Рейтинговые книги
Читем онлайн Во Содоме, во Гоморре - Елена Исаева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4

А для того чтобы мне их вправить, надо релаксацию мышцам создать, то есть ввести препарат, который мышцы расслабляет. Но при этом остановится дыхание, значит, надо его заинтубировать — трубку ему поставить в трахею. А он мордой вниз. Попробуй ему эту трубку засунь. В общем, я говорю, Михалыч, делай чего хочешь, колдуй как хочешь, трубу суй, я пока дырки зашиваю.

Я, значит, пополоскал кишки антисептиками. И, даже не одеваясь, только перчатки надел, собственно, руки помыв, я эти дырки на кишках хотя бы одним рядом швов зашиваю. Моя задача, чтоб дерьмо не текло из дыр. Я, значит, зашиваю эти восемь дырок. Я не знаю, как Михалыч, он колдун, но ему удалось воткнуть трубку мордой вниз. Пока я эти дырки зашил. Я его заинтубировал. Тогда мы его уже развернули на спину, я сделал ему лапаротомию, в смысле живот разрезал. Захожу туда, а там все индифферентно, потому что все вывалилось наружу. Соответственно, кроме этих восьми дырок в кишечнике, которые я зашил, уже ничего не было. Ну, я помыл еще раз уже хорошо кишечник, наложил второй ряд швов. Ну и все. То есть я расслабил мышцы, кишки пропихнул. Жить будет.

Ну, значит, все. Переводим в реанимацию его на носилочках, вдвоем. С утра приходит анестезистка — жена. А, говорит, да на нем как на собаке все заживет. Все хорошо! Ну, естественно, он написал «отказку», что он к дочке претензий не имеет. Сам упал на ножик — нетрезв был. Я его выписал на десятые сутки, как после аппендицита. Действительно, все зажило как на собаке, без всяких осложнений, без пареза кишечника. И вот завершение ситуации. Прошел год. Он убил свою жену. Он проломил ей череп кирпичом на автобусной остановке. И я сел и задумался. И вот здесь вот самый интересный философский момент: надо было мне его спасать, не надо было спасать?

Такая вот как бы работа.

У каждого хирурга — свое кладбище

Кроме веселых историй с хорошим концом, запоминаются достаточно трагические ситуации. Там же в Камызяке — второй год после интернатуры — я был достаточно молодым доктором. И в ночь — где-то часа в два — привозят мужика. И у него — рак гортани. Такой уже — запущенный — с прорастанием в мягкие ткани. Он уже прошедший через онкологический диспансер, списанный на симптоматическое лечение, то есть там все уже настолько, что радикально уже не вылечишь. Вот. Его привозят в асфиксии. То есть он задыхается. Синий. Там уже прорастание трахеи такое, что воздух не идет. Одним словом, я понимаю, что в этой ситуации просто ничего не нужно было делать. И, наверное, сейчас — уже с опытом — я бы и не стал ничего делать. Это исход этого заболевания — ну, вот такой. Ну, я смотрю на это ужасное синюшное лицо. Там... Попытки вздохнуть... И я, черт меня дернул, попер на трахеостому через опухолевую ткань. Пошел. А там анатомии никакой. По сути — все опухоль. Ну, и при подходе к трахее, как и полагается, я впоролся в яремную вену. Крупная вена — основной отток крови из мозга. И начинается такое жуткое кровотечение. Фонтан черной крови, вот этой гипоксичной. Я хватаю зажимами — пытаюсь как-то остановить. Это все крошится... опухоль. Ну вот. И, в общем, вжих, и он у меня под руками уходит.

Я стою весь в этой черной крови. И хочется сдохнуть. То есть ну полное ощущение, что ты перерезал человеку глотку — и он умер. Я не знаю, чего бы было со мной, если бы не один очень хороший человек. Анестезиолог. Опытный. И душевный мужик. Вот. И он налил мне стакан спирта. Я его хряпнул. И он говорит: «Андрей, ты пойми, мотивация у тебя основная была — спасти человека. Во-вторых, ты избавил его от страшной смерти от удушья. Тут мгновенно просто — кровь ушла из мозга — и мгновенная смерть. Вот. Успокойся».

Ну и в общем я вроде как немножко отошел. А близкие его... Ну что ж, близкие. Они привезли его умирающим. Когда идешь на такие вещи, то в любом варианте говоришь, что это просто попытка облегчить его страдания. Не продлить агонию, а просто дать доступ воздуху.

И через день, когда я приехал домой после дежурства, немножко так уже успокоившись... Я вошел, снимаю с себя одежду, у меня грудь вся в этой черной крови. Я пошел в душ, все это оттирал. Вот такая вот у меня трагическая история. Это в памяти надолго остается. До сих пор переживаю.

Катастрофа

То есть ситуация сейчас в городе катастрофическая. Вот я работаю в больнице, которая работает как больница скорой помощи, то есть по экстренной патологии она оказывает помощь пять дней в неделю. Поток колоссальный. Причем у нас как бы элитный контингент бывает редко. В основном работаем с бомжами, с асоциальным элементом. И здесь ужасно. Здесь наличие полиса как бы абсолютно символично. Оно играет роль при госпитализации, потому что если нет полиса, то три дня мы можем держать человека, а с четвертого либо он платит в больничную кассу, либо мы его должны выписать. Не финансируется. Один койко-день стоит очень дорого, и, в общем, люди просто не в состоянии это оплачивать.

Ну, допустим, поступает человек более или менее приличный, с семьей, хотя бы с родственниками... Есть полис, нет полиса — все покупают медикаменты сами. Нет ничего. Есть больничная аптека, но в ней в основном закупают медика менты дорогостоящие. Рутинные препараты, которыми мы работаем, они дешевые. Вроде как люди могут купить сами. Потому что источник финансирования жутко скудный. В основном страховая медицина... мы кормимся со страховых кампаний. Должны, верней, кормиться. А получается что? Вот, например, сейчас есть монополист у нас в городе — страховая компания. И областная больница. Там народ поэлитней. И они официально подтверждают на каком-то заседании, что они должны нашей больнице городской определенную сумму, причем немалую. И меняют тарифы на оказание медицинской помощи. То есть таким образом они повышают тарифы на услуги в областной больнице и понижают в нашей. И в результате по новым тарифам они нашей больнице как бы уже ничего и не должны. И все. Тема закрывается. Поэтому, грубо говоря, просто покупать не на что. А вот у меня бомж. У него нет родственника, который бы мог ему чего-то купить. Я могу ему назначить дорогостоящий препарат, допустим, дорогостоящий антибиотик, но, чтобы его назначить, мне нужно иметь основание в истории болезни. То есть я должен теоретически довести его до состояния, когда ему этот препарат понадобится, и уже тогда начать его лечить. Это ужасно. То есть волосы на башке шевелятся.

Или, например, в какой-то момент у нас нечем кормить больных. Их переводят на хлеб и воду. Больные пишут жалобы какие-то, бьются за свои права типа там, полисы есть, лекарства покупаем, вашу мать, еще и не кормите. Значит, изыскиваем внутренние резервы. Покупаем курочку. Но в этот день отрубают все телефоны за неуплату. И больница, которая несет основную экстренную помощь, оказывается без внешней связи — только внутренние телефоны. Представляете?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Во Содоме, во Гоморре - Елена Исаева бесплатно.
Похожие на Во Содоме, во Гоморре - Елена Исаева книги

Оставить комментарий