Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая - Татьяна Норкина

– Вы думаете, она будет читать?!

– Не говорите мне такое, пожалуйста! Мне очень вредно от вас это слышать.

* * *

Я прихожу с занятий, мама ждёт меня и рассказывает новости: заходил Антон, я угостила его грушей, он сказал спасибо. Ну и Антон, воплощённая вежливость: спасибо умеет говорить, надо же, думаю я. Мы все говорим Тошка, Тошка или даже Тоха, и мама сама решила, как зовут этого хорошего человека из Новосибирской области.

Провожаю маму на поезд, уже завтра она будет в Вельске, а сейчас строит планы: встретит её Таня, племянница, или нет; они живут на Аргуновском, это близко от города. Мама так задумалась, ушла вся в свои мысли-воспоминания, что не поясняет мне, что это такое – Аргуновский? Переулок? Но оказалось, посёлок на окраине города. Я говорю, что встретит, конечно. Что я могу ещё сказать маме?! Мама говорит о племяннице, дяди Сашиной дочери так нежно: Таня Третьякова, как будто это её собственная дочь. В Архангельской области так принято говорить, и меня мама иногда именует Таня Норкина. Мне очень нравится, когда мама так говорит.

Сентябрьское «бабье лето» – одна из немногих радостей жизни в самом начале второго курса. В тёплый душистый жёлтый солнечный выходной, в воскресенье, мы с Наташей идём в парк «Кузьминки» учить какой-то предмет, берём тетради, покупаем по дороге пакет сливок; мы будем пить их прямо из пакета по очереди. В парке мы садимся на землю на разостланные куртки. Но сначала мы решаем попеть песни. Песен мы знаем очень много, и все хорошие. Мы поём их долго, старательно, не пропуская ни одной; for example, песни из телефильма «И это всё о нём…»:

Я хочу довести до вашего сведения,Пассажиров в грохочущем поезде лет,Что на карте не значится станция следования,До которой вы взяли плацкартный билет…

Композитор Евгений Крылатов, стихи Е. Евтушенко. Нам с Наташкой нравятся все шесть песен из этого телефильма! Мы с чувством распеваем эти умные добрые песни. Даже есть песня про дураков – правда, не столь известная, как, например, классическая «Серёжка ольховая». Пропев все песни, оставшись очень довольными собой, через несколько часов мы возвращаемся в комнату.

Мы даже не открывали своих тетрадок.

На втором курсе английский резко видоизменяется. Теперь мы переводим строго индивидуально, каждый должен сдать перевод 40 тыс. знаков биологического научного текста. В нашей комнате мы все теперь строго англичанки, и спрашиваем друг у друга, что нам непонятно, с очень умным видом. В библиотеке нам выдают некие английские брошюры, и вначале я старательно перевожу, но потом, как и давно мечтала, я раздруживаюсь с учебным абонементом всерьёз и надолго. Я стала переводить Джеральда Даррелла, книгу «The land of the whispers» (“Земля шорохов”); это была моя собственная книга.

Вначале Елена Николаевна возмутилась: «Романы переводить?! Нет! Не пойдёт!» Но я смогла её переубедить: это книга о поведении животных; существует такая современная биологическая наука – этология. Елена Николаевна милостиво соглашается. Переводить было легко, интересно, текст очень красивый и часто сам подсказывал, какой конструкцией, каким оборотом следует воспользоваться.

…Агути подпрыгнула с видом девственницы, впервые увидевшей на своей кровати под одеялом мужчину… Я уже выписала все до единого слова, чего никогда не делаю, потом я решила пропустить этот неудачный пассаж, ведь в моей книге явно больше “сорока тысяч знаков”, и переводить можно всё, что угодно. Но жадность фраера сгубила, мне жаль было бросать предложения, переведённые и до того, и после того. Отвечая Сперанской, я нагло пропускаю это предложение, но так не договаривались: она сразу же сказала, что для того, чтоб перевод считался зачтённым, мы переводим кусок текста подряд. Она водит линейкой по моему Дарреллу, потом стучит несколько раз ею по тексту, при этом смотрит на остальных англичан, как там у нас с дисциплиной и с английским. Оставшись вполне, я так думаю, довольной виденным, Елена Николаевна возвращается ко мне:

– Ну, так что же! Не пропускайте, пожалуйста!

А у меня и перевода нет никогда записанного, только словарик. Неужели я не переведу! Но это предложение записано. Я ходила в читальный зал, брала большого чёрного Мюллера. «Вот!» – говорю я Сперанской. Она весело смеётся: всё правильно, с видом именно девственницы; что Вас смутило.

Написала всё это, и вспомнился как наяву английский: я не записываю перевод потому, что его нельзя было записывать! Да, именно нельзя! Только словарик! Переводить только устно! Однажды случайно я заглянула в словарик Наташи Найко; она, видно, о чём-то меня спросила. Увиденное просто потрясло меня: the – артикль.

Как я умудрилась рассориться с учебным абонементом?! Свидетелем тому была Таня Соловьёва. Она меня выручила, спасла, она меня просто с силой оттащила за руку от окошка. Я лишь успела сказать в сердцах сотрудницам библиотеки: «Чтоб вы провалились!» Но по счастью, эти слова были зашумлены и не услышаны должным образом.

Вот что случилось. Я принесла сдавать стопку книг, положила их на барьерчик, и отвернулась. Рядом абсолютно никого не было. Учебный абонемент находится в подвале рядом с раздевалкой, а наш курс уже начал дежурить в раздевалке, и мне было очень важно посмотреть, как там у наших продвигается дежурство: правильно или нет. Со стопки исчезла одна редкая методичка, которую я специально положила наверх, чтоб контролировать её и не потерять.

Эти брошюрки у многих уже потерялись, мы и не знали, что они такие трудновосстановимые. Мне было предложено заплатить за методичку в пятикратном размере, что и пришлось сделать на пятом курсе перед самым получением диплома. Ни в каких учебниках из библиотеки я не нуждалась до конца учёбы.

* * *

Практические занятия по механизации с/х пр-ва предполагают старательное изучение сепаратора-сливкоотделителя, овощемойки и овощерезки, доильных аппаратов и доильных установок, доильного оборудования. Кормораздаточные механизмы. Способы уборки навоза. Выпаивание телятам ЗЦМ, приспособление это так и называется: луноход. Лекции читает Рафкат Гафарович Шамсутдинов.

Кто же его не знает?!

На первом курсе он приходит однажды к нам на какую-то лекцию и делает перекличку, он проверяет старост, насколько честно они подают сведения об отсутствующих. Даже наш Мельничук прокололся!!! Так ему и надо! Он скрыл, что Раи Лебедевой нет на лекции, хотя очень любит всё отмечать безупречно строго, никому никогда не делает поблажек. Чем это, интересненько, Раймонда сумела обаять Леонида? Я ни разу за пять лет у него не отпрашивалась с занятий. И никогда не пропускала занятий без уважительной причины, только из-за того, что не хотела, чтоб Мельничук говорил мне что-либо вообще.

Единственный староста, кто правильно в тот раз подал рапортичку, был Виктор Кузнецов, староста первой группы. Рафкат пожелал с ним познакомиться лично. Через всю аудиторию он подошёл к Витюньчику и с видимым удовольствием пожал его честную мужественную руку. Это было в высшей степени эффектно; Виктор Иванович смутился и покраснел. Он не желал, видимо, себе никакой славы; скорее всего, это была просто случайность.

Рафкат Гафарович читает лекции громко, энергично, понятно, внятно; записывать за ним легко. Он рисует на доске множество всевозможных схем. Расхаживает по кафедре во второй аудитории; сходит с ума, если вдруг нет мела, готов кого-нибудь стукнуть; староста курса быстро идёт за мелом сам. Рисует на доске очень красивые тракторные телеги и телеги с наращенными бортами: во сколько раз во втором случае больше грузоподъёмность, чем в первом? Примерно в 1,6 раза. А скорость заполнения силосной траншеи при использовании телег с наращенными бортами выше во столько же раз?! Долго ждёт от нас ответа. Оказывается, далеко нет. Скорость движения трактора во втором случае намного, почти в 2 раза, меньше; потери такие-то, разгрузка зелёной массы происходит совсем по-другому: с применением ручного труда, медленнее и опять-таки с потерями.

К концу лекции вся доска, кажется хаотически, исписана формулами, цифрами и чертежами, понятно только тому, кто не отвлекался, а последовательно сносил к себе в тетрадь. Я и то умудрилась что-то пропустить и на перемене переписываю из Наташиной тетради. Шамсутдинов говорит нам: такие же расчёты можно будет сделать по результатам обследования хозяйства на производственной практике. Мне так понравилось: всё понятно, и я решаю выполнить такую работу тоже. Я ещё не знаю, что свои работы мы будем готовить только по звероводству, да и намного позже! После окончания лекции преподавателя тесно обступают с разнообразными разговорами студенты; но ни одной студентки среди них вовсе нет.

Примерно через две недели мама возвращается из Архангельской области, долго подробно рассказывает мне, кого повидала, как живут сёстры и дядя Саша, племянники и племянницы. Она уже соскучилась по дому и довольна, что много попутешествовала, всех проведала. Я компостирую билет на «Сибиряк», покупаю последние гостинцы: папе – сигареты, кофе, вкусное печенье. Апельсины, шоколадки – маминым знакомым. Мы собираемся ехать на вокзал; Наташа вызывается тоже провожать мою маму, но я отказываюсь.