там было у Блока дальше:
Живи еще хоть четверть века —Все будет так. Исхода нет.Умрешь — начнешь опять сначала,И повторится все, как встарь,Ночь, ледяная рябь канала,Аптека, улица, фонарь.
«Все повторится — это плохо, — подумал Данилов. — А если без школы и института, то это нормально. Чтобы сразу врачом».
От воспоминаний о институте по телу пробежали мурашки. Бр-р-р! Только на шестом курсе удалось нормально, по-человечески, отметить Новый год. А то все в обнимку с учебником — то дифференцированный зачет третьего января, то экзамен. Как оно вам — под бой курантов атлас нормальной анатомии листать или учебник по гистологии? Ужас, да и только. Одноклассники, поступившие в МГУ или ту же Бауманку, привычно жаловались на то, что учиться-де трудно, задают много, спрашивают строго, но это они медицинского вуза не пробовали. С его-то зубрежкой! Это только принято считать, что природа все устроила логично. Какая там логика — в человеческом-то организме? Логика там и не ночевала, потому как зная одно, другое логически сроду не выведешь. Только зубрить и запоминать, запоминать и зубрить дальше. Сначала кажется, что после экзамена все немедленно забывается, но при случае убеждаешься, что это не так. В нужный момент из копилки памяти извлекаются соответствующие знания.
«Ладно, все уже в прошлом, — напомнил себе Данилов. — Теперь раз в пять лет подтверждать свой статус, да если будет охота — один раз кандидатский минимум сдать. Это пустяки!»
Действительно — пустяки, тем более, что сдавать кандидатский минимум совсем не тянуло. Несмотря на то, что мать была убеждена в обратном. По ее мнению, раз уж сын стал врачом, то непременно должен пойти дальше и дорасти до профессора. И не абы какого, а маститого — со своей кафедрой, со своей клиникой и, как следствие, — с высоким уровнем жизни. Данилов не имел ничего против высокого уровня жизни, но в науку его не тянуло. То ли склад ума не тот, то ли характер неподходящий.
Данилов походил еще немного по реанимационному залу, а затем, слегка разочарованный тем, что нечем заняться, сел за стол и, подперев голову рукой, задумался о своих перспективах. Перспективы выходили какие-то неясные, туманные, возможно от того, что зверски хотелось спать.
Скрипнула дверь ординаторской.
— Сидишь, — констатировал Владислав Алексеевич. — А Райка где? Спит?
Было несложно догадаться, что Райкой звали полную брюнетку.
— Спит, наверное, — ответил Данилов.
— Если что — зови! — разрешил Владислав Алексеевич. — Только помни — с родственниками в контакт не вступать, на вопросы не отвечать, никому ничего не передавать! Ясно?
— Слушаюсь, сэр! — вставать навытяжку и щелкать каблуками Данилову не хотелось, тем более, что у кроссовок и но сработало и так — Владислав Алексеевич намек понял.
— Мы здесь привыкли по-свойски общаться, без реверансов, — сказал он, отводя взгляд в сторону. — Ничего личного. Просто привычка такая.
— Я понимаю, — ответил Данилов и благородно добавил: — Все нормально.
Владислав Алексеевич скрылся за дверью так резво, словно его втянула внутрь невидимая рука. Впрочем, не исключено, что так оно и было.
Данилов сам не заметил, как заснул. Спать пришлось недолго — сначала запищал один из мониторов, затем — другой, а там и прооперированного мужика с ножевым ранением брюшной полости привезли, затем «скорая» по какой-то неведомой дури привезла парня с некупируемым носовым кровотечением, и Владислав Алексеевич долго препирался с бригадой.
— Куда вы его, нахрен, привезли? — вопрошал он. — Вы что, не знаете, что у нас нет ЛОР-отделения? Первый раз замужем, да?
— А что вы на нас бочку катите? — не менее экспансивно оборонялся врач «скорой помощи». — Мы что — сами решаем, кого куда везти? На Центре сказали — вези в сто тридцать третью, мы и привезли. Распишитесь, пожалуйста!
— И не подумаю! Запрашивайте место по новой…
— Хорошо, я запрошу! — наконец сказал врач «скорой помощи». — Но о вашем поведении я тоже сообщу. Как ваша фамилия?
— Для тех, кто не умеет читать, — Владислав Алексеевич ткнул пальцем в бейдж, висевший у него на груди, — сообщаю, что моя фамилия Кочерыгин! Кочерыгин вэ а!
Пациент, носовая полость которого была полностью затампонирована, флегматично лежал на каталке, дышал ртом и смотрел в потолок, изображая полную покорность судьбе. После переговоров с Центром «скорая» уехала вместе с пациентом.
— Цирк! — воскликнул Владислав Алексеевич и пригласил Данилова на утренний обход.
— Как впечатления от дежурства?
— Нормально, — ответил Данилов.
Что еще можно было ответить?
— Самому-то что больше нравится — за ногу с того света вытаскивать или наркоз давать?
— Трудно сказать, — пожал плечами Данилов. — Я же пока только начинаю.
— Лучше всего, — Владислав Алексеевич даже остановился, подчеркивая тем самым важность того, что готовился сказать, — хорошенько подумать и свалить в какую-то другую специальность. Туда, где легче работается и больше зарабатывается. Потому что ни на наркозах, ни тем более на вот этом, — последовал кивок в сторону ближайшей койки, — не озолотишься. Надо выводить алкашей из запоев, лечить трипперы или увеличивать сиськи и уменьшать носы. А здесь…
Советы подобного рода скорее веселили Данилова, нежели раздражали.
— Что ж вы сами тут работаете? — спросил он.
— Вот, не подумал в свое время, — вздохнул Владислав Алексеевич. — А теперь уже поздно, да и привык я. Но если бы мог начать жизнь заново, то… наверное, в экономисты бы пошел. Ладно, продолжим…
«Продолжим» относилось не к дискуссии, а к обходу…
— Как прошло твое первое дежурство? — спросила Светлана Викторовна, стоило только сыну войти.
— Все хорошо, — ответил Данилов. — Старшие товарищи щедро делились со мной опытом, мне доверили такое важное дело, как написание дневников в историях, и вообще…
— А чего ты хотел?
— Сейчас я хочу есть и спать. С одинаковой силой, то есть зверски.
Есть, как ни странно, хотелось все-таки больше. Сил хватило не только на большую тарелку борща, но и на макароны по-флотски.
— А теперь — баиньки.
Данилов собрал волю в кулак и встал из-за стола, хотя больше всего ему хотелось отодвинуть пустую тарелку в сторону, положить голову на стол (какая подушка? Тому, кто по-настоящему хочет спать, подушка только мешает!) и заснуть.
— Когда тебя завтра будить? — спросила мать.
— Завтра же суббота, — напомнил Данилов. — Так что я проснусь сам. Ну что — можно сказать, что первая неделя интернатуры осталась позади.
— Мои поздравления, — улыбнулась Светлана Викторовна…
Понедельник начался нехорошо — с особого взгляда Тарабарина. Буквально наткнувшись на этот взгляд, Данилов понял, что последует дальше, и не ошибся.
— К вам есть разговор, Владимир Александрович. Приватный. Прямо сейчас.
Идя за Тарабариным и глядя на его широкую спину, Данилов перебрал в уме всю прошлую неделю, но ничего такого, что может вызвать приватный разговор с руководителем интернатуры, так и не вспомнил. Совсем ничего. Интерн Данилов был безгрешен, и потому он решил, что скорее всего сейчас ему будет сделано какое-то предложение срочного порядка. Срочно написать какой-нибудь доклад, съездить на конференцию интернов куда-нибудь в Вышний Устюг или Усть-Урюпинск или же принять участие в ежегодном марафоне, проходящем в День города. Поддержать, так сказать, спортивную честь больницы…
- Из морга в дурдом и обратно - Андрей Шляхов - Юмористическая проза
- Доктор Данилов в МЧС - Андрей Шляхов - Юмористическая проза
- Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера - Денис Цепов - Юмористическая проза
- Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера - Денис Цепов - Юмористическая проза
- Бедный Борис Бешенный - Максим Исаевич Исаев - Прочие приключения / Русская классическая проза / Юмористическая проза
- ...А что будем делать после обеда? (сатирические рассказы о маленькой стране) - Эфраим Кишон - Юмористическая проза
- Там, где кончается организация, там – начинается флот! (сборник) - Сергей Смирнов - Юмористическая проза
- Плач по царю Ироду - Феликс Кривин - Юмористическая проза
- Неудачница для босса - Настя Джордеген - Короткие любовные романы / Современные любовные романы / Юмористическая проза
- Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле (и) - Мартти Ларни - Юмористическая проза