Вампир - Pale Fire

Хотя в доме было целых две телефонных линии, а лондонский телефон Беатриче Эрик знал, звонить ей он не стал, а послал письмо со своим новым адресом и номером телефона. Письмо получилось суховатым, но писать иначе Эрик не решился. Беатриче сбивала с толку, с ней невозможно было действовать по привычному плану, который неизбежно приводил Эрика в девичьи спальни. Фальшь она чуяла за милю.

Прошла неделя. Беатриче не отвечала. Эрик не мог найти себе места, почти не спал и боролся с желанием без предупреждения приехать к ней домой. Останавливало его только то, что в Лондоне девушка жила с отцом.

Весь день Эрик бродил под дождем. Осенний парк догорал. Золотые и алые листья, светясь, покрывали темную землю. Пахло скорой зимой, прелью и дождем. Серенький туманный день, на взгляд Эрик, был прекрасен. Как и любой другой день. Юскади и не подозревал, что в вампирском бытии так тосковал по ярким краскам дня.

Домой вампир вернулся в сумерках. Лю принял промокший шотландский плащ с капюшоном, принес в кабинет чашку чая и вечерние газеты, бесшумно ушел вниз.

Беатриче возникла в дверях кабинета без предупреждения. Встала, прислонившись к косяку, почти сливаясь с тьмой. Греческая лилия, нежный дурманящий цветок, исчезла. И Эрик не мог понять, что же сменило ее. Ведьма? Дикий зверь?

Эрик вгляделся в Беатриче, словно увидел ее впервые: черная кожа брюк блестит, как вода, шерстяной свитер с высоким воротом облегает гибкую фигурку, как перчатка, откровенно обрисовывая грудь, тяжелый пояс из подошвенной кожи в узоре из стальных клепок, на цыганский манер, подчеркивает талию, а высокие ботинки до колен на толстой подошве — тонкость лодыжек. Черные волосы волнами стекают по хрупким плечам, запах — смесь жасмина и металла. Девушка положила руки на плечи вампира, заглянула в изменившиеся глаза. Что-то увидела в них, улыбнулась. Эрик поцеловал ей руку — это было нечто большее, чем простая галантность.

— А феминистки считают, что целовать руку унизительно. Забавно… — почти без эмоций произнесла она.

— Да.

Эрик усадил ее на диван, вышел, чтобы приказать Лю принести еще чаю. Когда он вернулся, девушка лежала, закрыв глаза и закинув руку за голову. Ее дыхание было медленным и неглубоким, и Эрик не стал включать верхний свет, чувствуя, что она дремлет. Он сел на пол рядом с диваном бесшумно, как кот, но Беатриче открыла глаза.

— Устала? — тихо спросил Эрик.

— Да, — так же тихо отозвалась она. — Пароход из Сантандера в Ливерпуль пришел рано утром, потом поезд.

— Если бы я знал, что ты поедешь в Испанию, я поехал бы с тобой. Я очень давно не был там. Бургос, Памплора?

— Нет. Калаора и окрестные замки. В том числе замок Кадена — то, что от него осталось. Как давно ты не был на родине, Эрик?

— Я уехал оттуда, когда мне было девять, — сказал Эрик, и подумал, что это не ответ.

Но Беатриче не спросила, сколько лет ему сейчас.

— Там хорошо. Все серебряное от олив. И табуны крапчатых лошадей.

— Я скучал по тебе.

— Я чувствовала. Если бы не ты, я не вернулась бы в Лондон до Рождества не люблю английскую осень.

Эрик взял руку девушки в свои, поднес к губам. Ее кисть шевельнулась пойманной птицей, высвободилась, коснулась его волос, легла на плечо.

— Завтра или послезавтра я поеду в Сорн.

— Не уезжай.

— Все равно мне пока негде жить в Лондоне. С отцом я больше жить не хочу у него приемная и кабинет там же, где квартира, от пациентов нет спасенья. Гостиниц я терпеть не могу. Отец нашел мне квартиру, как я и просила, но ее закончат отделывать только через две недели.

— Живи у меня. Я прикажу Лю подготовить комнаты для гостей.

— Эрик, стоит ли эпатировать столь респектабельный квартал?

— Мне все равно, ты знаешь.

— Да. Но я не хочу тебе мешать.

— Ты не помешаешь.

— Не спорь, Эрик.

— Я не в силах расстаться с тобой еще на две недели.

— Я была в Испании всего пять дней.

Эрик не ответил.

— Твой слуга еще не ушел?

— Нет.

— Вели ему сделать кофе. Или очень крепкого черного чаю. Иначе я усну.

Эрик вышел, чтобы распорядиться. Вернувшись, он спросил:

— Лю спрашивает, можно ли поставить твой мотоцикл в гараж — дождь начинается.

— Конечно.

— Он говорит, что никогда не видел ничего подобного.

— А ты? Ты ведь успел выйти и посмотреть.

— Я удивлен, как ты ездишь на подобном монстре.

— Быстро и с наслаждением. А еще без шлема. По хорошей дороге он может давать до ста пятидесяти миль в час, представляешь?

— Нет. В свое время, лет пятнадцать назад, я ездил мотоцикле с другом. Пять лошадиных сил. Удовольствие было потрясающее.

Беатриче лукаво улыбнулась.

— У моего красавца в моторе живет табун побольше — пятьдесят лошадей. Его собирали для меня по личному заказу.

— Не думал, что техника так скакнула вперед.

— Ну как же. Пассажирская авиация, массовый кинематограф, открытия Рентгена и Кюри, телефоны, полная электрификация Европы и Америки…

— Мировая война… Но твой мотоцикл великолепен. Как и ты.

— Я лучше.

Эрик рассмеялся, не разжимая губ. Рассмеялась и Беатриче, вспорхнула с дивана, закружилась вокруг вампира:

…Ночи плащ, луной заплатан, вскользь струится по халату,с сада мрак взимает плату скорбной тишинойв нетерпении, в смятеньи меж деревьев бродят тени,и увенчано растенье бабочкой ночной…

— Чье это?

— Абу-т-Тайиб аль-Мутаннаби.

Эрик удержал ее, обнял крепко, не выпуская, и в то же время нежно, как птицу. Глаза Беатриче так мерцали в слабом свете уличного фонаря, что Юскади наклонился и поцеловал ее в приоткрытые губы. Она отозвалась теплом, и трепетом, и странной распахнутостью души. Поцелуй был короток, но хорош. Он разбудил в Эрике что-то давно забытое, но по-прежнему живое. Они не целовались на Корфу, почти не прикасались друг к другу. Что случилось за несколько дней?

Беатриче выпила кофе и вскоре ушла. Ее отъезд, ее новый адрес — все это осталось без ответа — Эрик просто забыл, а вспомнил, только ложась спать. Он был слишком захвачен переживаниями.

Поутру он размышлял, не рассердится ли Беатриче, если он разыщет ее через отца или поедет вслед за ней в Шотландию. В утренних газетах писали сущую ерунду, моросил мерзейший промозглый дождь. Эрик пожалел, что в квартире нет камина — не ради тепла, а ради уюта. Просмотрел репертуар театров — ничего интересного. Конечно, Беатриче позвонит, как только вернется, но надо же чем-то себя занять до тех пор.

После короткого раздумья Эрик послал Лю купить последнее издание справочника Медицинской ассоциации Лондона и расписание поездов.

Вскоре после ухода слуги у дома остановилась машина. Эрик отметил для себя, что она много тише большинства автомобилей. Хлопнула дверца, и прежде, чем раздался звонок, Эрик слетел по лестнице к двери, зная, что это Беатриче.

Она не удивилась тому, что он открыл еще до того, как она поднялась на крыльцо. Они без слов обнялись в прихожей, теплые ладони девушки легли на грудь Эрика, ловя бешеное биение сердца сквозь просвечивающий батист рубашки, тонкая рука вампира коснулась ее на затылка. Они поцеловались, и Эрик изо всех сил старался смирять напор — нежностью, чувствуя сладость ее слюны, гладкость зубов, все время помня о том, что ее горячий ищущий язычок вот-вот наткнется на его клыки. Однако когда волна жара прокатилась от затылка до поясницы, Эрик забыл об осторожности и поплыл…

Беатриче отстранилась и стерла кровь с нижней губы. Эрик не кусал ее, просто она поранилась об острые клыки. Он мысленно застонал, но она сказала:

— Попробуй на вкус.

Кончиком языка он коснулся ранки. Теплая кровь обожгла его, как горячее пряное вино. Эрик нежно поцеловал чуть припухшую губу и шепнул:

— Прости, моя радость.

До сих пор он боялся, что вкус чьей-либо крови снова вызовет жажду, но, видимо, он изменился бесповоротно. Солоновато-сладкая кровь Беатриче обжигала — и все.

Беатриче отстранилась, встряхнула головой, рассыпая волосы по плечам, расстегнула замшевую куртку и верхнюю пуговку на блузке.

— У тебя найдется стакан воды с лимоном?

Он кивнул. Они пошли на кухню, где Эрик едва ли бывал больше трех раз. Он выжал пол-лимона в хрустальный бокал, налил воды из графина и протянул Беатриче. Она избегала смотреть ему в глаза, но Эрик чувствовал, что она не сердится и не смущена, просто заставляет себя успокоиться. Пила она не спеша, маленькими глотками. Эрик хотел положить руку Беатриче на плечо, но она отодвинулась.

— Почему?

Ее взгляд сказал: «Не задавай глупых вопросов».

Когда Беатриче поставила пустой бокал на чисто выскобленный стол, она была так же спокойна, как и в их первую встречу. Хлопнула дверь черного хода вернулся Лю. Со справочником и расписанием в руках Эрик поднялся в гостиную.