Реальная страна Бритопия - Елена Уолш

Какие-то виртуальные прохожие постоянно заходили на мою страничку и выставляли моим фотографиям пока еще вполне сносные оценки. Валина фотография все еще находилась в числе моих друзей, но уже в траурной рамке. Её страничка была действующей, а друзей у неё было, пожалуй, больше, чем у некоторых еще здравствующих посетителей сайта. Я начала просматривать фрагменты нашей сохранившейся переписки, чтобы хоть ненадолго сохранить иллюзию, что Валя мне еще каким-то чудом ответит, что её сообщение просто где-то затерялось.

Валя: Юля, пишет тебе твоя бывшая подруга-гимнастка и товарка по физ-меху. Наш общий знакомый, Петя Константинов, дал мне твои координаты. Кратко о себе — у меня дочь и два внука. Живу по-прежнему в Питере. Есть у меня симпатичный и очень близкий мне человек. Пишу, и даже что-то публикуют.

Я: Валюша, очень рада неожиданной встрече. Обязательно пришли мне свои творения. А помнишь, как мы встретились лет 17 назад на Невском, возле Маяковки? Я была со своим мужем вскоре после нашей свадьбы. Ты еще сказала тогда, что работаешь на фьючерской бирже. Я запомнила, потому что звучало красиво и загадочно.

Валя: Благодаря этому занятию я тогда по сути и выжила. Помнишь наш спортивный лагерь в Закарпатье? Как голосовали мотоциклистов на дороге, чтобы ехать на приграничную барахолку в ближайшее село или в любимый ресторанчик в винсовхозе? И ведь не боялись останавливать незнакомых! У тебя ведь был поклонник-мадьяр?

Я: Конечно, помню. А у тебя был поклонник, красавчик из команды ватерполистов. А помнишь, как ложились спать прямо в спортивных тапках, чтобы после обхода сразу бежать на свидания?

Ксюнечка: Девчонки, давайте займемся любовью!

Я: Какая-то извращенка вклинилась, да еще с таким нелепым именем. А может и извращенец! Сейчас не поймешь, с кем дело имеешь в этом виртуальном мире. Нынче все такие раскованные! Видела аватаров некоторых представителей нашей научной интеллигенции?

Валя: О, времена, о, нравы! Прикол про тапки что-то не помню. Но мой поклонник мне на самом деле взаимностью не отвечал, так что я была его безответной поклонницей. Кстати, недавно встретила его в самолете, когда летела из Вены в Питер. Все такой же красавец! Не удержалась, и заговорила с ним. Он помнил лагерь, но меня даже не вспомнил. У меня организм хоть и измучен химией, но наружность еще вроде ничего, особенно когда паричок свой, цвета испуганной нимфы, надену. А помнишь нашего любимца публики, балагура и неизменного ведущего КВНов, Яшку?

Я: А как же! Я его потом встретила в «ящике», где он оказался моим коллегой по работе. Он даже немного за мной ухаживал, но его жена активно заявила свои права на него, на вполне законных основаниях. Я намек поняла, но он потом опять в кого-то влюбился и уже всерьез. Потом по мере развития ускорения он что-то совсем сдал, щеки ввалились, поток анекдотов иссяк, и ничего о нем после увольнения из ящика я не слышала от общих знакомых.

Валя послала мне несколько своих произведений — я восхищалась её талантом. Мне было близко все, что она написала. Ведь росли мы в одно и то же время, в одном и том же городе, правда, на разных берегах Невы. В моих глазах подруга была уже поднаторевшим литератором — запросто захаживала в редакцию известного питерского журнала, пила водку с его сотрудниками. Она честно прочитывала мои творения, хотела «хорошего» конца в одном из моих рассказов, даже свой вариант конца предложила. Никогда не жаловалась, как ей было тяжело, но иногда проскальзывала тревога за близких и боль — писала уже, лежа в постели, как Островский, шутила она.

Благодаря ей я вошла в мир литературного творчества, в пространство своих героев и воспоминаний. Валя стала моим доброжелательным критиком и источником моего вдохновения, но и отчаяния — я сознавала, что мне никогда не написать так, как она. В одном из своих сообщений она попросила меня подробнее рассказать о жизни в Великобритании. Как живут, что носят, что едят жители туманного Альбиона, — спрашивала она. И обязательно найди памятник Фошу, где встречались герои «Саги о Форсайтах», — добавила моя подруга.

Я старалась её подбодрить, пригласила приехать в гости, но она сказала, что уже, скорее всего, напутешествовалась. Я забросила хозяйство, любимый садик, ежедневные прогулки, перешла на приготовление еды из полуфабрикатов (кстати, некоторые готовые супы оказались на редкость вкусными) и заслужила постоянные угрозы мужа выкинуть мой ноутбук. И, наконец, — «Валя, посылаю на твой суд очередной продукт моего творчества»…

Реальная страна Бритопия

«Что теперь мы можем и что смеем?

Полюбив спокойную страну,

Незаметно медленно стареем

В европейском ласковом плену.»

Николай Туроверов

«Британцы никогда не будут рабами»

Поколению Николая Туроверова, бывшего белого офицера, покинувшего Россию с последним пароходом из Крыма, те далекие «жестокие» годы представлялись «чудесными». Я часто мысленно возвращаюсь к годам моей юности и, хотя на долю моего поколения не выпало столь тяжелых испытаний, как моим родителям и родителям моих родителей, годы моей юности видятся мне столь же чудесными.

Возможно, я идеализирую свою былую жизнь. Вполне вероятно, что сказывается эффект ностальгии — вот уже почти шестнадцать лет я живу заграницей, в Объединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии, изучаю «хомо-британикус» и невольно сравниваю его с «хомо-советикус», потому как мне не удалось достаточно долго пожить в свободной от советских реалий России. Да и покидала я родину все еще по советской «паспортине». Но, в отличие от Туроверова и многих ему подобных, никто не вынуждал меня покинуть страну. Возможно, это был инстинкт выживания в тяжелых экономических условиях времен поздней перестройки и раннего капитализма.

Только с годами я осознала, что все мы, жители страны советов, были игроками на фьючерской бирже. Вот только денег заработать широким народным массам не удалось, а последнее, что оставалось, съела инфляция, денежные реформы и пирамиды Мавроди и ему подобных. Единственной наградой большинства оказались никому в ту пору неведомые ваучеры. Однако, до появления последних, наш мудрый народ всегда знал, во что вкладывать деньги, что покупать впрок, например, мыло или майонез, а то завтра и этого не будет. Или выстаивал очереди на подписку на собрания сочинений, не надеясь, что в недалеком будущем их можно будет свободно купить в магазинах. Так что «не мылом единым»!

А потом, когда оркестры на улицах у метро стали звучать все громче и веселее, а программы Невзорова становились все страшнее, то стали всё покупать впрок, особенно в те редкие моменты, когда на работе скудными порциями выплачивали давно обещанную зарплату. Хорошо, что я прошла эту школу, так что я и заграницей не смогла изменить этой привычке. Пригодилась выучка — на дворе кризис, а у меня всего запасено по старым ценам. «Если завтра война, если завтра«…потоп…А предприниматели здесь — народ изощренный, на какие только уловки не идут! Стараются расслабить нашего брата-покупателя, выманить его трудовой пенс всеми правдами и неправдами. Недавно, например, известная сеть магазинов «Макс-энд-Спенсер», основанная, между прочим, нашим бывшим соотечественником в XIX веке, устроила акцию в честь своего 125-летнего юбилея — «все по пенсу».

Но я-то уже знаю, это просто рекламный трюк, возможность избавиться от лежалого товара. Так я даже не поддалась на него, хотя так и подмывало броситься в магазин и накупить массу совершенно ненужных вещей. У меня их и так уже полно — шкафы открою — «кастрюли на голову падают, мука сыпется…зато месяц могу автономно просидеть, как в подводной лодке», как говорил Жванецкий. Одежду стараюсь покупать на распродажах просто потому, что цена привлекательная. Если платье на размер меньше — думаю, вдруг похудею, а если на размер больше, надеюсь — сядет при стирке. Я не брезгую никаким товаром, если цена подходящая и качество устраивает. А то я заметила, что некоторые британцы бойкотируют французские или японские товары. Японцам, похоже, не могут простить, как они обращались с британскими военнопленными в годы второй мировой войны, а к французам — какой-то свой старый счет. Даже моя милейшая соседка, которая и заграницей-то никогда не была, искала в супермаркете нефранцузские яблоки, но я не решилась спросить у нее, откуда такая неприязнь.

Постепенно, задумываясь об истории моей новой родины, я, казалось, нашла объяснение. Возможно, это связано с норманнами, скандинавскими викингами, пришедшими в Британию из северной Франции. В популярной патриотической песне «Rule, Britannia, Britannia rule the waves!» («Правь, Британия, Британия правь волной») есть слова «Британцы никогда не будут рабами!» А на самом деле коренных жителей Островов, бриттов, в разное время завоевывали римляне, датчане, англосаксы и норманны.