Рейтинговые книги
Читем онлайн Разновразие - Ирина Поволоцкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 45

— Дура! — крикнет Несмелое. На другой день извинится. А тогда подумает: все московские — истерички.

Военный вертолет возьмет их на борт, и через полчаса они будут во Фрунзе.

— Скажите спасибо вашему водителю, — говорит командир вертолета в чине старшего лейтенанта, сбоку, голубиным оком, поглядывая на рваные женские юбки, — это он поехал в Рыбачий, связался с войсками. Вас искали по всему Побережью. У него смешная фамилия. Пруш. Круш.

— Труш! — подсказывает Несмелое.

— Точно, Труш, — соглашается лейтенант. — Наверное, с Украйны?

— Наверное, — врет Несмелое, и выросшая за ночь щетина колет ему лицо. Он с опаской глядит в сторону оператора, но тот спит, открыв рот, посапывая обгорелым носом; обнимает шлем, как голову девушки.

А может, наш хохол — и не хохол, а нормальный еврей? В Харькове евреев много, смутно догадывается партизан, наблюдая за треугольным хохлацким носом.

Если через пять минут не спустимся — помру, — сухая русская и вправду погибает от болтанки, от вчерашнего ли солнца. Обирают подол ее быстрые пальцы. Камешки с Тянь-Шаня сыпятся перед внимательным старшим лейтенантом.

— У меня тоже смешная фамилия, — говорит вдруг очнувшийся оператор. — Грач!

— Нормально, — радуется лейтенант, — через минуту снижаемся. Прямо по борту — столица Киргизской Советской Социалистической Республики, виноват, город Прунзе! Здесь живет одна моя хорошая знакомая — Оксана Займидорога. Я ей всегда говорю: Ксан! займи денег!

— А я ей говорю совсем другое. — И оператор подмигивает старшему лейтенанту.

…Вертолет приземляется на дальней окраине. На клумбу опускают трап, и по очереди — Грач, Несмелое, сухая русская — прыгают на землю, которой так гордится Абды Киргизбаев, к которой совершенно равнодушен Грач, которую никогда не полюбит сухая русская и от которой так устал бывший белорусский партизан.

Как легко не любить! Мы не любим с Несмеловым эти степи, ветер с Гоби, и пендинскую язву (не любить — как дышать), крокодильчиков пустыни варанов, горы, юрты, запах кошары, и травы чий серебряные нити, и кумыс — вино Магомета. Выпьешь утром — и трясет лихорадка.

— Укусил кумыс, — засмеется старая апа в браслетах.

— Продай, апа, молочка для русской. Кислого молочка. Коровьего.

Но и простокваша пахнет овцою.

В сухой русской много кровей. Текут не смешиваясь. Одна иссыхает от страсти. Другая бьет ключом. Третья впадает в море…

Сценарист Веня глядит на пятки дервиша — на черные пятки, ходившие в Мекку. Веня уже купил в Центральном универмаге остроконечную войлочную шляпу; аксакал, — смеется Роза, показывает белые зубы, не зубы — ягнята, — так пишут местные поэты или так переводят на русский. Но черные пятки дервиша все равно больше волнуют. Дервиш был в Мекке, вернулся и теперь спит в тени чайханы на базаре.

Мог бы я так спать, сокрушается Веня, если бы побывал у Стены Плача? Дервиш спит, как роженица. Главное дело сделано. Почему я никогда не ношу с собою записную книжку? Это хороший образ. Да, земля здесь уходит не к Уралу, она катится совершенно в другую сторону, откуда и пришли эти ноги. Пришли. Устали. Спят.

Когда зеленая муха садится на пятку, пятка вздрагивает, дервиш перемещается на другой бок и опять спит на базаре, где беспаспортные корейцы торгуют овощами в жгучем засоле, Сюда и пришел Веня, чтобы купить у корейцев острого корейского перца и красной корейской капусты. Все так делают. Этому Веню Роза научила. Она же сказала:

— Смотри, спит дервиш!

И Веня смотрит.

Розе вчера понравилось целоваться с Веней. Высокая грудь девственницы дышит часто и нервно. Запаха трубочного табака ей потом будет не хватать в ее первом мужчине киргизе, кинорежиссере… Но Роза не ведает, почему блестят Венины глаза так драматически. Веня вспоминает, где Мекка: он морщит лоб, представляя географическую карту. Учительница географии в их школе натянула ему четверку с трудом, незабвенная Эсфирь Соломоновна никак не могла взять в толк, почему еврейский мальчик такой мишигинер… А где же Вавилон? В Иране? В Ираке?

— Эй, товарищ! — манит Веню узбек в синем халате.

— Он зовет тебя, — говорит Роза, — тот парень с урюком.

— Приезжий?

Как скорбно блестят глаза у продавца урюка!

— Из Москвы, — улыбается Веня.

— Еврей?

Веня удивлен. Он считает — у него европейская внешность.

— Еврей. — Теперь и Роза улыбнулась.

Узбек нежно глядит на Веню.

— Тогда пусть у меня купит курагу и урюка. Таких нет на всем базаре. Их сушила моя бабушка. Хоп?

— Хоп! — соглашается Веня. Принимает в руки обширный пакет.

— Еще приходи! Поговорим! Хоп? — кричит узбек вслед Вене и Розе.

— Хоп! Хоп!

Почему Роза так не любит узбеков, задумался Веня в такси между Розой и сухофруктами. Но сказал осторожно:

— Какой красивый узбекский халат!

— Не узбекский — каракалпакский! — сухо поправляет Роза Веню. — У этого узбека и у вас одна нация. А бабушка у него точно из Бухары! Он — еврей! Настоящий! Не такой, как ты! Вот я — настоящая киргизка! А разве ты, Веня, настоящий? Ты не знаешь своего народа, и говоришь ты только по-русски, и называешь себя, как русский. — И Роза смеется: — Веня!

— А разве у киргизов есть имя Роза?

— Роза — это красиво.

Нет, нас спасет только Сайрус! Когда откроются подземные люки и поползут тараканами ракеты, он спасет нас. Он пошлет сигнал туда, и мы будем спасены… Но когда это случится, знает только Аллах. Эллоим. Иегова… А сейчас оператор Грач верит в тарелки, белорусский партизан — в коммунизм, сценарист Веня еще не прочел Блаватскую, сухая русская верит в свою звезду, Ваня Труш боится ходить в молельный дом, и попробуй найти мечеть в городе. Время не пришло той весной уверовать, и можно вглядываться в лицо Сайруса со страхом и упованием.

Во время съемок из-за холмов появляются всадники — когда солнце клонится к горам, и тени вырастают, синеют, что, в общем, все равно для черно-белой пленки, — из-за холмов Предгорья…

— Куда они? — спрашивает Веня девственницу. Она морщит нос, чтобы лучше видеть.

Оператор Грач поворачивает камеру и смотрит на всадников в объектив.

— Снять для перебивки?

Директор Несмелое еще по партизанскому прошлому опасается приближающихся объектов, про которые ничего не знает.

Абды знает, но молчит.

— Они к нам? — удивляется сухая русская, а всадники спешиваются молча у съемочной площадки. Шестеро в войлочных шляпах… Как у Вени. Старик аксакал в лисьей. Он что-то говорит войлочным шляпам. Оператору слышится — бешбармак. Обед был еще пополудни…

Теперь они идут к Несмелову. Впереди — старик.

Они все как Абды, хмурится Несмелое.

Абды рядом. Абды Шершенович Киргизбаев. Отчество не совпадает с фамилией. Значит, Абды из такой семьи, где уже отец был записан в русские книги, слева направо. О, многотерпеливая кириллица!

— Салям! — кланяется старик.

Шолом! — екает сердце Вени, салям — шолом. Господи, я тоже с Востока…

— Здравствуйте, товарищи! — выходит навстречу гостям Несмелое.

— Здравствуй, нашальник! — Старик, медленно ворочая языком, перебирает русские звуки.

— Этот аксакал главный в своем роду, — шепчет Абды Несмелову. Изо рта Абды пахнет бараниной.

Обманул, — вздыхает Несмелов, — опять гонял машину в немецкий совхоз «Приволье», сукин сын! Но партизан привык сдерживаться, работая с националами. Иначе нельзя. Он — старший брат из партии интернационалистов.

— Спроси, что надо, — говорит он Абды. — Горючего не дам. Самим не хватает.

— Им не нужно горючего, — смеется Абды, — им нужен Орлик.

… — Продай коня!

Аксакал блестит золотым зубом.

— Зачем тебе легконогий конь? Говно, которое он кидает на землю, — андижанские дыни. Это конь для батыра! Для юноши! Бедра юноши из булата. Талия юноши уже горлышка бутылки московской водки, которой вы нас споили! Смотри, конь ждет своей участи! Глаза его — раскаленные угли, а вы пашете на нем, будто он колхозная кляча. Продай! Я подарю коня внуку! Я устрою той! Я позову ваших! Пусть едят бешбармак досыта, пусть белая, как волосы русских женщин, лапша не вязнет у них в зубах, пусть глотают жирный отвар, пока не срыгнут, пусть жуют барана во славу Аллаха!

Абды переводит запинаясь. Потом просит:

— Продайте, Евгений Петрович! Они вам кошму подарят. Привезут много верблюжьей шерсти, жена свяжет отличный свитер. Не будете простужаться!

— Легкие я лечу в Ялте. Объясняю: конь Орлик в смете. Правда, там написано — лошадь. Но без Орлика — какая съемка?

— Лошадь есть…

Абды вытирает платком потное лицо.

— Она — в Орто-токае.

— Ваша командировка у меня — вот! — Несмелов стучит себя по затылку. — Скажите вашему аксакалу, пусть скачет туда, где у вас привязана лошадь. Орлик не продается! И он — не наш конь!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 45
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Разновразие - Ирина Поволоцкая бесплатно.
Похожие на Разновразие - Ирина Поволоцкая книги

Оставить комментарий