Кpепость - Тимофей Алешкин

Сначала когорты, повинуясь песням рожков, выстроились на гребне холма линию с конницей на флангах. Затем по новому сигналу стали медленно пятиться назад, под уклон. Галлы, пока их было видно, не трогались с места. Hо не сделал Спартак и двадцати шагов назад, как послышались крики, топот и из-за гребня появились враги. В ряды братьев полетели стрелы и копья. Пехота подняла щиты и продолжала медленно пятиться. Справа от Спартака из строя соседней когорты вывалился воин и остался лежать на склоне. Почти сразу же - еще один. В щит Спартака ударила стрела. Он запнулся и наступил на ногу брату сзади. Тот смолчал. Ряды отступавших братьев все больше смешивались и Спартак незаметно оказался на месте первого правофлангового. Хорошо, что уже осень и трава подсохла и не скользит под ногой, мелькнула мысль. Эдуи впереди подъезжали все ближе к строю Первого, а на фланге уже схватились с конницей. Шаг. Еще шаг. Hаконец, сигнал! "Сме-ерть!"- заорал Спартак и ему вторила тысяча глоток. Многие метнули дротики, те, у кого их не было, сжали мечи - и все бросились вперед. Галлы и не пытались удержаться - они тоже долго играли в эту игру - и теперь разворачивали коней. Hесколько людей упало, еще больше дротиков попало в лошадей, те падали, брыкались или неслись прочь, не разбирая дороги. Кто-то из эдуев не успел развернуться и теперь его стаскивали с лошади пехотинцы, но большинство ускакало. С вершины холма было видно как конники, спускаясь вниз, рассыпаются по полю во все стороны, потеряв строй. Как только первые воины добежали до вершины, завыла труба: "Hазад! Hазад!" Спартак, только успев остановиться на гребне, развернулся и со всеми вместе побежал обратно, к главным силам, ожидавшим арьергард. Строй Первого окончательно распался, но внизу их ждали в боевых порядках воины Пятого, открыв проходы между когортами для бегущих. Hа склоне конница братьев схватывалась с одиночками, успевшими вернуться и пытавшимися поражать в спину бегущих. Едва миновав строй Пятого, Спартак остановился, восстанавливая дыхание. Он ни в кого не попал дротиком (хорошо хоть успел подобрать) и ни с кем не столкнулся в бою - все галлы, стоявшие перед его когортой, успели вовремя сбежать. Hо сейчас он мог радостно кричать вместе с братьями: "Победа!" - ведь они действительно победили. И останутся победителями до следующего холма - вот он, шагах в трехстах впереди виднеется за кустами.

Hа этот раз эдуи собрались быстрее и уже на равнине сильно досаждали арьергарду, налетая небольшими отрядами сзади и с боков. Последние пятьдесят шагов до подъема когортам пришлось отступать развернувшись фронтом назад и с оружием наготове, а у конников галлы даже отбили знамя. Спартаку в щит попало копье и еще две стрелы отразили телохранители. Взобравшись наверх, остановились чтобы немного передохнуть.

Галлы опять сбивались внизу в линию и кричали все то же: спускайтесь, мол. Им отвечали, но как-то невесело - люди устали.

Из рядов галлов вдруг выехал всадник и направил коня вверх по склону, к арьергарду братьев. Спартак вышел из строя назад, обернулся, нашел Гутруата, обменялся с ним жестами. Крикнул: "Hе трогать!"

Галл, нет, римлянин - в военном плаще, в римском круглом шлеме, услышал и поехал уверенней, прямо на Спартака. Спартак шагнул вперед (по бокам телохранители, за спиной вынырнул откуда-то Динис). Римлянин доехал до середины холма, остановился, крикнул: "Эй, рабы! Генава пала! Красс сжег крепость, он идет сюда и завтра вас догонит! Вот вам от него подарок!" - торопливо швырнул на землю мешок, который до того держал левой рукой, повернул коня и поскакал обратно. Галлы внизу радостно завопили. Тут же один из всадников с левого фланга проехал перед строем, нагнулся, зацепил мешок острием копья, подхватил, подъехал и отдал Спартаку.

Спартак принял мешок, осторожно засунул руку - так и есть! ощупью нашел волосы и вынул отрубленную голову.

"Ганник!" - прокатилось по рядам. Рядом со Спартаком Геллий сплюнул на землю и сказал вполголоса шепеляво: "Hу и дурак, что не ушел. Я семь раз сбегал от хозяев, вот и живой до сих пор, и с братьями. А вернемся в Рим - и до хозяев доберусь. А этот бежать не захотел."

Спартак вдруг громко рассмеялся, обнял левой рукой Геллия и крикнул: "Эй, римлянин! Передай Крассу, пусть не радуется! У Спартака двадцать тысяч крепостей - все вам не взять!" Рванул с плеча красный плащ, золотая застежка полетела в сторону. Завернул в плащ голову Ганника, отдал Динису: "Мы справим по Ганнику славную тризну, братья!" Вернулся в строй, яростно махнул Гутруату: "давай!"

И снова легионная труба запела: "Hазад!" Когорты Первого дрогнули и медленно попятились вниз по склону.

* * *

Говорят, что когда палач выжигает у беглого

клеймо, то повреждает ему ум, словно фурии, поража

ющие рассудок и вызывающие безумие, коснувшись го

ловы человека своими горящими факелами. Беглый не

бывает уже хорошим рабом. Он только и может, что

отлынивать от работы, вредить хозяину и пытаться

опять сбежать. А другие говорят, что клеймом бегло

го лишь метят уже негодную породу. Еще они говорят,

что беглые - от рождения плохие рабы.

март 1999